- В антикваре, а что? – милый фарфоровый сервис, состоявший из двух чайничков, молочника и сахарницы, - Я, что опять приобрел фамильную ценность? – какая же она была сегодня милая: в вязаном белом коротком платье, вязаных носочках с кожаной подошвой, с волосами убранными ободком-резинкой.

- Да, видишь, - она указала на еле заметные вензеля «Э. Х. », - Это моего прапрадеда. Один из первых сервизов коллекция «Муза».

- И как же он там оказался?

- Ты же знаешь, мой отец играл в карты, и отдал его за долги. Спроси у Глории, она еще покажет место, где он стоял. Отцу было проще выносить из дома фамильные ценности, нежели чем деньги.

Она подошла ко мне, целуя в губы, смотря мне в глаза. Я прижал ее к себе, прошептав ей на ушко пару пошлостей, от которых она раскраснелась, смотря в пол. Я снова прошептал ей еще пошлостей, она тихо засмеялась. Я подхватил ее на руки, мы долго наслаждались друг другом в нашей спальне. Милая, моя девочка, я так любил ее, я просто боготворил ее. Она мой единственный спасательный круг в этом мире. Но без Бетти мой мир померкнет, и никогда ничто не будет прежним без нее. С ней я познал горечь поражений, и радость успехов, с ней я стал, кем был сейчас.

Лето 1982.

Бетти.

Я проснулась утром, присела на кровати, краснея от воспоминания о прошлой ночи. Всю эту ночь напролет мы занимались любовью. Все внутри горело и саднилось от жадных ласк Фредди. Эта ночь, переполненная страстью, и предстоящей тоской, была волшебной. Казалось, что кожа горела от сильных рук и пальцев до сих пор. Губы припухли и на них были ранки от укусов, когда в порыве страсти, я их кусала. Фредди рядом со мной не было, и я была рада этому, со спутанными волосами, как будто всю ночь ходила не понятно, где и непонятно с кем. Даже на время мне показалось, что я веду себя очень развязано, прося его еще и еще раз о том, чтобы он овладевал мной с неистовством, и чувством собственника. Я сама была не прилежной девочкой, а безумной любовницей, готовой пойти на все, лишь бы ублажить любимого мужчину. Я даже сбилась со счета, сколько это между нами раз произошло. Он знал, что для меня есть только он, я не из тех женщин, что ищет других, а потом говорит, занимаясь любовью с другим, она думала о нем. Пришел Фредди, садясь на край смятой постели.

- Все хорошо?

- Да, а почему должно быть плохо? – спросила я.

- Ну, может тебе это все не понравилось.

- А, понятно.

- Я же готовлюсь к тому, что мне придется на полгода стать монахом.

- Ты монахом, не смеши меня, Менори, - протянула я, касаясь его лица руками, - я люблю тебя.

- Бесстыдница, собирайся, нужно ехать на «Уэмбли», надеюсь, ты не забыла, что сегодня у меня начало турне?

- Я никогда, ничего не забываю, - я встала с постели, и обнаженная прошла через полупрозрачные шторы, беря с пола пеньюар, забирая его восхищенный взгляд. Я знала об этом, знала, что любые переговоры я порой могу испортить одним своим присутствием. Зная, что сегодня, он не даст мне прохода, но от этого сердце забилось еще сильнее, и внутри загорелось знакомое желание голода, которому сейчас не время.

На стадионе было шумно, я огляделась. Я с Анной стояла возле сцены, как услышала возглас Джо.

- Фредди, это кто же тебя пометил так?

- Вот, черт! Я даже не видел.

- Кто, кто? и так все понятно, - подзадорил Роджер, - мне бы эту киску.

- Киску по имени Бетти, - добавил Брайан.

- Блин, я вас всех после гастролей придушу, ей богу, ребята, так что думайте, куда вам бежать потом.

Шоу было восхитительное, как и все что делали ребята, их творчество, всегда для меня было не постижимой загадкой, не всегда угадывалось его значение. Сложные метафоры, легенды, которые знают не все очень много скрытого смысла. После концерта Фредди подошел ко мне. Фредди прерывисто прижал меня к себе, целуя в губы. Я при своем росте в метр пятьдесят семь сантиметров, даже на высоких каблуках была ниже него. Фредди был выше меня почти на двадцать сантиметров. Потом я оттолкнула его, и, смеясь, пошла ко всем.

Вечером в «Embassy» на Бонд-стрит была запланирована вечеринка, но из-за перегруженности дорог, выбраться со стадиона было просто не возможно, поэтому вертолеты развозили всех по домам. Фредди решил ехать в свою квартиру на Стаффорд-Террас. Мы провели вместе час, в квартире было душно. Мы лежали на диване обнаженные и усталые после ласк и поцелуев. Фредди вдохнул запах моего тела, и встал с дивана.

Это была вечеринка «а-ля пестрота» по случаю начала тура и удачного концерта. Мероприятие проходило на крыше клуба. Фредди приехал один, тем самым еще больше распаляя публику. Еще с утра, да и всегда гадали, что же на самом деле происходит у него дома, особенно в постели. Я поднялась по лестнице, встречая на своем пути, многих кого не знала. Потом увидела Фредди с Грэгом и Джеймсом.

- Мальчики, - по дороге я взяла бокал шампанского, Фредди оглядел меня. На мне было короткое лиловое атласное платье-плиссе. Оно свободно спадало от самой шеи, поэтому, когда дул ветер, то он обнажал лиловые шортики.

- Бетти, шикарно выглядишь, - начал Грэг.

- Не боишься, что Фредди будет возмущен, - закончил Джеймс.

- Нет нисколько, - ответила я.

- Я уже взбешен, пойдем, поговорим, - он протянул мне руку, - где-нибудь в укромном месте, - Он затащил меня в мужскую уборную, вталкивая в кабинку.

- Молодец, что надела короткое платье, - прошептал он мне на ухо.

- Все для тебя, милый, - тоже шепотом ответила я.

Рассвет приближался, и вместе с ним приходило утро, и новый день… Утром он улетел, вечером я давала концерт, и улетала на гастроли. Самые длинные, мы расставились на пять месяцев, это была самая длинная разлука в нашей жизни. Но разлуки и были сутью наших отношений.

***

Я прошла в свой номер, приглушила свет, и села в кресло у окна. Все еще дрожало после концерта, все еще не проходило ощущение эйфории, кровь еще кипела в жилах. Но все же надо остыть, а потом позвонить Фредди. Мы начали гастролировать с Европы и уже месяц, почти не отдыхали, а TSF начали с Латинской Америки.

Я почувствовала, как внутри загорелся знакомый огонек, что-то внутри зажглось, словно новая жизнь. Я положила ладони на живот, чтобы понять, что это за ощущение. Такие мысли и варианты развития событий, я быстро отвергла. Все же мне казалось, это абсолютно не возможным, особенно сейчас. Но все при таких отношениях, что у нас с Фредди были, глупо полагаться, что это не так, но лучше думать о хорошем. Утром я нашла Анну.

- Подожди пару дней, мы скоро будем в Мюнхене, - ответила она, - там будет время, сходишь к фрау Вонг.

- Тебе легко сказать, а если так я даже не знаю какой срок, с моим любовником, это может любой, - я надула губы, - ненавижу его за это.

В Мюнхене мои опасения подтвердились, срок был уже три месяца. Конечно, я была рада, что до гастролей я это не узнала, потому что пришлось бы уезжать со скандалом. Я все сказала Джошу, он был озадачен, но это был не первый случай, когда нам надо придумать, как скрыть мое положение и закончить гастроли. Я чувствовала себя очень хорошо, если не успела заметить сразу свою беременность.

- Черт еще четыре месяца работы, а я беременна, я убью Менори, - расхаживала у Джеймса и Анны в номере, в тот день, когда мы сказали все ребятам.

- Кстати, о нем, как ты ему скажешь?

- Я позвоню.

- Ну и как ты себе представляешь, «милый я беременна», ты хоть сама понимаешь, что это абсурдно, а для него оскорбительно. Он вместе со своей ревностью до такого додумается, - Анна отпила чая.

- Ну и что ты предлагаешь, - я тоже села пить чай.

- Мы в конце августа уже будем в Штатах, четвертого и пятого сентября Фредди будет в Ванкувере, приедешь к нему туда и скажешь ему, хотя он сам все уведет.

Сентябрь 1982.

Фредди.

Накинув халат, на спинку стула, я остался в одних трусах. Питер, мой секретарь, сидел в кресле и пил вино. Завтра мой день рожденье, а я должен ехать на съемки телешоу, где придется петь под фонограмму, я ненавидел это делать. Просто не понимал, как можно открывать рот без голоса, но все же придется.