Откуда же взялись дьявол и его армия бесов? На это митрополит Макарий отвечает: злые духи сотворены богом; сотворены они «добрыми, но сами сделались злыми»[54], созданы они безгрешными, но сами согрешили. В доказательство он приводит ссылки на Библию и особенно на писания отцов церкви Иринея, Татиана, Кирилла Иерусалимского и других. И они утверждали, что дьявол и все злые духи сотворены богом хорошими, по «по собственному произволу» «уклонились в грех»: сперва впал в грех один главный, а потом он увлек за собой и других. «Этот главный, — пишет Макарий, ссылаясь на блаженного Августина и Тертуллиана, — был до падения своего, по мнению некоторых, самым первым и совершеннейшим из всех сотворенных духов, преимуществовавшим пред всеми воинствами ангельскими»[55]
Современные богословы с небольшими изменениями повторяют то, что столетия до них в процессе борьбы с еретиками писали о дьяволе отцы церкви.[56]
Еретики считали, что в мире имеется два начала: доброе — бог, который создал все духовное, и злое — дьявол, который сотворил все телесное, вещное. Иначе, говорили они, невозможно объяснить одновременное существование добра и зла. Такие дуалистические взгляды, естественно, расходились с учением о боге — творце всего, что есть во Вселенной. Церковь же настойчиво пропагандировала учение о том, что в мире есть одно начало — бог и что дьявол был создан богом, но дерзко возмечтал быть равным ему. Это учение церкви о сотворенном богом дьяволе отстаивает и Макарий, который не упускает при этом случая внушить верующим необходимость покорности властям, «установленным богом». Он пишет: падение ангела — «урок для всех существ разумных, как опасно противиться воле всемогущего, восстать против того чина и порядка, какое он устрояет и на небе и на земле...»[57] Закономерен вопрос: как же случилось, что «первый и совершеннейший ангел» сбился с пути истины, увлек за собой многих других, ангелов и стал их предводителем в противовес богу? И как же бог не предвидел этого? Богословы стараются выгородить бога. Он-де, пишут они, не отвечает за деятельность дьявола и бесов, так как создал их хорошими, а то, что они впали в грех, — их вина. Однако митрополит Макарий заявляет: «злые духи не могут ничего совершать в мире иначе, как только по допущению бога».
Значит дьявол действует все-таки «по допущению бога», т. е. с молчаливого его согласия.
Почему же бог допустил «успехи дьявола», почему же с самого начала — при искушении Адама и Евы — дьявол оказался победителем и бог этому не препятствовал?
Этот вопрос поднимался многими мыслителями давно Так, двести лет назад французский материалист и атеист Мелье, ставший по настоянию родителей католическим священником, писал: «...Бог при своем всемогуществе и предполагаемой бесконечной мудрости мог бы, не лишая людей свободы, руководить их умом и направлять их сердце, мысли и желания, наклонности и волю таким образом, чтобы они никогда по желали зла и греха. Таким путем он мог бы легко предупредить все пороки и грехи без ущерба для свободы людей и свободы волн...»[58] Почему бог этого не сделал?
Церковники не любят, когда перед ними ставят такие вопросы. Митрополит Макарий приходит от них в гнев: «Кто дерзнет, — пишет он, — разгадывать планы бесконечно-премудрого?»[59] Но митрополит понимает, что на этот вопрос надо все-таки ответить. Он пишет: бог знал, что Адам «падет», но он создал его свободным, а для того чтобы помешать Адаму и Еве послушать дьявола, ему «надлежало стеснить их свободу или даже отнять ее у них». Этого бог позволить себе не мог, так как он, «не изменяемый в своих определениях, даровавши однажды свободу каким-либо тварям своим, не может ни стеснять, ни отнять ее». Оказывается, что только из-за того, чтобы не нарушить «свободу», данную Адаму и Еве, бог допустил, чтобы они подчинились дьяволу и обрекли этим на страшное несчастье? псе последующее человечество.
Более того, оказывается, что из тех же побуждений — не нарушать свободы — бог допустил, чтобы дьявол сделал свое зловредное дело. Вот что пишет об этом митрополит Макарий: бог «попускает злую деятельность падших духов... потому что не хочет стеснять их свободы»[60]. «Попуская злую деятельность падших духов, чтобы по лишить их свободы, господь бог, как бесконечно-праведный и премудрый, ограничил II ограничивает ее, по так, чтобы она произвела по возможности добрые последствия»[61]. Таким образом, получается, что бог «стоит на страже свободы» дьявола и других злых духов, а потому не мешает им свободно творить зло; но при этом старается, чтобы зло, творимое дьяволом, имело «добрые последствия».
Церковные идеологи изворачиваются, отвечая на коренные вопросы своего вероучения. Им нужно обязательно сохранить веру в дьявола и в грехопадение «первых людей», посмевших нарушить запрет бога — не есть плод с «древа познания добра и зла». Ведь последствия этого грехопадения, по учению церковников, отразились на судьбе всего человечества, с этого грехопадения началось все зло в мире. «Первородный грех», как учат богословы, оскорбил бога, и для того чтобы примирить людей с собой, он послал своего сына Иисуса Христа на землю, и тот своей смертью искупил грехи людей. Однако тяжесть «первородного греха» продолжает тяготеть над людьми (даже и над новорожденными детьми). При крещении священник спрашивает: «Отрицавши ли ся сатаны и всех дел его и всех ангел его и всего служения его и всея гордыни его?» Тот, над кем совершается этот обряд, должен ответить: «Отрицаюся». Если же это младенец, за него отвечает восприемник[62].
Великий русский писатель Л. Н. Толстой писал: «И что может быть безнравственнее того ужасного учения, по которому бог, злой и мстительный, наказывает всех людей за грех Адама и для спасения их посылает своего сына на землю, зная вперед, что люди убьют его и будут за это прокляты, и того, что спасение людей от греха состоит в том, чтобы быть окрещенными или верить, что все это так именно и было, и что сын бога убит для спасения людей, и что те, кто не верит в это, тех бог казнит вечными мучениями»[63].
На догмате о «первородном грехе» построено все христианское учение о спасении. Это признает и митрополит Макарий. Он пишет: «Учение о первородном грехе, распространившемся от Адама и Евы на весь род человеческий, чрезвычайно важно в христианстве. Если в людях нет первородного греха и природа их не повреждена... в таком случае искупление для них не нужно; сын божий напрасно приходил на землю и вкусил смерть и христианская вера подрывается в самых основах... Потому-то и доказывал блаженный Августин, что грех адамов и искупление, совершенное Христом-Спасителем, суть как бы два средоточия, вокруг которых вращается все христианское учение»[64]. Если отпадает вера в существование дьявола, то отпадает и библейский рассказ о грехопадении, а если не было грехопадения, то теряет основу и учение о приходе Спасителя, о его страданиях, смерти и будущем его пришествии, т. е. все ядро христианского вероучения. А этого церковь допустить не может. Потому-то и нагромождают христианские богословы всевозможные доказательства существования дьявола.
Сохранить веру в нечистую силу нужно церковникам и для того, чтобы найти «козла отпущения» за все то зло, которое существует в мире. Ведь если, как учит церковь, зло принес дьявол, то, значит, и страдания людей от социального зла — нищеты, эксплуатации, безработицы, господства капитала и т. д. — тоже результат козней дьявола.
