Во время обратного путешествия царь вел долгие разговоры со своим другом юности Меной. Темой был лежавший далеко от страны Кеми остров Кефтиу, который вел свое таинственное существование где-то вдали, на севере Зеленого моря.
— В первые годы своего правления я поручил начальнику государственного архива сообщить мне о торговых отношениях моих предшественников с Кефтиу и могу тебе сказать, Мена, я узнал удивительные вещи. Особенно оживленный обмен товарами имел место во время правления Озириса Мен-Хепер-Ра-Тутмоса. Документы того времени хранятся в нескольких залах. Предметами обмена были главным образом металлы, такие как медь, бронза, серебро, да вдобавок драгоценные камни, дерево, лечебные травы, коренья, смола для «ставящих печать бога». Эта торговля была продолжена и при других царях. При мечтателе Эхнатоне торговля прекратилась, но зависело это не от него, а от Кефтиу. Некоторые отдельные документы составлялись и в правление моего отца, но затем связь с островом внезапно прервалась. Оттуда больше не приходит ни одного корабля, как будто Кефтиу исчез в море. Но тот, кто раньше был в состоянии отправлять целые флотилии кораблей с медью и бронзой, переправлять десятки стволов драгоценных пород деревьев, должен и сегодня существовать, не так ли? Может быть, остров разрушила война, захватчики ограбили его, поэтому торговля больше невозможна? Кефтиу просто не выходит у меня из головы. Я полагаю, мы должны однажды добраться туда и посмотреть. Как ты считаешь, Мена?
Прежний возничий фараона медленно потянулся в своем кресле и посмотрел на сменявшие друг друга пейзажи со стройными пальмами и зелеными полями и луками, на которых паслись стада белых коров.
Он широко зевнул и сказал:
— Извини, Сесси, долгая поездка утомила меня. Я вижу главную проблему в том, что мы, египтяне, еще ни разу не плавали по Зеленому морю на собственных кораблях. Торговлю поддерживали всегда люди из Кефтиу, и, когда от них перестали приходить корабли, торговля замерла. Мы должны построить морские корабли и нанять или же обучить людей, которые смогут отправиться за море. Ты смог выяснить, за сколько дней корабль добирается до Кефтиу?
— Называют различные сроки. При благоприятных ветрах корабли из Кефтиу добирались до дельты Нила не дольше чем за одну неделю. Есть также сведения о египетских путешественниках, которые добирались обратно за двадцать и более дней.
— Клянусь Сетом, богом чужеземцев, ты вряд ли найдешь египтянина, который возьмет это на себя! Месяц по Нилу — этим никого не испугаешь, потому что Нил спокоен и дорогая страна все время видна тебе, но пуститься в бесконечные дали Зеленого моря…
Рамзес рассмеялся:
— Ты прав, на подобное можно подвигнуть только хорошо оплаченных наемников. У наших северных данников есть достаточно дельных моряков. Но пару египтян я хотел бы послать с ними. Это должны быть смелые, отважные люди высокого положения, чтобы придать делу официальность.
Мена выпрямился и возбужденно воскликнул:
— Я даже знаю кого! Принца Монту, твоего сына от принцессы шазу, которая позднее исчезла. Ты помнишь, Сесси?
Еще бы Рамзес не помнил! Когда отец назначил его соправителем, отовсюду прибыли подарки, и среди них дочь вождя племени шазу, которую Мена великодушно наградил титулом принцессы. Это была настоящая дерзкая пустынная кошка, которая возбудила беспокойство в его тогда еще маленьком гареме. Лишить ее девственности оказалось делом опасным для жизни, но в юные годы подобные приключения забавляли Рамзеса. Она родила ему сына еще до того, как Нефертари произвела на свет своего первого ребенка. Вскоре после этого дикарка шазу бежала из гарема, и ее никогда больше не видели.
Монту унаследовал нрав и низкорослую коренастую фигуру своей матери. Еще когда он был мальчиком, с ним едва справлялись, и учителя разбивали связки бамбуковых палок о его спину, но ничего не помогало. Он едва умел читать и писать, зато уже в семь лет ездил верхом, как кочевник, в двенадцать лихо управлял боевой колесницей, и его стрелы редко не попадали в цель. Его проделки были на устах у всего Мемфиса, где он командовал подразделением ниу. Временами Монту исчезал и так же внезапно появлялся, принося извинения, но ведь нельзя же было в конце концов запереть сына Благого Бога или высечь его плетьми.
— Для Монту Кеми слишком тесна, — констатировал Мена. — В нем кипит кровь кочевников, и регулярная служба для него обуза. С другой стороны, он выказал большие успехи в рядах ниу. Однажды он в одиночку спас траурную процессию от нападения грабителей гробниц, одного из которых он застрелил, другого зарубил, а третьего поймал арканом, привязал к лошади и тащил за собой по земле, пока тот не умер. Четвертый сбежал и с тех пор отказался от грабежей. Этого Монту на твоем месте я бы сделал главой посольства в Кефтиу. Он твой сын, он бесстрашен, и его не испугает долгое и опасное морское путешествие. Дальнейшее я могу организовать. Я велю расспросить наших наемников, кто из них уже плавал по морю. Затем в одном из северных портов, думаю, в Тире или Библосе, нужно будет купить подходящий корабль или построить его. Ты возбудил мое любопытство, Сесси, я сам бы хотел узнать, что случилось с Кефтиу и куда подевались его сокровища.
— Пока дойдет до дела, еще много нильской воды утечет в Зеленое море. Распорядись, чтобы Монту вскоре явился в Пер-Рамзес, дабы я мог еще раз посмотреть на него.
Мена зевнул, улыбнулся и сказал комически-напыщенно:
— Будет сделано, Богоподобный.
Благой Бог прощал своим старым друзьям, которые когда-то называли его долговязым Сессии, подобную фамильярность.
С тех пор как Пиай знал, что он окончательно освобожден от каторжной работы, на сердце у него было легко, как у веселой птицы. Оно билось от радости у него в груди, и он почти боялся, что оно может вылететь оттуда. Снова и снова мастер дотрагивался до своей шеи, освободившейся от ошейника раба, как будто должен был удостовериться в том, что медный обруч действительно исчез. Хотя он знал, что в решении фараона исчезновение, и, вероятно, смерть его бывшего помощника сыграла решающую роль, ему было жаль Хотепа. Юноша сорвался из-за непомерных амбиций. Но на земле стало одним большим талантом меньше, и Пиай искренне бы радовался, если бы снова смог работать с ним вместе.
Через несколько дней он собирался отправиться в Куш, но сначала желал насладиться свободой. Он слонялся по Суенету, который едва знал, и чаще, чем во время каторжной работы, думал о потерянной возлюбленной. Он не был бы самим собой, если бы отказался от надежды снова когда-либо ее увидеть. Конечно, он был отделен от Мерит такими дальними расстояниями, какие только возможны в Кеми, потому что Пер-Рамзес находился на крайнем севере, а Суенет был самым южным городом страны. Этот приятный оживленный маленький городок населяли преимущественно темнокожие люди, занимавшиеся здесь каждый своим делом.
Дыхание Пиайя превращалось в облачко пара в прохладном утреннем воздухе, и, озябнув, он кутался в шерстяную накидку. Однако он знал, что часом позже горячее дыхание Ра прогонит холодный воздух и нужно будет высматривать для себя тень.
В порт прибывали первые ладьи с юга, большие и маленькие. Мимо пробегали грузчики, за ними важно вышагивали писцы в своих накрахмаленных передниках до колена и в безупречных париках. Пиай подошел ближе. Как раз начали разгружать первую ладью, неуклюжее грузовое судно, которое привезло слоновую кость, твердое дерево и маленьких кричащих обезьян в плетеных клетках.
Оба писца старательно составляли список товаров, сгружавшихся на берег. Позже товары грузили на тележки или на спины носильщиков, перекладывали на другие ладьи, которые стояли в низкой воде вокруг скал.
Рядом разгружали маленькую ладью, однако рабочим не пришлось носить большие тяжести, потому что здесь были только связки трав, маленькие пакетики, легкие, как перо, мешки, в которых шелестела солома. По аромату Пиай понял, что сейчас носят на берег. Это были многочисленные коренья и травы из Куша: перец, корица, гвоздика, мускатный орех, шафран, имбирь и другие специи, которые очень ценились на кухнях состоятельных людей, некоторые на вес золота.