— Может быть, её и поймали, — пробормотал.

— Идти сможешь? — отрывисто поинтересовался друг. — Или тебя на Вихря посадить?

Коня они поймали за поприще от места боя.

Даниэл встал и протянул руку, и Алек потащил его за собой. Идти Дэн мог — вот только с направлением затруднялся.

Через пару сотен шагов он оклемался и пошёл самостоятельно. Алек всё ускорял шаги, перекинул ему поводья Вихря.

— И вот ещё что, — сказал Дэн, поспешая следом за другом. — Мне показалось, что…

— М-м-м? — раздражённо поинтересовался Алек.

— Впереди тоже что-то… кто-то.

Вой только выругался невнятно и ускорил шаг, словно желая поскорее встретиться с тем, что там творится. И этому чему-то — или кому-то Дэн не позавидовал.

— Засада? Или встречная группа?..

— Не знаю, — признался Дэн. В такой спешке трудно сосредоточиться, но он всё-таки потянулся вперёд, сверхчувствами ощупывая дорогу. Хоть один должен быть зрячим. Вся сила Алека в реальном мире, и сейчас он способен учуять человека лишь если тот смотрит на него поверх дула громобоя или стрелы на тетиве.

Они одновременно почувствовали это. Вихрь тревожно ржанул и попятился, Даниэл повис на узде, Алек споткнулся, его рука метнулась к рукояти меча. Друзья переглянулись. Алек сунулся в кусты и тут же выбрался обратно.

— Что там? — впрочем, Даниэл и без того знал, что.

— Трупы, — мрачно подтвердил Алек. — Человек ажно тридцать. Вот, здесь все церковники остановились…

Он поглядел на землю. Дорога здесь спускалась в низинку, и было сыро — но кровь на грязи ещё была заметна, пахла остро даже для человеческого нечувствительного носа.

— Пошли. Тоже посмотришь, может быть, отыщешь что-нибудь интересное…

— Угу, — Даниэл намотал узду Вихря на ветку куста и неохотно отправился в кусты.

— Почуяли засаду, — сделал он вывод, оглядывая кое-как брошенные тела. — Раз, три, пять… десять солдат, как и сказала девчонка. Молодцы, раздербанили засадников так, что от них только семь человек осталось.

— А это чего?..

Алек наклонился над телом разбойника, брошенного поперёк солдата. Усмехнулся.

— Ай, молодцы, ребята. Свои же добили, хотя и не сильно ранен был.

— Шакалы, — пробормотал Даниэл. — Уверен, выверни мы сейчас карманы каждому из них, все окажутся пусты.

Алек кивком указал на ещё одного солдата, с которого мародёры стащили форменные сапоги.

— А ведь это война… Своих Церковь никому не прощает.

Молодые люди переглянулись и вдруг заторопились.

До самого Дорноха им никто не встретился. Перед входом в село Дэн затянул Алека в расовое поле и прислушался к эмоциям людей.

И ему не понравилось то, что неслось из-за домов.

— Что это? — поинтересовался Алек, который тоже "прислушивался".

— Не знаю, — буркнул Дэн. Страх, сдержанная ярость… воодушевление? готовность убивать? Желание уничтожить того, кто отличается, увидеть кровь жертвы, на которую тебе укажут… те, кто воодушевили тебя. — Давай-ка поторопимся…

Дорнох словно вымер, и только эхо Живы указывало, куда все подевались.

Алек и Даниэл, не мудрствуя лукаво, отправились к посёлку напрямик через расовые поля. Пройдя древними водяными каналами, которые расчерчивали зелень на клетки, миновали сторожевые башни, перемахнули знакомые изгороди. Оставив коня на околице, прошли мимо домов. Алек ненадолго задержался рядом со своим, глянул сквозь стены. Дом пуст, лишь тускло сияли следы любимых людей. Отец, старый упрямец. Мать, которая всегда поддержит. Брат — будет сыну дядя, ровесник для игр.

— Майдан, — проговорил Даниэл. — Какого эшта они там делают?

Доносился гул толпы. И тёмный "гул" — постоянное мысленное давление большого количества народа.

— Обойдём.

И они обошли.

Цепь. Металлическая, похоже — медная. Алек моргнул, решив сначала, что глаза его подводят. Потом — что носитель цепи дурак и самоубийца.

Майдан был заполнен народом. Все слушали. Мужики и парубки, мелкие пацанята и седобородые деды. Почтенные матери семейств, и их старшие дочери-красавицы, голенастые девчонки и старухи с клюками в трясущихся когтистых лапах.

На помосте, сделанном из пары опрокинутых телег и выломанных из забора досок, ораторствовал он. Белобрысый парень размахивал руками, от избытка чувств притоптывал и подпрыгивал, и говорил, говорил, говорил…

Даже вещал.

Цепь на шее блестела, рукава дорогой куртки взлетали как крылья, топтание уже походило на танец южан, какой полагается танцевать непременно по деревянному или каменному полу в жёстких сапогах с подковками. Изо рта летели брызги, доски скрипели под пятой. Алеку пришлось приложить усилие, чтобы понять, о чём речь, в словах было меньше смысла, чем в этом скрипе.

— …Все беды народа — от отсутствия истинного правителя!.. Церковники Каррионы, — здесь он сплюнул, — отняли у нас дора, отняли древнюю кровь, но не посмели уничтожить!.. И он вернётся, благословенный небом…

Люди слушали. Кто угрюмо, глядя в землю. Кто с экзальтированным блеском в глазах внимал. Это были в основном только вошедшие в возраст юношества мальчишки, не старше названного брата. Алек вспомнил Гария, каким он был после двух битв. Будут ли эти пацаны так же испытывать боль оттого, что убили? Ради какого-то "благословенного"?

— …Вернётся истинная кровь, и мы восстановим древнюю империю!..

Алек работал локтями, пробираясь вперёд, скрываясь за широкими спинами односельчан, цветастыми нарядами женщин. Империя радоничей? Можно было посмеяться, если бы это не было так грустно.

Он добрался. Молодые, оружные, крепкие ребята окружали помост, на котором бесновался оратор. Рядом два воина сторожили женщину с двухгодовалым крепышом на руках. Ребёнок беспокойно возился, Мариа укачивала сына.

Вой сглотнул тяжёлый гнев, едва не подавившись им. В висках словно работали молотобойцы, гулкий тяжёлый звон заполнил весь мир. Спокойно!..

Он начал пробираться вперёд по краю толпы, заходя сбоку. Так, стражи угрожают всем присутствующим, охраняя трепача. Они стоят к нему спиной… но всё же отвлекаются на зажигательную речь.

Вой сосредоточился.

Не получится, решил через мгновение. Слишком уж взвинчен он был — предыдущие убийства, спешка и страх за родных. А теперь и эмоции толпы. Его тёмный дар беспокоился, ярость готова была полыхнуть всесокрушающим пламенем, жечь, не разбирая своих и чужих.

Алек вдохнул, выдохнул и направил волю. Струна Узора легонько щёлкнула охранника в горло. Тот вытаращил глаза и открыл рот, из которого хлестнула кровавая пена. Алек телекинезом поддержал стража в вертикальном положении, чтоб не нашумел, завалившись. Всё в порядке, воздействие было направлено мастерски. Гнев удалось обуздать, вой боялся, что удар сломает врага пополам, швырнет его через весь майдан. И площадь мгновенно бы захлестнул хаос…

Даниэл зашёл с другой стороны. Он поступил проще — встал перед стражником и пальцем ткнул ему за спину.

Самая древняя уловка сработала, страж — совсем мальчишка, — глупо обернулся. Дэн одним прыжком сократил расстояние, взял его за горло и слегка придушил. Взглядом спросил — что дальше?

— Если бы знать… — Алек смутно подумал, что и сам вполне бы мог сохранить жизнь своему врагу. Вот только зачем, глупости какие… Мир медленно выцветал, становился серым.

— …Он вернётся!.. — в экстазе проорал крикун. — Дораж с нами!..

Это стало последней каплей.

Да, я уже с вами. Александр вспрыгнул на помост, оказавшись у оратора за спиной. Прежде чем кто-то успел среагировать, обхватил его за лицо, одновременно ударив ногой под колено, упёр нож в горло.

Люди замерли, потрясённо глядя на седовласого парня, как же много их — распахнутые глаза, открытые рты. Воцарилось молчание, даже полупридушенный крикун не хрипел. Весь мир застыл в хрупком равновесии, и Алек понял, что находится в Узле Судьбы, в точке принятия решения. Достаточно слова, поступка, чтобы история всего мира пошла по иному пути. Лишь сделай выбор…