В 20.00 Винн приехал в посольство к Чизхолму. Опасаясь возможных подслушивающих устройств в помещении визового отдела, они общались, как и обычно, молча, посредством обмена записками. Чизхолм, достав банку из-под «Харпика», написал на листке бумаги: «Следите за моими движениями, а потом покажите эти действия Янгу».

После этого он взял банку, вывернул дно и вынул его. В банке был оборудован специальный контейнер для передачи секретной информации — фотопленок или писем.

Чизхолм также вручил Винну фотографии супругов Кауэлл и неизвестного американца (Родися Карлсона), которые нужно было показать Пеньковскому и вернуть Чизхолму.

В этот же вечер, в 21.35, как условились, в номер гостиницы Украина к Винну пришел Пеньковский. Включили на полную громкость радиоприемник и воду в ванной, — классический способ затушить разговор, если номер оборудован подслушивающим устройством. Беседовали вполголоса, попеременно, то в ванной, то в гостиной или спальне.

Винн передал Янгу пакет из посольства, рассказал о предназначении и принципе обращения с контейнером — той самой банкой «Харпик». Затем показал Пеньковскому фотографии Памеллы Кауэлл и ее мужа Гервеза Кауэлла, а также Р. Карлсона — сотрудника американского посольства в Москве.

Выполняя задание разведки, Вили попытался успокоить Пеньковского и развеять его опасения по поводу отмены поездки в США. Иностранец отмстил, что Пеньковский сделал для англичан очень много, что «друзья» будут рады его приезду на Запад. Он также сказал, что будет первым, кто с восторгом примет его в своем доме.

Пеньковский отвечал, что боится разоблачения. Он посвятил Винна в разработанные разведкой планы его побега из Советского Союза, выразив уверенность в реальности их осуществления.

В заключение они обменялись мелким сувенирами (виски, сигареты, икра) и договорились увидеться в ближайшее время.

Третьего июля они встретились в ресторане сада «Эрмитаж».

Разговор носил общий, так сказать, джентльменский характер: о погоде, женщинах, Лондоне, вине и прочих пустяках. Пеньковский держался уверенно. Видимо, подействовали убеждения Винна в полнейшей безопасности агента.

Четвертого июля англичанин посетил визовой отдел, где возвратил фотографии и балку из-под порошка «Харпик» Чизхолму. В записке разведчик поинтересовался тем, как себя чувствует Янг. Винн в ответной записке сообщил, что агент производит хорошее впечатление.

5 июля Пеньковский посетил Винна в гостинице «Украина» и передал ему сувениры для английских разведчиков, которые он купил, истратив небольшую часть присланных ему средств в сумме три тысячи советских рублей — деньги по тем временам большие. Часть денег он оставил Винну на приобретете для жены шубы и оплатил его расходы по пребыванию в Москве.

Впрочем, расчетливая жадность и тут дала о себе знать. В беседе агент высказал недоумение тем, что вместо ожидаемой иностранной валюты, которая очень пригодилась бы ему в случае ухода за границу, англичане прислали рубли, которых он не просил. У сотрудников Главного разведывательного управления была очень высокая по тем временам зарплата.

Помимо денег в переданном Пеньковскому на первой встрече пакете находилось подробное письмо о Кауэллах и Карлсоне, с которыми он должен был познакомиться на одном из приемов, а также о способе срочной связи со своими кураторами через тайник или по радио.

В этом же пакете находились семь открыток с видами Москвы, служивших для условного оповещения о положении агента. Первую открытку Пеньковский отправил на следующий же день по известному ему подставному адресу. Это означало, что он понял суть указаний и предназначение открыток.

Пятого же июля полковник ГРУ и английский гость назначили вечером встречу в ресторане «Пекин». Пеньковский приехал в «Пекин» и зашел в вестибюль. Через некоторое время подъехал Винн и стал прохаживаться около ресторана. Наблюдая за ним из вестибюля, Пеньковский обратил внимание на человека, который, вне всякого сомнения, вел наблюдение за Винном.

Выйдя из двери ресторана, Пеньковский подал Виллу знак рукой. Затем, не говоря ни слова, двинулся по улице, дав понять, что Винн должен следовать за ним. Затем он зашел во двор и сообщил англичанину, что обнаружил за ним слежку. Приятный ужин в ресторане пришлось отменить. Условились встретиться в аэропорту.

Винна встревожило сообщение Пеньковского. Он сам пытался обнаружить слежку, но ничего подозрительного не заметил.

Достаточно спокойно отреагировал на эту ситуацию Чизхолм, которому перепуганный не на шутку Винн рассказал о выявленном наружном наблюдении.

Судя по материалам дела, сотрудники контрразведки заранее узнали о приезде Винна в Москву. Впрочем, это было нетрудно, ведь англичанин приехал совершенно официально. Но сотрудники органов госбезопасности основательно подготовились к приезду гостя из Туманного Альбиона. Номер, куда поселили англичанина, был оборудован подслушивающей техникой, на все время пребывания в Москве за ним устанавливалось наружное наблюдение, которое Пеньковский и выявил у гостиницы «Пекин».

Несмотря на все предпринимаемые объектами наблюдения меры предосторожности (включение на полную громкость радиоприемника и воды в ванной комнате), чекистам удалось расшифровать записи разговоров Винна и Пеньковского в номере гостиницы «Украина». Янг выражал обеспокоенность своей судьбой, а Винн успокаивал его, ссылаясь на помощь «друзей» из английского посольства. Из содержания бесед было ясно, что через три-четыре недели в английском посольстве произойдет замена дипломатов и приедет новый человек, который продолжит работу с Пеньковским (КГБ уже было известно, что Р. Чизхолма меняет Г. Кауэлл — также установленный разведчик).

Служба наружного наблюдения фиксировала посещения Винном посольства в то время, когда там находился Чизхолм. А вечером 5 июля сотрудники наружной разведки доложили о неестественном и подозрительном поведении Пеньковского и Винна у ресторана «Пекин». Оба объекта наблюдения производили впечатление очень напуганных людей.

Теперь сомнений в том, что Пеньковский завербован английской разведкой, не оставалось. Но предстояло точно установить место хранения шпионской экипировки, инструктивных писем, шифрблокнотов, бесцветной копирки, определить объем и содержание переданной на Запад информации и задокументировать все факты, подтверждающие преступную связь офицера военной разведки со спецслужбами противника. Но главное — попытаться провести задержание шпиона с поличным при осуществлении операции по связи с представителями иностранной разведки.

Утром 6 июля Пеньковский приехал для проводов Винна в аэропорт. Подошел к нему не сразу, а только после того, как внимательно осмотрелся и убедился, что англичанин без «сопровождения». Винну бросились в глаза жалкий вид и угнетенное состояние Янга. (Еще более жалким Винн увидел своего подопечного через несколько месяцев, но уже в глазок камеры во внутренней тюрьме Лубянки, когда англичанину разрешили посмотреть на подельника. По мнению следователей, Винн должен был убедиться лично, что находившийся у него на связи агент, тоже арестован.)

Когда сели на скамейку в зале ожидания, англичанин спросил, что все-таки случилось вчера вечером. Пеньковский ответил, что, как ему показалось, он выявил слежку за Винном.

Далее он сказал, что в ГК по КНИР один из ответственных сотрудников выразил недоумение но поводу частых приездов Винна в Советский Союз, которые не имеют никаких практических результатов. В связи с этим Пеньковский попросил Винна пока воздержаться от командировок в Москву.

После этого разговор зашел о том, чем Пеньковский занимался, сотрудничая с американской и английской разведками. Янг рассказал о своей роли в этой большой тайной игре и высказал уверенность, что действовал в интересах сближения позиций Запада и СССР. Несколько раз он возвращался к теме перехода па нелегальное положение и бегства из страны.

Попрощались в зале. На этот раз Пеньковский не пошел провожать гостя к трапу самолета.