– Человек науки, который мог бы направить сомневающихся и боящихся к истине, – мягкий и одновременно жесткий голос доктора Брина тянул к себе, звуча во всем этом хаосе, как нечто более высшее.

– Заткнись, урод! – крикнул один из повстанцев и на бегу пальнул в один из мегафонов, но промахнулся.

Фриман даже не заметил, как первый парень из их отряда уже проник в пристройку. Вслед за ним туда влетел Барни. Заметив, что повстанец, бегущий рядом с ним, споткнулся и упал, Гордон на миг задержался, подхватил парня под руки и подтолкнул вперед. Тут же совсем рядом шваркнула ослепительная вспышка, обдав щеку ученого раскаленным воздухом.

– …Предпочел для себя путь невежества и разрушения, – продолжал Консул, голос которого словно вещал с самой Цитадели, – Не заблуждайтесь, доктор Фриман. Вы начали не научную революцию, а путь к неизбежной гибели.

Гордон от ярости сжал зубы и выпустил по солдату вдвое больше пуль, чем следовало бы. Как же его злило, когда Брин касался науки! И ученый вслед за повстанцем вбежал в пристройку. Эдди прибежал последним. Остальные уже начали собирать разложенное по полкам оружие, переступая через свежие трупы солдат. Фриман даже не запомнил, сколько они тут пробыли – минуту, или секунду. Запомнились только три мертвых, давно уже мертвых повстанца, лежащие в углу бесформенной кучей. И – снова на улицу.

– Вы снова ввергнули людей в пучину падения, – Брин, делал паузы, словно дожидаясь, когда выстрелы стихают, – И даже если Вы сдадитесь сейчас, я уже не могу гарантировать, что наши Покровители примут это.

Беспорядочно стреляя, Гордон бежал вдоль стен Нексуса – они подобрались уже так близко. Вслед за Барни он взбежал по большой каменной лестнице, к огромным колоннам. Выстрелы подавляющего устройства прекратились – отсюда их не было видно. Но вдруг появились солдаты, сразу семеро, ученый даже не успел понять, откуда. Но он успел заметить, что среди них были и особые, в белом обмундировании и гладких шлемах, закрывающих все лицо. Выругавшись, он полоснул перед собой длинной очередью и спрятался за одной из колонн. И встретился взглядом с Барни, стоящим за противоположной колонной. Глаза Калхуна горели злобным азартом, все его тело дрожало и дышало, пальцы сжимали оружие.

– Вот оно, Гордон, – сказал он, но глаза его говорили куда большее, – Прочувствуй это… Вот она, настоящая жизнь!

И он выбежал из-за колонны, стреляя вновь и вновь.

– Теперь, боюсь, они начали смотреть с подозрением даже на меня, – Гордон вздрогнул, буквально ощутив на себе взгляд Консула, – Вот плата за службу представителю всего человечества!

– Мы тебя не выбирали, – огрызнулся Барни и на миг зажмурился от брызнувшей ему на лицо крови.

Гордон подбежал, к упавшему повстанцу, но Калхун уже бежал дальше, словно попав в водоворот энергии. Эдди, пробегая мимо Гордона, крикнул что-то вроде "Не тормози, док!". Фриман сжал кулаки и рванулся вперед. Но каждое слово Консула било по его душе:

– Помогите мне вернуть их доверие, доктор Фриман. Сдавайтесь, пока не поздно.

Наконец, они добрались до края здания, где Барни отключил силовое поле, преградившее дорогу к черному входу. И, когда они уже были внутри, в устланном ковром коридоре с обитыми деревом стенами, когда все, кто остался смотрели друг на друга, словно увидев в первый раз, Гордон все еще не видел ничего перед собой, и в голове его гремели последние слова Консула:

– Не обманывайте доверие, которое оказало Вам человечество. Одумайтесь, доктор Фриман. Помогите человечеству…

…

…Барни стоял на месте, но всем телом дрожал, глаза бегали, все его тело выражало желание двигаться, бежать дальше.

– Классная вечеринка, – тихо сказал он, но все услышали.

Гордон непонимающе покосился на него.

– А где остальные? – еще никогда голос Эдди не звучал так растерянно.

Техник оглянулся, и стал еще мрачнее, чем прежде, только в глазах появилась какая-то неуловимая обида. Калхун молча подошел к нему и сделал жест рукой. Эдди потянулся в карман и дал Барни бутылку из коричневого стекла.

– Они умерли, как настоящие солдаты, – жестко сказал Барни и одним глотком осушил полбутылки.

– Мы отомстим, – сказал Фриман и, посмотрев на друга, тоже выпил.

– Ладно, придется теперь заканчивать самим, – Барни даже слишком быстро переключился, – Самое легкое позади, теперь – самое интересное. Сначала…

Но он вдруг резко замолк и опустил голову, слегка пошатнувшись. Его рука дернулась к груди.

– Барни, что? Что с тобой? – испугался Фриман, замерев.

– Нет… ничего, – Барни снова выпрямился. Но его лицо еще несколько минут не покидала напряжение, – Мотор что-то барахлит… У нас две задачи. Первая – вырубить подавляющее устройство на крыше. Вторая – открыть ворота, ведущие в кварталы, прилегающие к Цитадели. Тогда мы откроем путь к последнему, решающему наступлению.

– Ну, что солдаты будут защищаться до последнего, это ясно, – сказал Эдди, обращаясь к одному только Калхуну, – А что нужно, чтобы отключить устройство? Подняться на крышу?

– Нет. Устройство питают три генератора. Они тут, в здании. Отключим их, найдем консоль открытия ворот, и – путь свободен!

– Теперь проверим, так ли это легко на практике, – с сомнением сказал Гордон, – Я так понимаю, придется действовать вслепую?

– А ты что, еще хочешь план здания и все коды доступа на блюдечке? – огрызнулся Эдди.

– Не отказался бы, – с вызовом ответил Гордон.

– На месте сориентируемся, – отрезал Барни, – Мне по крайней мере известно, что в здании отключены все охранные системы. Все, пошли!

Просить дважды никого не надо было. Толкнув двустворчатые тяжелые дубовые двери, они оказались в небольшом широком коридоре с железной дверью в конце.

– А это еще что? – спросил Эдди, указывая на тонкие бирюзовые лучики, пересекающие коридор у самых дверей.

– Наверное, банальные растяжки, – пожал плечами Гордон, – Мин с такими же лучами в Черной Мезе было пруд пруди.

– Если бы только мины, – покачал головой Барни, – Лучи активируют охранные пулеметы. Видите, два люка на полу.

– Скверно, – заключил Эдди и оперся о стену.

– Гордон, ты тут один в H.E.V.-костюме, вот и разбирайся с ними, – сказал Барни и сделал приглашающий жест, – А я потом займусь дверями.

– И не поспоришь, – с досадой сказал Гордон, подступая к лучам.

После пары секунд раздумий он приказал:

– Так, всем отойти подальше, а еще лучше – за двери. Барни, у тебя там граната была, давай сюда. Эдди, у тебя есть?

Техник молча кинул гранату Гордону. Фриман, убедившись, что остальные отошли за двери, сделал глубокий вдох. И пересек лучи. Негромко взвыла резкая сирена, и оба люка начали подниматься. Из-под каждого из них тускло поблескивал ствол пулемета -надцатого калибра, и сотни маленьких целеуказателей пронзили коридор сеткой лучей. Фриман встал прямо за люками, выждав секунд пять, кинул по гранате под каждый из них и кинулся к дверям. Выстрелить пулеметы не успели, но от этого было не легче – от двойного взрыва заложило уши. Барни и Эдди аж подпрыгнули на месте, когда из-за дверей услышали жуткий грохот и увидели самого героя, выброшенного из коридора снопом дыма и огня.

– Ну ты даешь, – пораженно сказал Калхун, помогая другу подняться, – Ты точно псих… Тебя же могло зацепить!

– Разве вортигонты не говорили тебе, что Свободный Человек бессмертен? – хитро покосился на него Гордон, почесав в ухе, в котором звенело от взрыва.

– Теперь я понимаю, почему от Черной Мезы остался один кратер, – хмыкнул Эдди.

– Запрещаю тебе так делать, – полусерьезно сказал Калхун, проходя в почерневший коридор, – Что я потом буду говорить доктору Кляйнеру, когда принесу тебя на всю голову контуженного и с очками, вдавленными в лицо?

– Кстати, действительно странно, что они все еще целые…

Калхун занялся дверью, и через секунду она была уже открыта. Тут вся автоматика подчинялась кодам Гражданской Обороны, а Барни был в этой организации, как понял Гордон, не последним человеком. Но даже он присвистнул от удивления, когда они вышли в большой парадный холл здания. Большой, некогда необыкновенной красоты, зал с колоннами и широкие мраморные ступеньки, ведущие в святая святых Нексуса. Сверху нависал большой купол, выщербленный и пробитый в нескольких местах, и через эти огромные дыры было видно серое небо.