Таким образом Иван-царевич отказывается от охотничьих трофеев. Он верит в приметы и будет вознагражден за свою стойкость. В конце концов он добирается до избушки Бабы-яги, которая ему указывает, где за морем лежит волшебный камень (алатырь), а в камне том сидит утка, а в утке яичко (солнце). Наказывает Баба-яга Ивану-царевичу, чтобы он то яичко ей принес. Щука помогла переправиться Ивану-царевичу через море, медведь разбил волшебный камень. Выпорхнула из камня утка, а соколица настигла ее и задрала. Выпало из утки яичко и упало в воду. Тут вылез на берег рак и принес яичко Ивану-царевичу.

Очевидно, эти звери, помогающие герою добыть яичко, были не простыми, а волшебными. Быть может, сама Василиса Премудрая обращалась в этих зверей, помогая своему суженому.

Принес волшебное яичко Иван-царевич Бабе-яге. Она приготовила из яичка лепешку (символ солнца), тут и Царевна-лягушка прилетела. С порога она кричит своей матери: «Что-то русским духом здесь пахнет, кабы появился здесь Иван-царевич, так я бы его вмиг загрызла!» Баба-яга же отвечает: «Это ты, доченька, по святой Руси летала, вот русского духа и нахваталась!» А сама Ивана-царевича под лавку спрятала. «Садись, дочка, закуси лепешечкой», – говорит Баба-яга дочери. Вошла в избушку Царевна-лягушка, села за стол, съела лепешку и тут же и говорит: «Ах, как я соскучилась по моему милому, Ивану-царевичу, как бы он появился здесь, то я бы с ним этой крошечкой поделилась». Тут велела Баба-яга выйти из-под лавки Ивану-царевичу. Подхватила его Царевна-лягушка под крылышко и унесла в Тридевятое царство жить.

Мы видим метаморфозу, которая произошла с Царевной-лягушкой. Она была готова разорвать Ивана-царевича, а отведав волшебной лепешки, воспылала к нему любовью. Здесь, как мы видим, присутствует разное отношение Царевны-лягушки к своему суженому. Прослеживается также связь Царевны-лягушки с небесным огнем, с солнечным камнем алатырем. Царевна-лягушка в былые времена могла являться олицетворением водной стихии, что сближает этот персонаж русской сказки с албасты, которая также связана с водой. Кроме того, албасты, как и грузинская богиня охоты Дали, постоянно загадывает загадки охотнику, превращаясь то в одно, то в другое.

В русской народной сказке, которая называется «Царевна, разгадывающая загадки», загадки загадывает не царевна, как можно было предполагать, а ее будущий избранник. Царевна разгадывает загадки, подсылая к Ивану-дураку свою служанку, которая выведывает у него ответы. Меж тем загадки касаются разных животных, что также указывает на изначальную охотничью магию. Последняя загадка как раз была о той служанке царевны, которая все время выведывала у Ивана-дурака правильные разгадки. Правильный ответ царевна постеснялась говорить перед всеми, так как это выдало бы ее. Пришлось ей замуж за Ивана-дурака пойти, на это и расчет у дурака, который вовсе не дураком оказался.

Таким образом, в русских сказках мы видим, как в образе Василисы Премудрой соединяются демонические и божественные черты. Вряд ли это можно трактовать как последующую трансформацию образа древнерусской богини. Скорее всего, изначально в ее образе присутствовала некая первородная, хтоническая сила, которую требовалось как-то усмирить, преодолеть.

Здесь можно вспомнить примечательный образ из малорусских сказок, когда солдат повстречал златокудрую девицу и говорит ей: «Хороша девица, только, жалко, не объезжена». А та ему в тон отвечает, что неизвестно еще, кто кого объездит. Пришел солдат в родное село на побывку, а там его столетний дед был еще живой. Спрашивает солдат деда: так, мол, и так; повстречал я девицу, а она мне такие странные слова говорит, словно загадку загадала, что это значит, дедушка? А дед ему отвечает: «Плохо твое дело, внучек. Придет златокудрая девица к тебе в полночь и скажет: «Тпру, стой, ты мой конь». И вмиг ты в коня обратишься по ее слову. Оседлает она тебя и будет всю ночь над землей на тебе летать, покуда не убьет вовсе».

«Что же мне делать, дедушка?» – спрашивает солдат. «А вот что: встань в полночь за дверью в избе, как увидишь, что девица та с распущенными золотыми волосами к тебе зайдет, ты ей и скажи: «Тпру, стой, ты моя кобыла!» Она вмиг в кобылу обратится». Ты на нее вскочи сразу и знай себе пришпоривай. Понесет она тебя высоко над землей. Ты же крепко держись, не отпуская поводьев. Под утро она устанет и тогда запросит у тебя пощады. Вот тут ты ей и скажи, что замуж ее возьмешь. Пусть она слово тебе даст…»

Эта сказка существует в разных вариантах. В том числе и в таком, когда солдат убивает кобылу-девицу, а она начинает ему мстить после смерти и все это выливается в гоголевский сюжет «Вия», с отпеванием покойницы в церкви в течение трех ночей. То есть девица эта ведьма. И ее мало убить, еще нужно справиться с ее чарами после смерти. Здесь мы видим отголоски языческого бессмертия царицы. Однако такая сюжетная линия, скорее всего, более поздняя, и она формируется под воздействием христианства, с его резким неприятием колдовства. Сам же женский персонаж, исполненный магической силы, вероятно, восходит к древним языческим временам. В нем можно угадать все тот же древний образ богини охоты, превращающейся в разных животных по своему желанию. В разных зверей может она превратить и своего неудачливого жениха.

В авторской сказке Ершова «Конек-горбунок» Иван, оседлав кобылицу, не отпускает ее до тех пор, пока она не предлагает ему выкуп за себя – Конька-горбунка, который будет служить Ивану верой и правдой.

Таким образом, Василиса Премудрая вовсе не является «благой во всех отношениях». Связь с ней таит опасность для мужчины и даже может привести к смерти. Для мужчины-охотника это своего рода инициация. Он должен быть достоин богини, должен выдержать все испытания, только тогда он может претендовать на ее руку и сердце. Приняв облик крылатого чудовища, Василиса Премудрая хочет разорвать Ивана-царевича, но все же берет его под крылышко и уносит к себе в Тридевятое царство жить. Кроме того, не следует забывать, что ее мать не кто-нибудь, а Баба-яга, которая, однако, решает помочь будущему зятю вновь завоевать расположение своей дочери.

С образом Василисы Премудрой сближается образ древнегреческой богини любви Афродиты. Как известно, эта богиня родилась из крови оскопленного Кроном Урана, которая попала в море и образовала пену. Миф о рождении Афродиты подтверждает ее связь с первичными хтоническими силами. Нечто похожее мы встречаем и в образе Василисы Прекрасной. Она прикована цепями в глубоком подвале и, испив воды, рвет цепи и вырывается наружу, подобно Кощею Бессмертному или сказочному дракону.

Афродита, как и восточные богини плодородия: финикийская Астарта, вавилоно-ассирийская Иштар и египетская Исида, появляется в сопровождении диких зверей. Она сама может превратить в зверя своего неудачного поклонника и заставить в таком облике следовать за собой. Василиса Премудрая также выступает как повелительница зверей.

Геродот сообщает о почитании Афродиты Урании в Сирии, Персии, у арабов, а также у скифов. То, что почитание Афродиты было зафиксировано у скифов, проливает свет на происхождение похожего персонажа и у тюрков, которые длительное время контактировали со скифами.

В мифологии древних тюрков существовал персонаж, олицетворяющий женское начало, – богиня плодородия Умай. По всей видимости, именно ее албанский епископ Исраэль (VII век н. э.) именует Афродитой. В древнеуйгурских текстах Х века н. э. она называется «благодетельной Умай-царицей». Умай покровительствует тюркам и наказывает согрешивших.

В связи с этой мифологемой «царицы-благодетельницы» весьма интересен древний миф о происхождении племени тюрков. Этот миф записан китайскими летописцами со слов тюрков в VI веке н. э. Предки тюрков, высокие, статные люди, жили на окраине большого болота. Однако на них нежданно напали враги. Все воины доблестного племени, а также женщины и дети, неутомимо сражавшиеся вместе с мужчинами, пали в неравной борьбе.