Она кинулась в его объятия, он поцеловал ее в обе щеки, затем осторожно в губы. Он сразу же вспомнил забытый запах ее духов.

— Как ты долетела?

— Нормально. Как странно видеть такое высокое солнце.

— Ты можешь считать, что еще ни разу не видела настоящего солнца.

— Ты так загорел. И похудел.

— Где твой багаж? Давай сначала покончим с этим.

Меньше чем через десять минут они уже сидели в машине Ингхэма, пристроив на заднем сиденье два чемодана.

— Поскольку мы в Тунисе — почти в Тунисе, — сказал Ингхэм, — то давай пообедаем здесь.

— А не рано? Нас кормили…

— Тогда поедем и выпьем где-нибудь. Где есть кондиционер. Тебе не кажется, что ужасно жарко?

Они поехали в отель с кондиционерами «Тунис-палас», где уселись за стойкой роскошного красного бара.

Ина выглядела прекрасно, но Ингхэм заметил у нее под глазами несколько новых морщинок. Вероятно, она плохо спала в последнее время. Ингхэм знал, что ей доставалось за целый день в офисе, да еще хватало хозяйственных забот дома, на Бруклин-Хиллз. Он наблюдал за ее маленькими сильными руками, открывавшими пачку «Пэл-Мэл», зажигавшими одну из них странными темно-красными нью-йоркскими спичками, с отпечатанным на коробке черными буквами названием итальянского ресторана.

— Так тебе здесь нравится? — спросила она.

— Не знаю. Здесь интересно. Я никогда еще не видел страны похожей на эту. Только не суди о ней по этому бару. Он мало чем отличается от какого-нибудь на Мэдисон-авеню.

— Мне так не терпится все увидеть.

Но ее глаза смотрели с нетерпением только на него, интересовались только им, и Ингхэм опустил взгляд на коробок спичек, который держал в руках. Затем он снова встретился с ее глазами. Они были голубыми, с серыми прожилками. Скулы немного широковаты, рот небольшой, с прекрасно очерченными губами, решительными и насмешливыми одновременно.

— Я снял для тебя комнату в отеле в Хаммамете, — сказал он. — На побережье. Я жил до этого в «Ла Рен де Хаммамет».

— О, — улыбнулась она. — У тебя недостаточно места? Кстати, ты живешь один? — со смехом добавила она, сразу становясь похожей на прежнюю Ину.

— Ха! Один ли я? А с кем же еще? Мое жилище совсем небольшое и, определенно, лишено каких-либо удобств, как я уже говорил тебе. Погоди, увидишь сама.

Они заговорили о Джои. С Джои все оставалось по-прежнему. У него имелась девушка, Луиза, которую Ингхэм никогда не видел и которая навещала Джои пару раз в неделю. Джои и Луиза были до ненормального влюблены друг в друга, по самые уши. Все это выглядело весьма печально. Джои никогда не женится на девушке, хотя Луиза очень бы этого хотела. Ина рассказывала Ингхэму о Луизе и раньше. Ей двадцать четыре, и это продолжается уже два года. Сейчас Ина, к облегчению Ингхэма, лишь вскользь коснулась этой проблемы. У него сейчас было не то настроение, чтобы высказывать соболезнования по поводу Джои и Луизы.

Он повел ее в ресторан, находившийся на противоположной стороне бульвара Бургиба, где вентилятор под потолком и патио позади создавали впечатление прохлады.

— Это один из двух ресторанов, рекомендованных мне Джоном, — сказал Ингхэм. — Его рекомендации оказались весьма полезными, все до одной.

— Ты, должно быть, был потрясен этим известием? — сказала Ина.

— Да, очень, — ответил он, глядя на нее через стол. Она причесала волосы в отеле, и следы щетки остались на ее темно-золотистых волосах, примоченных на висках. — Но не так, как ты, когда нашла его. Господи боже!

Она ответила медленно, словно делала признание:

— Это был самый ужасный момент в моей жизни. Я думала, он спит. Хотя и не ожидала обнаружить его там. Потом… — Она неожиданно замолчала, не в силах больше говорить, однако не заплакала. У нее словно пересохло в горле. Она посмотрела куда-то в пространство позади Ингхэма.

Он никогда не видел ее такой. Разумеется, отчасти это можно отнести на счет утомительного путешествия, подумал он.

— Не надо говорить об этом. Я могу себе представить… попробуй лучше эту тунисскую закуску. Она попадается в каждом меню.

Он имел в виду закуску из тунца, оливок и помидор. Ингхэм настоял, чтобы она заказала себе эскалоп, исходя из того, что кускус — неотъемлемая принадлежность Хаммамета.

Они еще долго сидели за столом, выпив по две чашки кофе и выкурив по нескольку сигарет. Ингхэм рассказал ей о Иенсене и немного об Адамсе.

— И это все, с кем ты здесь познакомился?

— Я познакомился и с другими людьми. Но большинство из них просто туристы, а это не слишком интересно. К тому же я работаю.

— Кстати, у тебя есть какие-нибудь известия от Майлса Галласта?

Галласт был продюсером «Трио». Очень похоже на Ину — помнить его имя, подумал Ингхэм.

— В начале июля я получил от него письмо. С сожалениями и тому подобным. Да я и видел его всего раз. И то мельком.

— Так что, эта поездка стоит тебе денег? Аренда машины и все такое прочее?

Ингхэм пожал плечами:

— Но она весьма познавательная. И потом, Джон дал мне тысячу долларов, а также заплатил за билеты.

— Да, я знаю, — кивнула Ина, как если бы ей это было хорошо известно.

— К тому же здесь все не так уж и дорого. А я не привык привередничать.

Ина улыбнулась:

— О, я кое-что вспомнила. Помнишь свой рассказ «Мы — это все»?

— Ну конечно же.

— Он получил премию. Первую литературную премию О'Генри. На ежегодном конкурсе рассказов.

— Правда? Ты меня разыгрываешь! — Этот рассказ был напечатан в ежеквартальном издании после нескольких отказов.

— Я тебя не разыгрываю. У меня есть приятель в этом комитете, или как он там еще называется, и он знает, что я знакома с тобой, поэтому он сказал при условии, что я больше никому не скажу об этом.

— И что это значит? Это денежная премия или что-то еще?

— Денежная? Я не знаю. Возможно, это просто знак признания. Рассказ замечательный.

Да, это был замечательный рассказ, в основу которого легла выдуманная Ингхэмом история жизни и надлома одного его нью-йоркского друга, шизофреника.

— Спасибо, — спокойно произнес Ингхэм, но его лицо покраснело от гордости и легкой неловкости за неожиданную славу.

— Ты уверен, что моему багажу в машине ничего не угрожает?

Ингхэм улыбнулся:

— Резонный вопрос. И весьма своевременный. Так что давай отчаливать.

Когда они отъехали от ресторана, Ингхэм остановился и купил несколько вчерашних газет и воскресный выпуск «Геральд трибюн». Затем они двинулись по направлению к Хаммамету.

— Ты устала? — спросил он.

— Не знаю. Должна бы. Который час? Девять утра по-нашему, а я не спала практически всю ночь.

— Тогда поспи после обеда. Как тебе нравится этот вид?

— Потрясающе! И, бог мой, как жарко! — Она сняла свой белый плащ, оставшись в цветастой блузке без рукавов.

Наконец Ингхэм провозгласил:

— А вот и Хаммамет! — и тут же осознал, что его радостный возглас прозвучал так, как если бы он объявил: «А вот мы и дома!»

Они съехали с широкой дороги — трио верблюдов размеренно двигалось вдоль обочины, но Ина этого не заметила — и вырулили на пыльный асфальт, петлявший по деревушке.

— Тут особенно не на что смотреть, — сказал Ингхэм. — Городок по большей части состоит из арабских домишек и причудливых зданий отелей, но они все дальше, на побережье.

— А где живешь ты?

— Налево. Вот здесь. — Они как раз проезжали мимо его улочки, Ингхэм увидел Иенсена и «Кафе де ла Плаж». Очевидно, Иенсен направлялся в кафе. Он глядел себе по ноги и не заметил Ингхэма. — Я подумал, что тебе прежде захочется к себе в отель, до того как ты познакомишься с моим жилищем.

— О, я не знаю.

Но они уже сделали дугу, направляясь к вытянувшимся вдоль побережья отелям.

— Какой чудесный замок! — воскликнула Ина.

— Это старинный форт. Построен еще испанцами.

И вот они подъехали к «Ла Рен», миновали широкие ворота, прошелестели гравием между высокими пальмами и зарослями бугенвиллей и четкой линией невысоких грейпфрутовых и лимонных деревьев. Все это выглядело весьма впечатляюще! Ингхэм почувствовал даже прилив гордости, как если бы лично являлся владельцем этого места.