— Да уж я вижу, — фыркнула студентка и растворилась в темноте, слегка хрустнув попавшей под ноги сухой веточкой.

— Фу, какая девчонка прилипчивая. Все они, что ли, такие сейчас — с ней разговариваешь нормально, по-хорошему, а она это принимает чуть ли не за предложение руки и сердца.

— Скорее, постели, — засмеялась Маша. — Что ж, Вадим, это просто издержки твоей плейбойской внешности.

— Ты полагаешь? Что, от нее еще, по-твоему, что-то сохранилось?

— Не кокетничай. Во-первых, тебе едва тридцать исполнилось, а во-вторых, ты с возрастом становишься все импозантнее.

— Только не говори, что ты в свое время тоже лишь на внешность польстилась.

— Не скажу. — Голос Маши стал заметно холоднее. — Потому что вообще не собираюсь об этом говорить — мы же с тобой, кажется, договорились.

Вадим вновь обнял ее за плечи:

— Не буду, не буду. Нарушителей конвенции жестоко карают, так что лучше не рисковать.

— Тогда спокойной ночи, — смягчилась Маша. — Мы уже пришли в лагерь, так что теперь ты и вправду не заблудишься.

На следующий день вновь начались обычные рабочие будни, с маршрутами, с усталостью после пройденных нелегких километров, с мелькающими перед закрытыми глазами разноцветными стенами оврагов — глинистые отложения, песчаник, алевролит… А с утра пораньше — подъем, завтрак, сборы, и снова маршруты, маршруты…

Правда, теперь стало полегче. Маша с Рузаевым всегда планировали полевой сезон так, чтобы самые отдаленные и тяжелые листы карты отработать в первой половине лета. Вот и этим летом все самое трудное осталось уже позади, не нужно было тратить так много времени на дорогу, как раньше, да и погода, сжалившись над одуревшими от жары геологами и местными жителями, позволила синоптикам называть не столь устрашающие градусы жары. Адское пекло постепенно превратилось в нормальное жаркое лето.

В тот день Маша, как говорится, встала не с той ноги, и все пошло наперекосяк. Дядя Ваня сварила в это утро на завтрак какие-то особенно невкусные макароны, и Маша, с трудом проглотив немного, с досадой отставила миску и решила обойтись чаем с хлебом. Залезая в машину, она ушибла ногу и поняла, что здоровенный синяк ей обеспечен. Потом, уже пройдя несколько километров по своему маршруту вместе с коллектором, Димой-маленьким, и остановившись на первой точке, она обнаружила, что забыла в лагере свой молоток, и пришлось им с Димкой обходиться одним на двоих.

У чужого молотка была неудобная, слишком длинная ручка, и Маша продолжала тихо злиться до полудня. Димка, увидев, что она не в духе, предпочитал отмалчиваться и не надоедать Маше вопросами, которые обычно задавал в огромном количестве. Наконец, устав от собственной злости и долгого молчания, Маша сказала:

— Вон до того овражка дойдем и пообедаем. Приободрившийся парень зашагал быстрее, и вскоре они уже расположились в жидкой тени кустов на краю неглубокого оврага. Однако на этом мелкие неприятности вовсе не закончились.

Не успел Димка развязать рюкзак и достать оттуда кружки, термос и сверток с едой, а Маша — расстелить на пыльной траве кусок полиэтилена, как до них донесся характерный запах. Дима, вскочив, быстро взбежал наверх и огорченно сообщил:

— Так и есть! Стадо на водопой гонят!

В этой местности коров пасли вместе с овцами, и сейчас пастух гнал свое небольшое стадо именно к тому овражку, в котором решили расположиться на отдых геологи.

— Может, они ниже по ручью уйдут? — с надеждой спросила Маша. Уж очень не хотелось подниматься с места, запихивать припасы обратно в рюкзак и топать по степи до следующего тенистого овражка, который, судя по карте, был километрах в трех отсюда.

Димка козырьком приложил руку к глазам, стараясь рассмотреть, куда движется стадо. Бегом спустившись по склону, он доложил:

— Вроде чуть пониже направляются. Ну что, уходим или остаемся?

— Давай подождем, посмотрим.

Первые невзрачные коровенки появились метрах в ста от ручья. За ними потянулись остальные, а следом, толкаясь боками, заспешили непрерывно блеющие овцы.

— Пожалуй, можно и остаться, — рассудила Маша, — вроде в нашу сторону ветра нет, не сильно воняет. Как, Дим?

— Да, уж очень снова все собирать неохота, — согласился студент.

Не тут-то было! В голое плечо Маши, одетой в майку без рукавов, кто-то яростно вцепился, и в ту же минуту Дима с силой хлопнул себя по уху.

— Оводы, будь они неладны! Ну все, Димка, нам тут не отдохнуть. Давай-ка быстренько уносить ноги, нас тут сожрут.

Действительно, в воздухе над ними уже с жужжанием кружило множество крылатых извергов, жаждущих поживы. То один, то другой пикировал на выбранную жертву, и Маша с Димой едва успевали отмахиваться от проклятых насекомых.

Ретироваться пришлось бегом, причем Димка чуть не растерял половину содержимого незавязанного рюкзака. Отдышавшись в приличном отдалении от стада, они поплелись в сторону второго оврага, щедро чертыхаясь по поводу неудавшегося отдыха.

Наконец они дошагали до места, где можно было остановиться на отдых. Правда, Маша признала, что оно было лучше первого: глубокий овраг гораздо гуще зарос зеленью, чем первый, а в нескольких сотнях метров от того места, где Дима устало сбросил свой рюкзак, голый склон пестрел красноватыми пятнами выходов коренной породы, что сулило еще одну точку для исследования.

— Смотри, Дима, как повезло, — махнула Маша головой в ту сторону. — Обнажение какое здоровенное. А то у нас по этому маршруту материала кот наплакал. Сейчас поедим, отдохнем и займемся этой точкой. Похоже, что по сегодняшнему маршруту больше ничего хорошего не будет.

Перекусив, они растянулись на траве под старой корявой ивой, причем Маше снова не повезло — под спину попался острый сучок. Повертевшись немного, она так и не смогла устроиться удобно, даже избавившись от сучка, и в результате, раздраженно вскочив, она решительно подхватила молоток. Дима жалобно посмотрел на нее:

— Что, уже идем?

— Нет, отдыхай пока. Я сама схожу посмотрю сначала, опишу обнажение, а потом с тобой вместе образцы возьмем.

Пройдя по сырому дну оврага, по которому тек такой хилый ручеек, что никак не верилось, что весной он превращается в бурный поток, достигающий верхнего края склонов и нередко переливающийся через них, Маша подошла к намеченному издали месту.

Задрав голову, она принялась рассматривать склон, образующий здесь крутую стену, лишенную растительности и представляющую собой своеобразный «слоеный пирог», который слагался из пород разного геологического времени. Такие вот склоны, очищенные оползнями от позднейших наслоений, нередко дают богатый материал для геолога.

Равнодушно Маша скользила глазами по серому слою современных отложений, сквозь который пробились когда-то корни растений, теперь уже отмершие, неживые. Чуть ниже цвет породы становился немного темнее, а корни — светлее, они покрылись слоем кальцитового налета. Все это Машу не интересовало. А вот ниже был нависающий козырек, образованный глыбой песчаника, который относился уже к тому периоду, который представлял геологический интерес. Под этим козырьком виднелись слои красной глины самых разных оттенков — от светло-розового до темно-бордового, а в этой глине…

Взгляд Маши уперся в небольшое с первого взгляда вкрапление гравия — так называемую линзу. Она подошла поближе и наклонилась, чтобы рассмотреть ее получше. Нет, на самом деле линза эта была значительно больших размеров, чем ей показалось, просто она была немного занесена глинистыми отложениями, Маша слегка ковырнула гравий раскопочным ножом, опасаясь, как бы козырек песчаника не обрушился всей тяжестью ей на голову.

Вот это ничего себе… Маша не поверила своим глазам. Перед ней, на уровне ее колена, из стены торчала кость — вернее, то, что называется костными останками. Судя по очертаниям, это был череп небольшого животного, обитавшего в здешних местах около шестидесяти миллионов лет назад. Ну надо же — такая удача!