Калиж тая серида прашла, Як няиевши на пригон пашла, Весь день жала, нялянилася, Злому войту пакланилася. А цяпержа ни о чем тужиць, А войт пьяный у карчме ляжиц. Ночь Купалы исполнена, по мнению простолюдинов, чародейных явлений. Рыбаки уверяют, что поверхность рек бывает тогда подернута серебристым блеском, деревья переходят с места на место и шумом своих ветвей разговаривают между собою. Утверждают еще, что кто имеет при себе папоротник, тот может понимать язык каждого творения; может видеть, как расходятся дубы и составляют свою беседу: может слышать их разговоры про богатырские свои подвиги. Кто сорвет в эту ночь перелет траву, тот будет во всем счастлив. В Малороссии, Полтавской, Черниговской, Харьковской, Киевской и в смежных с ними губерниях, где употребляется малороссийское наречие и малороссийские обычаи, собираются накануне Ивана Купалы молодые девушки в праздничном наряде к дереву марене, черноклену или другому какому-либо срубленному; головы девушек тогда увиты венками из кануфера, любистка, зирока, божьего дерева, се-кирок, барвиночек, василька, мяты, руты, резеды и других душистых трав; шапки молодцов, надетые набекрень, украшаются ими любимою душистой травою. Когда сойдутся для празднования, в коем принимают иногда участие и молодые женщины, тогда девушки после взаимных приветствий берутся за руки, ходят вокруг дерева и поют: Ой, мала ничка, Петривочка, Не выспалась наша дивочка! Не выспалась, не наигралась С козаченьком не настоялась. К чреди шла, задремала, На пеньки ноги позбывала, На шпички очи повыймала. Авже коровы у дубровы, Авже телята пасут хлопьята, Авже вивцы на крутой гирцы. За этим расходятся в разные стороны, и одна из девушек берет соломенную, одетую в женское пестрое платье, куклу, ставит ее под дерево; другие девушки убирают ее голову лентами, очипком и украшают шею намистом. Это чучело называется Купалою. В других местах ставят просто соломенное чучело с деревянными руками, на кои вешают венки и женские украшения. Куполу обкладывают кучей соломы с крапивою и зажигают; потом, друг после друга, перескакивают через огонь и поют: Ходыли дивочки около мареночки, Коло мое водыла Купала; Гратыми сонечко на Ивана. Накупався Иван, та в воду впав. Купала пид Ивана! В Махновском уезде (Киевской губер.) ставят девушки вечером дерево в землю, которое украшают цветочными венками и при пении зажигают вокруг него огонь. В Полтавской губ. делают вечером под Иванов день чучело из соломы, называемое мара (призрак), носимое и при начале весны. Его несут к воде при пении или, наложив груду жгучей крапивы, перескакивают через нее босыми ногами, а после раскладывают огонь и прыгают через него. Где есть поближе река, туда бросают чучело вместе с венками или развешивают венки на дереве. Иные несут домой свои венки, вешают их в комнатах и хлевах для охранения себя и домашних животных от нечистой силы. При перескакивании через огонь поют: Купала на Ивана! Купався Иван, Та в воду упав. Купала на Ивана! Иные скачут через огонь в венках. Домохозяева с ночи на Ивана Купала оставляют телят ночевать вместе с коровами, чтобы ведьмы не портили дойных коров, а в хатах кладут на окошках жгучую крапиву, которая будто бы не пускает нечистый дух в избы. Когда несут или убирают Купало, тогда поют:
Та йшли дивочки и тояго дочки, С тии вода чорна хмара на долини пала. На улицы Купала на Ивана! А в перипилочки нижки ни велички, Й на гору не зойде, на долини не стане, Купала на Ивана! Сего дня Купала, а завтра Ивана — Чим мени, моя мати, торговать!? Повезу я свекорка продаваты, Риднего батынька куповаты. Здешевыла свекорка, здешевыла, Риднего батынька не купыла! Сего дня Купала, а завтра Ивана, Чим мени, моя маты, торговаты? Повезу я свекруху продаваты, Ридну матыньку куповаты. Здешевыла свекруха, здешевыла, Ридней матыньки не купыла! Сего дня Купала, а завтра Ивана, Чим мени, моя маты, торговаты? Повезу я диверка продавати, Риднего братынька куповаты! Здешевыла диверка, здешевыла. Риднего братынька не купыла! Сего дня Купала, а завтра Ивана, Чим мени, моя маты, торговаты? Повезу я зовыцю (золовку) продаваты, Ридную сестричку куповаты. Здешевыла зовыця, здешевыла, Ридней сестрицы не купыла! В некоторых местах Малороссии сажают под срубленным деревом марены вместо чучела дитя, которое убирают цветами и венками. Девушки, убрав его, развешивают свои венки на дереве и потом, взявшись за руки, ходят хороводом и поют. Стояла ту поля, в край чистаго поля, Стий ту полинько, стий, не розвивайся! Войному витроньку не поддавайся. На нашей ту поли чотыре сокола: Первый соколко, молодый Иванко, А другий соколко, молодый Николко, А третий соколко, молодый Михайло, Четвертый соколко, молодый Василько. Ой! Купалочка купалася, Та на бережку сушилася, Тай тому люди дивовались. Ой, не дивуйтесь сему люди. Бо я бачила дивнийше: Щука-рыба красно ткала, А рак на буйрак цивки сучит, А муха-горюха дижу мисит, Комар пищит, водицу несет. Пропев купалочные песни, бросают марену в воду. Когда же сами купаются, тогда топят марену в реке. После купанья угощают друг друга приготовленными закусками и, наконец, возвращаются домой с веселыми песнями. В иных местах молодые обоего пола купаются в реках перед закатом солнца. Вечером раскладывают огонь на полях и на горах. Девушки и мужчины, взявшись за руки, прыгают попарно через огонь. Если при <прыжке> не разойдется пара, то это явная примета, что она соединится браком. Веселые рукоплескания сопровождают скачущих и, непременно, до последней пары. Потом поливают огонь водою и после идут домой толковать о своих венках, не забывая петь дорогою: Ой, не стий, вербо, над водою, Та не пускай зилье по Дунаю. Ой, Дунай, море розливае И день и ночь прибувае, В вербо корень подмывав, А сверхи вершок усыпае, Коло верби листья опадае, Стань соби, вербо, на рыночку, У крищатому барвиночку, У запашном васильку. Наши подоляне церковь збудовали, Не так збудовали, як намалевали. Та намалевали три мисяцы ясных: Ой, первый мисяц, молодый Иванко, А другий мисяц, молодый Василько, А третий мисяц, молодый Михайло. Наши доляне церковь збудовали, Не так взбудовали, як намалевали Та намалевали три зирочки ясных, Три дивочки красных — О, перва зирочка, млада Маричка, А другая зирочка, млада Ганочка, А третья зирочка, млада Варичка. Сонце сходе, играе, Иванко коника сидлае, На стрименочки ступае, На сиделечко злегае. Тяжинко, важинко вздыхае, А его батинько пытае: — Що ты се, сыночек, гадаешь? На що ты, коника, сидлаешь? — Що тоби, батинько, до сего, Сидлаю коника не твоего — Пойду до тестя до своего. Пущу я коника по двору, Своему тестиви на хвору. Ой, у моего тестя новый двир, И барвиночком сшили двирь, И василечком мели двирь, Щоб мене тещинка хвалила, Щоб мене дивчина любила. Ой, чие жито под горой стояло? Иванкове жито под горой стояло, Пид горой зелененько, по мисяцу видненько, Молода Маричка ходы жыто жаты. Як я тебе возьму, жыты жаты научу. Пид горой зелененько, по мисяцу видненько, серденько. Ой, вербо, вербо, вербиця! Час тоби, вербиця, розцвитця. Ой, ище ни час, ни пора. Час тоби, Иванку, женицься. Ой, ище ни час, ни пора, Еще ж моя дивчина молода. Та нехай до лита, до Ивана, Щоб моя дивчина погуляла; Та нехай до лита, до Петра, Щоб моя дивчина пидросла. Иване, Ивашеньку, Не переходь дороженьку [29]. Иване, Ивашеньку! Як перейдешь, виноват будешь. Иване, Ивашеньку! Зроблю тоби у трех зильях, Иване, Ивашеньку! Прийшлось дивкам за Дунай плысти. Иване, Ивашеньку! Вси дивочки переплыли. Иване, Ивашеньку! А сироточка утонула, Иване, Ивашеньку! Дошли слухи до мачихи, Иване, Ивашеньку! Та не жаль же мени дочки, Иване, Ивашеньку! Та не дочки, падчерицы, Иване, Ивашеньку! Жаль плахточки крещаточки, Иване, Ивашеньку! И запасочки синяточки. Торох, торох, по дорози! Що за гомон по дуброви? Ой, брат сестру вбивать хоче! Сестра в брата прохалалася: — Мий братечку, голубчику, Не вбивай мене в лисочку; Убий мене в чистом поли. Ой, як убьешь, поховай мене; Обсады мене тремя зильями: Першим зильем гвоздичками, Другим зильем васильками, Третьим зильем, стрилочками. Дивочки идут, гвоздички рвут, И мене зпомянут; Молодицы идут, василечки рвут, И мене зпомянут; Паробочки идут, стрилочку рвут, И мене зпомянут. А в борку на клинку, Чий же то лен, да не полотый? То Марусин лен та не полотый. Чомуж вона та не выполола? То за сим, то за тым, То за сном товстым. Ой, чия ж то синожат та не кошаная? То Грыцькова синожат та не кошаная. То за сим, то за тым, То за сном товстым. вернуться Снегир. «Русск. простонар. празд.», вып. IV, с. 47–50. Эти песни были сообщены ему профес. Харьков, универ. г. Артемовским-Гулаком, которому достоверно известно, что они поются на Ивана Купала. |