- Серж, вы скоро меня генералом величать начнете. Что там случилось? Французы сдаваться начали?

- Нет, еще не начали. Они производят фотографическую съемку!

Приняв протянутый прапорщиком бинокль Марков-2, помолчал, внимательно глядя в указанном направлении. Потом сказал:

- Ну, скорее дагерротипируют. Насколько мне помнится, у них во время осады Севастополя очень популярны были репортажи с карточками. Так что, прапорщик, у вас есть редкий шанс стать знаменитым. Будете потом детям и внукам показывать эти карточки и говорить о том, что и вы на них есть.

Он улыбнулся, потом построжевшим голосом добавил:

- Без нужды по верху не ходить! Там не только корреспонденты европейские нами интересуются, но и коллеги наши армейские.

- Есть!

- Да и еще, господин капитан! - Марков-второй помолчал, задумчиво глядя на синеющее за их спинами море.

- Слушаю господин подполковник!

- После обеда спуститесь вниз, возьмите с собой Сержа, пусть опыта набирается, ефрейтора Федорова, он у нас лучший наводчик, и пару солдат. Где то вон в том районе присмотрите позицию для двух наших орудий. Так, что бы могли стрелять по позициям неприятеля перед четвертым бастионом. Уж больно там батарея большая. Да внимательно посмотрите, чтобы гаубицы и зарядные ящики можно было бы упряжками туда довезти. А то опять на кручу придется на руках закатывать.

- Слушаюсь господин подполковник!

- Потом вернетесь и мне свои соображения доложите.

- А мы надолго здесь?

- Скорее всего, нет. Чувствую, перебросят нас на приморский фронт.

- Почему Вы так думаете, Сергей Ильич?

- Флот армии помог в Севастополе уже изрядно, а долг, как говорится, платежом красен. Союзнички получив афронт на сухом пути, попытаются взять реванш с моря. Вот и наша помощь на приморской батарее лишней не будет. Их флотские тоже с гонором, чую, придется с ними калибрами помериться. А пока, давайте, запасные позиции оборудуем. До темноты успеете, Михаил Михайлович?

- Будет исполнено, Сергей Ильич! Разрешите выполнять?

- Выполняйте.

- Идемте Серж.

И уже в спину спускающимся вниз офицерам Марков крикнул:

- Не забудьте поесть с собой взять.

Глава 18. На приморском фланге.

Умытая утренней росой, трава выглядела такой свежей, что по ней не хотелось шагать. Пружинящая как густой ковер с длинным ворсом, она напоминало детство, покос в деревне и оставляла мокрые следы на шароварах.

Вынужденный выйти в отставку штабс-капитан Субботин получил при увольнении чин капитана. Если бы при мобилизации он попал в артиллерийскую бригаду при второочередной дивизии, он опять стал бы штабс-капитаном. Но поскольку дивизия была ополченческая, он так и оставался капитаном.

В Карпатах дивизия и бригада понесли очень большие потери. Капитану Субботину не повезло, когда его батарея меняла позиции, лихо выезжая из леса на опушку, она попала под раздачу двенадцатидюймовой австрийской мортиры. Капитан был тяжело ранен крошечным осколком огромного снаряда. Долго лечился и после того как комиссия признала его годным, получил назначение в формируемый тяжелый дивизион. Желание капитана попасть в свою бригаду оставили без удовлетворения, мотивируя тем, что бригада, переброшенная на западный фронт, полностью укомплектована, а ему, не следует оспаривать мнения высокого начальства, все решившего за него.

Так Михаил Михайлович Субботин, по недосмотру чинов военного министерства и остался капитаном. Он не протестовал. Разница в столовых деньгах между капитаном и штабс-капитаном хоть и небольшая, но была. После трехдюймовок крепостные шестидюймовые гаубицы образца девятого года, показались ему похожими на огромных бульдогов. Неказистые с закрытыми щитами колесами, они казались ему уродцами, после хищных трехдюймовок. Потом уже отношение к ним стало у Михаила Михайловича меняться, а сейчас капитан просто любил своих 'бульдогов'. Вцепятся, никуда от них не денешься!

Стоявшие на огневой позиции орудия, тоже были покрыты росой. Панорамы и казенники были заботливо укрыты чехлами. Переведя взгляд на людей, старший офицер увидел, что нижние чины заканчивали завтрак. Капитан решил дать им возможность допить чай спокойно. Подозвав фельдфебеля, он приказал готовиться к выступлению.

- Ваше высокоблагородие!

- Что тебе Гриценко?

- Куда выступаем?

- В Севастополь. Бывал там?

- Никак нет!

- Ну, вот и посмотришь. Да! Гриценко, лошади как? Накормлены?

- В лучшем виде Ваше высокоблагородие! Солдаты раздобыли косу и еще вчера накосили.

- Господи, откуда здесь коса взялась, да еще и без хозяина?

- Не знаю Ваше высокоблагородие, - простодушно, но с хитрым выражением глаз ответил Гриценко.

* * *

Согласно приказу Ларионова гаубицы должны были разместиться на батарее номер десять примыкающей к седьмому бастиону. Седьмой бастион размещался на берегу моря над Александровской бухтой. К началу обороны он был почти закончен в камне. Предназначенный для отражения атак, как с суши, так и с моря он был мощным укреплением. Справа к нему примыкала земляная батарея номер восемь, орудия которой стояли от Хрустального мыса до Артиллерийской бухты. В сторону врага были направлены шестьдесят два орудия этих двух укреплений, в том числе десять пятипудовых мортир.

Так же к укреплениям этого узла обороны относилась Александровская батарея, названная в честь императора Александра I. Имевшая на вооружении пятьдесят шесть орудий, батарея была частью каменная, частью земляная. С правого фланга к ней примыкала круглая двухъярусная башня. Она имела одиннадцать саженей в диаметре, а в каждом ярусе по семь казематов. С левого фланга к каменной батарее примыкала земляная, длиною семьдесят сажен.

Десятая батарея была земляная, но её валы были насыпаны еще в тысяча восемьсот восемнадцатом году. За десятилетия, они превратились в непроницаемую для ядер преграду. Расположенная на двух мысах - Александровском и Безымянном, - батарея предназначалась для ведения огня по Карантинной бухте и рейду. Батареей командовал капитан-лейтенант 29-го флотского экипажа Александр Никодимович Андреев.

Интерлюдия II. Десятая батарея. (Н.Тоскин)

Подошедший к огневой позиции шестидюймовок слегка запыхавшийся прапорщик увидел несколько офицеров-севастопольцев, возглавляемых Нахимовым. Они что-то увлеченно расспрашивали капитана Субботина. Прислушавшись к потоку вопросов, обрушившемуся на старшего офицера батареи, Руденко понял, что капитан освободится не скоро, солдат с ним отпустить будет некому. А значит, поручение командира он выполнить в срок не сможет.

Сергей огляделся в некоторой растерянности. Подойти и согласно уставу обратиться к старшему воинскому начальнику, ТОМУ САМОМУ адмиралу Нахимову?! Пару минут прапорщик лихорадочно раздумывал и собирался с духом. Он уже собрался было шагнуть вперед, как вдруг за его спиной кто-то негромко кашлянул и смутно знакомый голос негромко поинтересовался:

- У вас какие-то вопросы к его Высокопревосходительству?

Серж обернулся и с облегчением увидел капитана Степанова. Обычно 'жандарма', как за глаза называли капитана знакомые Сергею офицеры полка, он избегал. Но сейчас он показался молодому офицеру ангелом спасителем, на плечи которого можно переложить проблему общения с высоким начальством.

- Здравия желаю, господин капитан! Нет, вопросов к нему я не имею. У меня есть дело к капитану Субботину. Срочное. Не могли бы Вы...

- Оказать Вам услугу?

- Да!

- Конечно, конечно, если Вы сами стесняетесь.

Степанов понимающе улыбнулся.

- Что ж вы такой робкий, прямо как красна девица. С неприятелем тоже так себя вести будете?

Серж вспыхнул.

- Господин капитан, п-попрошу без оскорблений! Если бы я не имел приказа от подполковника Маркова, то я..., я...