В Воронежской губернии существовал обычай, что девушки завивали венки поутру Троицына дня, а развивали и пускали на воду в самый праздник уже вечером. Для праздника строили шалаш за городом, убирали его венками, цветами и душистою зеленью; внутри него ставили чучело, одетое в богатое платье, мужское или женское. Около шалаша толпились люди обоего пола, раскладывали на Застланных скатертью столах или на земле нарочно приготовленное кушанье и ставили разного рода напитки: мед, пиво, варенуху и водку; садились и угощали друг друга; затем начинали петь и плясать около шатра. Девушки и Молодые парни составляли хоровод с песнями и пели: Луговая коростель, Ладо, ладо, коростель! Не кричи рано по зоре, Не буди меня рано на зоре! У меня матушка — мачеха. Она меня поздно спать кладет, Она меня рано взбуживает К легкому делу, к жерновам. Луговая коростель, Ладо, ладо, коростель! Закричи рано по зоре, Разбуди меня рано на зоре! У меня матушка родная, Она меня рано спать кладет, Она меня поздно взбуживает К тяжелому делу, к пялицам. В Семик и Троицын день при завивании венков разыгрывают в северной части России хороводную игру жениха и невесты. В середину хоровода помещают ловкого парня и печальную девушку. Хоровод ходит вокруг них и поет: Ай, во поле, аи, во поле, Ай, во широком раздолье! Стоят шатры, стоят полотняны, Во шатрах сидят князья, бояре, За шатром гуляет гостинин сын. Он во гусли играет, Девушку утешает: «Не плачь, не плачь, девушка, Не плачь, не плачь, красная! Сошью тебе, девушка, Шубку, юбку, телогрейку; Подарю монисты с камнями, Серьги со жемчугами». Ай, во поле, ай, во поле, Ай, во широком раздолье! Стоят шатры, стоят полотняные, Во шатрах сидят князья, бояре, За шатром красна девица гуляет. Девица речи ведет К гостинну молодцу: «Ненадобно, молодец, Ни шубки, юбки, телогрейки, Ни монисты со камнями, Ни серег с жемчугами. Пусти меня, молодец, С девицами гулять!» «Тогда тебя отпущу, Когда русу косу расплету». Эта хороводная игра, выражающая грусть девушки по ее свободе, которая для нее дороже всех подарков, оканчивалась в старину расплетением косы. Девица всегда восхищается волнистою своей косою, но как она плачет, когда расплетают ее! Наши песни о русой косе запечатлены душевною тоской. Так пели наши предки, так оно и было. А теперь не то время! Теперь каждая девушка расплетает с радостью свою косу, чтобы ей быть посвободнее. За мужем. Следующую песнь также поют во время троицких хороводов. Конопля, конопля, зеленая моя! Что ж ты, конопля, не весела стоишь? «Ах, как мне, конопле, весело стоять? Снизу меня, коноплю, бурей сломало, Сверху коноплю воробьи клюют». Девка ты, девушка красная! Что ж ты, девушка, невесело сидишь? «Ах, как мне, девушке, веселой быть! Мой батюшка хочет замуж отдавать, А мачеха хочет в черницы постричь, Мой батюшка пошел бояр собирать, А мачеха пошла за игуменьею». Скрипнули ворота растворчатые, Брехнула собака борзая на цепи, Мне чало (мне думалось), батюшка с боярами, Ажио моя матушка с игуменью. Садись, мое дитятко, на золотое стульце, Расплетай, мое милое, русую косу. Пусти меня, матушка, на Дон погулять, Белильцы, румянцы с лица постирать. Смоем, мое дитятко, горючей слезой, Сотрем, мое милое, пельчатым рукавом [93]. ОКАМЕНЕЛЫЙ ХОРОВОД Между суеверными предметами народ сохранил на берегу реки Мечи в селе Козьем (около Тулы) кучу камней, расположенных хороводным крутом. Там думают, что этот круг состоял из хороводных девушек, которые за неистовые пляски их на Троицын день превращены небесным громом в камни. Это похоже на Ниоба, превращенного громом с детьми в камни.
В древности ходили в священные рощи снимать кору с деревьев, березы, липы и дуба и прикладывали ее к ранам. Добывая огонь из священных деревьев <с> помощью трения, хранили его дома. Другие брали кусочек затлевшегося дерева или щепочку золы и берегли у себя, думая предохраниться от заразы. Спинную боль излечивали топтанием ногами по хребту спины, в священной роще [94]. ВЫБОР НЕВЕСТ В ЛЕТНЕМ САДУ В ПЕТЕРБУРГЕ Странное сохранилось доныне обыкновение в Петербурге. Спустя неделю после первого Воскресенья от Троицы молодые люди выбирают себе невест в Летнем саду. Туда стекается из столицы в четыре или пять часов пополудни все, что может ходить и двигаться, чтобы посмотреть, полюбоваться и самих себя выказать. Музыка гремит безумолчно, по всем углам сада, в коем гуляют в богатых и изысканных нарядах, гуляют и замечают друг друга. Хотя это гулянье собственно купеческое, однако под их вывескою расхаживают и другие, кто ищет себе жениха или невесты. Девушки и молодые вдовушки из купеческого и мещанского сословия одеваются с расточительной роскошью, в дорогие платья, голову и шею унизывают жемчугом и бриллиантами; в уши вдевают драгоценные серьги; пальцы испещряют перстнями и кольцами. Разряженные невесты ходят по главной аллее, со своими матерями и родственницами; женихи, которые стоят по обеим сторонам аллеи, высматривают невест и потом объявляют о своем выборе стоящей возле них свахе. Эти передают условия и желания жениха, и дело по большей части в шляпе. Часто женятся весьма забавно. Многие из женихов, думая, что драгоценное украшение девушки, которое видели на ней, есть ее собственное, между тем как все это берется от бриллиантщиков напрокат, опрометью ищут руки в той надежде, что обогатятся наверно. Но как они обманываются жестоко! В удел достается нередко одно подвенечное платье, и в том, увы, все богатство! VII ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ Это не есть народный праздник, а один веселый обычай: обманывать в первый день апреля. На Востоке и в древней Европе он составлял часть языческого празднества. У нас на Руси он никогда не был в числе празднеств; ныне же он служит к неистощимым забавам и шуткам [95] Первое апреля обязано своим происхождением Востоку. В глубокой древности праздновали индейцы, и ныне празднуют в это время рождение бога Шивы, и его праздник называется Гули или Голака. В честь его представляют разные игры, сопровождаемые обманами. вернуться «De Russ. relig. et ritib.», ed. 1581 г. вернуться Goleb. «Gr. i zab. rozn. stan.», War. 1831 |
