Первые сведения о совершенных сэппуку относятся к периоду 1150–1170 гг. Этот способ лишения себя жизни основывался на древнем японском представлении о том, что душа, ум, характер, намерения, подлинные чувства и сокровенные мысли человека пребывают в его животе. Вспарывая себе живот, самурай словно говорил: «Я не виновен, но я хочу показать вам свою душу, чтобы вы сами могли убедиться в этом». Конечно, для подобного поступка требовалось сверхчеловеческое мужество. Однако именно это придавало сэппуку такую притягательность для самураев.

В более поздние времена тщательно обдуманная процедура самоубийства все чаще принимала характер торжественной церемонии. Особенно пышно, в соответствии со строгими правилами, обставлялось сэппуку — самоубийство, совершить которое самурая принуждали в качестве наказания. В числе свидетелей полагалось присутствовать ряду официальных и частных лиц. Приговоренный к смерти, облаченный в белое одеяние, появлялся перед ними вместе с «секундантом», так называемым каикасю, выбранным им самим другом или родственником. Каикасю должен был облегчить самоубийце муки, то есть в кульминационный момент церемонии отсечь умирающему голову. Итак, в тот момент, когда осужденный публично признавал свою вину, опускался на колени и брался за кинжал или меч вакадзаси, а «секундант» вставал позади него, держа в руках свой меч — катану, начиналась собственно церемония самоубийства.

Наступала гробовая тишина… Затем человек, сидящий на коленях будто бы с безразличным видом, порывистым движением вонзал кинжал глубоко в левый бок, медленно отводил клинок вправо, слегка наклонялся вперед и вытягивал шею. В этот момент каикасю изо всех сил наносил удар мечом.

На мгновение все присутствовавшие замирали. Затем они поднимались и торжественно покидали помещение. Свершилось то, чего хотел покойный: проступок его прощен, честь восстановлена.

В эпоху Токугава самураи, совершившие преступление, достойное смерти, могли вернуть себе честь, публично совершив сэппуку. Во время торжественной церемонии самурай признавал свою вину (а), вонзал в себя кинжал (б) и вспарывал живот (в); затем его обезглавливал выбранный им для этого человек — каикасю (г).

Ниндзя (в вольном переводе — «воин-тень», лазутчик) — так называли воинов-одиночек, специально подготовленных для выполнения тайных поручений — разведки, диверсий, убийств предводителей врагов. Ниндзя, тайные агенты старой Японии, не были самураями, но в продолжавшихся столетиями столкновениях военной знати они играли важную, порой решающую роль.

Вероятно, ниндзя и их искусство действовать тайно и незаметно (ниндзюцу) появились благодаря развитому в средневековой Японии ремеслу шпионажа. Однако особый спрос на них возник в те времена, когда с появлением самураев в стране заметно участились военные столкновения. Чтобы удовлетворить его, на острове Хонсю появился ряд тайных школ (количество их оценивается по-разному — от 25 до 70).

Находились они в уединенных, недоступных, строго охраняемых местах. Все, что делалось в этих школах, было окутано глухим покровом тайны.

Их воспитанники по большей части происходили из семей, в которых профессия ниндзя была традиционной. Преимущество этого было очевидным: обучать будущего агента начинали сызмальства. Иногда профессию «воина-тени» избирал и самурай, по какой-либо причине лишившийся своего господина, так называемый ронин — «человек-волна», перекати-поле, бродячий самурай. В секретных школах ниндзя обучали огромному множеству вещей. Главное внимание уделялось тренировке силы, выдержки и умения в совершенстве владеть своим телом, ведь от этого впоследствии могла зависеть жизнь ниндзя.

Вдобавок будущие агенты осваивали различные способы выживания в экстремальных ситуациях: в ледяной воде или под водой, при длительном голодании, после получения тяжелых увечий.

Они должны были также уметь быстро и незаметно, в полном снаряжении преодолевать любые препятствия — стены замка, засеки, бурные водные потоки, болота, проникать в самый неприступный вражеский лагерь. Немаловажное значение для успешной деятельности ниндзя имело владение искусством маскировки, ведь им часто приходилось под самыми разными личинами, в самых разных облачениях неожиданно скрываться, заметая следы. И потом, будущему тайному агенту, разумеется, полагалось безукоризненно владеть всеми существовавшими в Японии видами оружия, и прежде всего теми, что убивали бесшумно, например уметь стрелять из специальных трубок или метать отравленные стрелы.

Молодые люди, прошедшие подобное многолетнее обучение, становились членами разбросанных по всей стране тайных обществ, в которых никто друг друга не знал. Ловко маскируясь, ниндзя поодиночке жили в городах и деревнях. Они не знали ни имен своих предводителей, ни где они живут и даже никогда не видели их. Такие меры предосторожности гарантировали, что в организацию не сможет проникнуть ни предатель, ни шпион.

Ниндзя в типичном темном боевом одеянии, с закутанным лицом и переброшенным через плечо мечом. В таком камуфляже «воины-тени» действовали главным образом под покровом ночи.

Когда сегун, даймё или самурай высокого ранга хотел воспользоваться услугами ниндзя, он направлял слугу в условное место, где, как ему было известно, находился посредник тайной организации.

Такими местами, в частности, были увеселительные кварталы крупных городов.

Как только посредник признавал в слонявшемся по улице чужаке вероятного заказчика, он подходил и завязывал беседу.

Если эти двое заключали сделку, то посредник сообщал об этому другому посреднику. Тот, в свою очередь, передавал поручение — опять же окольными путями — начальнику ниндзя того округа, в котором следовало выполнить задание заказчика.

Сначала начальник ниндзя узнавал о всех деталях планируемой операции, а затем отдавал приказ о ее проведении.

Днем ниндзя предпочитали маскироваться под комусо — так звали нищенствующих рыцарей-монахов, которые носили соломенные шляпы, похожие на плетеные корзины.

Ниндзя, который получал заказ, был полностью предоставлен самому себе. Он тщательно, учитывая каждую мелочь, готовился к предстоящему делу. Он собирал подробнейшую информацию обо всем, что имело отношение к его заданию: о месте будущей операции, человеке, которого он должен был убить, планировке замка, охране военного лагеря, устройстве защитных сооружений и о многом другом. Затем он подбирал подходящую одежду, необходимое снаряжение и оружие и под видом монаха, бродячего актера, торговца, крестьянина или переодевшись женщиной отправлялся в путь. По дороге он прислушивался ко всем разговорам и старался завязать нужные знакомства.

Добравшись до места назначения, ниндзя начинал наблюдать за интересующими его людьми или объектами. Для этого он выбирал подходящее укрытие, где проводил, не шелохнувшись, по многу часов.

Узнав таким образом все, что было необходимо, он приступал к разработке плана действий. Следовало взвесить все возможные варианты и выбрать из них лишь один. Например, если ниндзя получал задание убить высокопоставленного самурая, то с помощью разных хитростей или акробатических трюков он должен был попасть к нему в дом. Нападал он обычно из засады — тихо, внезапно и вероломно, тут все средства были хороши. Ниндзя мог убить приговоренного к смерти человека, ударив его ребром ладони, задушив или заколов кинжалом. Иногда несчастных отправляли на тот свет, например, влив им в рот яд в то время, когда они спали. Продумывая свои действия шаг за шагом, ниндзя всегда предусматривал и пути отступления. Скрываясь с места преступления, «воин-тень» мог прыгнуть в глубокий крепостной ров (тогда ему приходилось прятаться под водой и дышать через бамбуковую трубку) либо, вооружившись крючьями и веревкой, перескакивать с крыши на крышу или с одной верхушки дерева на другую — потому и пошла молва, что ниндзя умеют летать.