Ривенхем передал ей листок.

– Вы по-прежнему интересуетесь алхимией, леди Тоу?

Казалось, он задал вопрос неохотно. Нора заметила, как пристально посмотрел на нее лорд Джон, а затем перевел взгляд на своего командира.

– В последнее время нет, – отвечала она, пробегая глазами нужный абзац. Ее муж не одобрял такого увлечения, полагая, что у женщины подобные занятия отдают колдовством.

В письме не было никаких достоверных подробностей, только краткое заключение несведущего человека. Нора вернула листок.

– Алхимия? – В словах лорда Джона одновременно слышались любопытство и осуждение. – К чему женщине заниматься подобными вещами?

– А я полагаю, что женщине это как раз очень подходит. – Резкость, прозвучавшая в голосе Норы, относилась к человеку, ныне покойному, к тому, кто не одобрял ее вкусов. – Разве само тело женщины не представляет собой реторту для пресуществления? Оно принимает в себя семя и преображает его в дитя. Что это, если не алхимия?

Ривенхем хохотнул. Звук его смеха, низкий, хрипловатый, но мелодичный, поверг ее в трепет. Казалось, Эдриан рукой коснулся ее кожи.

– Первая кровь, лорд Джон! Леди ведет в счете.

Юноша поджал губы, но поклонился – туше.

Норе вдруг стало невыносимо оставаться здесь дольше, слышать, как Ривенхем радуется ее остроумию в присутствии постороннего, испытывать – пусть лишь на мгновение – чувство товарищества и общности с ним. Сейчас это было опаснее, чем стоящая перед ней цель.

Она поднялась на ноги. Следом за нею, подчиняясь приличиям, встали мужчины.

– Мне нужно вернуться к делам, – сказала она, – но я хотела бы пригласить вас завтра поужинать со мной. Пусть никто не сможет сказать, что Колвиллы негостеприимны.

– Если леди Тоу угодно изображать из себя приветливую хозяйку, я не возражаю. Пусть развлекает нас. Видит Бог, я скоро совсем зачахну в этой глуши.

Эдриан кивнул. Лорд Джон уже битый час жаловался на то, что командир отклонил приглашение маркизы. Объяснять, почему предложение казалось ему подозрительным, Эдриан не желал, но весьма скептически относился к мысли, что леди Тоу искренне хотела сидеть за одним столом с гонителями своего брата.

– Берегитесь яда, – пробормотал он лишь отчасти в шутку. В ответе лорда Джона послышалась явная насмешка.

– Что за нелепые фантазии, Ривенхем?

– Может, и так, – отвечал Эдриан, укладывая вещи в кожаную суму. Сегодня по возвращении с охоты на леди Тоу он обнаружил, что большой зал дома забит фермерами, которым не понравилось, что король протянул свои длинные руки к их полям – пусть ненамеренно, – но сейчас, накануне жатвы, очень скудной жатвы, горько было терять даже горсть зерна под копытами лошадей. Брэддок, стоя посреди толпы с обнаженной шпагой в руках, пытался разогнать их, угрожая всеми возможными карами. Эти лондонцы понятия не имеют, как говорить с людьми, обладающими чувством собственного достоинства, знающими свои права и готовыми эти права защищать.

Чудесно получится, если его собственные люди без всякого содействия Дэвида Колвилла спровоцируют восстание на северо-востоке!

Арендаторы Колвилла от веку пренебрегали административными формальностями. Требование Эдриана предоставить ему карты местности, чтобы проложить маршруты патрулей в объезд крестьянских наделов, ни к чему не привели. Таких карт просто не существовало. Эдриан решил поехать к Бэддлстону – другого выхода он не видел. Там, в библиотеке, хранились точные карты всей округи. Семь лет назад Эдриан составил их вместе с братом. На поездку требовалось всего полдня, к тому же его очень привлекала возможность прогуляться по собственным землям. Конечно, можно послать кого-нибудь другого, однако он чувствовал, что неплохо бы хоть на время оказаться на некотором расстоянии отсюда… Нужно успокоиться и восстановить равновесие. А вид всего того, что он собирается защитить, в этом ему поможет.

– Можете сочинять ей сонеты, если вам нравится, – говорил он, застегивая сумку. – Устраивайте танцы в галерее. Приглашайте всех служанок. Только не выпускайте ее из этого чертова дома. И не впускайте сюда арендаторов. Большего я не требую.

– Это будет нетрудно, если поручите дело мне, – заявил лорд Джон. – Арендаторы являются с вилами, а не с ружьями. И в отличие от вас я не привык пугать молодых леди так, что они бросаются наутек и прячутся по лесам. Даже Медузу можно очаровать.

Медуза. Именно так называли Нору придворные остряки. В мире изощренного притворства и приторной любезности ее сдержанность, ее манера смотреть человеку прямо в глаза, не улыбаясь и не смягчая свой взгляд лестью, привлекла к ней не слишком много друзей.

– Не стоит ее недооценивать, – посоветовал Эдриан.

Лорд Джон фыркнул:

– Считаете меня идиотом?

Многообещающий вопрос. Эдриан окинул взглядом молодого хлыща. Тот в шелковом камзоле развалился на диване, а сапоги закинул на чайный столик. По-модному стройный, напудренный, в тщательно завитом парике, он был в сумрачных покоях Ходдерби так же не к месту, как оранжерейный цветок в хибаре крестьянина. На беспокойных пальцах юнца поблескивали кольца. У локтя стоял кубок с мадерой, изъятой из погребов Ходдерби.

В мыслях Эдриан так оценил это зрелище: для человека, оказавшегося в абсолютно чуждой для себя стихии, он устроился совсем неплохо.

Молчание затягивалось. Лицо лорда Джона начало багроветь. Он опустил ноги на пол и сел.

– Считаете меня идиотом? – повторил он свой вопрос.

Теперь Эдриан мог фыркнуть. Детское тщеславие во взрослом мужчине выглядело нелепо.

– Я считаю, что вы привыкли к Лондону, – спокойно ответил он. – И к лондонским женщинам. В сравнении с ними маркиза не производила большого впечатления. Но здесь ее окружают друзья. Множество друзей. Ей обеспечена верность любого проживающего на этих землях, а количество вил в десять раз превосходит количество наших сабель.

Лорд Джон искренне удивился.

– Крестьяне, – пренебрежительно бросил он. – Если они поднимутся против нас, значит, поднимутся против короля.

Барстоу оказал своему сыну плохую услугу, оберегая его от всех сложностей жизни.

– Вы привыкли к югу, – продолжал Эдриан, – а в этой глуши король скорее легенда, чем реальный факт.

– Такие речи похожи на измену.

Эдриан едва не рассмеялся. Такого идеалиста можно показывать на сцене за деньги.

– Так им и скажите, – улыбнулся он, – если они случайно вцепятся вам в глотку.

– Они не посмеют, – с апломбом заявил лорд Джон. – Как, мысль о подобной дерзости вас забавляет?

Эдриан пожал плечами. Не его дело лишать наивных иллюзий этого птенца.

– Будьте начеку, – с мрачным видом посоветовал он. – Я имею в виду лишь это.

Казалось, лорд Джон успокоился. Он снова откинулся на спинку дивана и сделал большой глоток из кубка.

– Вы ведь вернетесь к завтрашней ночи?

– Если не раньше. – Эдриан поднял седельную сумку. – Я оставляю вам всех двадцать человек. Посты выставлены?

– Да-да, – раздраженно отвечал лорд Джон. – Я их проверил меньше двух часов назад.

– Отлично. – Эдриан все еще колебался. Тревога ни на чем не основана, говорил он себе. Нет никаких причин ожидать Дэвида Колвилла до исхода недели. Что касается колвилловских фермеров, то на самом деле Эдриан не ждал от них опасных действий. Все они в основном принадлежали к Высокой церкви. У них не было глубоких причин сочувствовать позиции своего сеньора. Тем не менее при взгляде на Джона Гардинера он чувствовал инстинктивную тревогу. Оставить на этого клоуна командование в Ходдерби, передать ему власть над всем здешним хозяйством, включая Нору…

Нора. Он стиснул зубы. Ему нет дела до маркизы Тоу.

– Желаю удачи, – произнес он.

В ответ лорд Джон лениво шевельнул рукой с кубком. Камни в его кольцах блеснули.

– Доброго пути.

Казалось, Нора учла все случайности, кроме того, что Ривенхем не явится на ужин. Спустившись в гостиную и обнаружив, что лорд Джон ждет ее в одиночестве, она не встревожилась, ибо решила, что Ривенхем еще бродит где-то в доме. Так или иначе, но он съест свой ужин, пусть даже не под ее надзором. Доверяя служанкам на кухне, Нора не сомневалась, что вместе с едой он получит нужное питье.