Анатолий перебил его, направляясь к дверям:

— Нам нужно кашу варить. Мой товарищ поесть мастер.

— Для каши самое подходящее — плита.

Плита не понравилась Кириллу.

— Нет. Мы здесь будем до осени. Осенью ночи холодные. А мой товарищ, сам видишь, тощий. Он холода не переносит. У него сразу насморк. Нам что-нибудь такое соорудить, с прицелом.

— Если с прицелом, тогда вам универсальная подойдёт, — заключил мальчишка. Он опять вытащил верёвочку, но на этот раз обмерил пол и начертил посреди комнаты крест.

— Здесь ставить будем… А может, вам русскую лучше, чтобы хлеб печь? Может, вам осенью хлеб понадобится?

— Зачем? Хлеб в магазине купить можно.

Мальчишка почесал вихрастый затылок.

— Как ваше желание будет. Я подумал, — может, вы своего хлеба захотите. Если бы магазин у бабки Татьяны хлеб брал, тогда бы другое дело. У бабки Татьяны хлеб вкусный. А сейчас в магазине только приезжие берут.

За дверью загремело. С порога покатились ржавые вёдра.

— Чего ты здесь наставил?! — кричал Анатолий.

— Вёдра. Глину носить и песок, — невозмутимо ответил мальчишка. — Сейчас за глиной пойдёте.

Анатолий вошёл в комнату, надел очки.

— Как это пойдёте? А ты?

— У меня других делов много… Подсобную работу завсегда хозяева делают. Иначе мы за неделю не управимся.

Мальчишка привёл их к реке, к высокой песчаной осыпи.

— Здесь песок брать будете, — сказал он. — Ещё глину покажу.

Он пошёл дальше вдоль берега. Анатолий попробовал воду в речке.

— Мы сюда отдыхать приехали?

— А что? — ухмыльнулся Кирилл. — Тебе тяжело, хочешь, я твой вёдра понесу?

Анатолий громыхнул вёдрами и побежал догонять мальчишку.

Мальчишка остановился в кустах в низинке. Кусты опустили в реку тонкие ветки. Они будто пили и не могли напиться. Осока шелестела под ногами, сухая и острая. Мальчишкины ноги покрылись белыми чёрточками. У Кирилла и Анатолия ноги были бледные, незагорелые. И от этого становилось тоскливо.

— В нашей деревне гончары жили, — говорил мальчишка не торопясь, с достоинством. — Горшки возили на ярманку. У нас глина звонкая. — Он остановился возле ямы, бросил в неё лопату.

— Тут брать будем. Потом за гравелем сходим.

— «Ярманка, гравель», — передразнил его Анатолий, взял лопату, стал копать, осторожно, как на археологическом раскопе.

— Зачем гравий? — спросил Кирилл, разминая в пальцах кусочек глины.

— Гравель для фундамента. Когда на электростанции агрегат устанавливали, мы с дядей Максимом заливали фундамент. Гравель хорошо цемент укрепляет.

— Да гравий же! — крикнул Анатолий и добавил потише, стыдясь своего взрыва: — Ты двоечник, наверное.

Мальчишка обиженно посмотрел на него.

— Ну, гравий. — Он насупился и сказал сердито: — Кто так копает?.. — отобрал у Анатолия лопату, сильно и резко вогнал её ногой, отвалил пласт глины и шлёпнул в ведро. — Вот как нужно.

Кирилл засмеялся.

— Ты на него не кричи. Он отдыхать приехал. Он слабый… — Кирилл показал мальчишке смешного глиняного чёртика.

Мальчишка сказал:

— Глупости, — и пошёл через кусты к деревне.

Анатолий долго смотрел ему вслед.

— Меня, археолога, он ещё копать учит!

— А что? — усмехнулся Кирилл, повертел в руках чёртика и зашвырнул в кусты.

Один раз взойти на обрыв, может, не так уж и трудно, учитывая даже полные вёдра сырой глины. Второй раз тяжелее. Третий раз Кирилл ставил вёдра перед собой, потом, придерживаясь за них, передвигал ноги. Он добрался уже почти до верха. На самой вершине — сосна. Песок из-под её корней давно выполз. Сосна раскинула ветки в сторону. Она словно знала, что рано или поздно ей придётся лететь с крутизны к речке. Кирилл сделал ещё один шаг. Песок пополз из-под его ног. Кирилл выпустил вёдра и уцепился за корни сосны.

— Берегись! — закричал он Анатолию.

Где тут беречься, если ноги по колено в песке, если они дрожат вдобавок. Вёдра пролетели кувырком мимо Анатолия, выбили у него из рук его собственные вёдра и остановились у самой реки.

Четыре ведра лежали внизу под обрывом. В каждом по пуду.

Анатолий подполз к Кириллу, сел рядом с ним.

— Давай удерём, а? Плюнем на всё и удерём в леса…

— Мне нельзя, у меня язва, — печально ответил Кирилл.

Они приспособились носить вёдра на палке. Повесят вёдра на шест, шест взгромоздят на плечи. Это не легче, да и качает из стороны в сторону.

Куча глины и куча песка росли перед домом. Росли они медленно. Десять раз пришлось ходить к реке.

Когда они возвращались с последней ношей, кто-то крикнул почти над самыми их головами:

— Тпру!..

Кирилл и Анатолий остановились.

— Это уж слишком, — сказал Анатолий. — Заставляет работать и ещё издевается.

— Тпру! — снова раздался сердитый окрик.

Из-за кустов выехал мальчишка. Он стоял в телеге, напоминавшей ящик, и кричал на буланую лошадёнку. Лошадёнка тянулась к траве, обрывала листья с кустов, как капризная гостья, которой не хочется ничего и хочется попробовать всё, что есть на столе. — Садитесь, поехали, — сказал мальчишка. — А ну не балуй!

— Куда ещё?

— Садитесь, садитесь. Мне лошадь ненадолго выписали.

Подвода тряслась по дороге. Мальчишка деловито покрикивал на бойкую лошадёнку.

Кирилл и Анатолий сидели вцепившись в высокие борта телеги.

Тяжёлая пыль плескалась над лошадиными копытами, растекалась от колёс волнами.

— Давай, Толя, отдыхай. Какое небо над головой и цветочки!..

Анатолий хотел ответить насчёт неба, но тут телегу тряхнуло, и он ткнулся головой в спину вознице.

Мальчишка остановил лошадь.

Вокруг поля, перелески. На высоком бугре развалины старинной церкви. Церковная маковка валялась рядом. Она напоминала остов корабля, выброшенного бурей на мель.

— Здесь прежде деревня большая была, — сказал мальчишка. — Фашист в войну спалил. И церкву фашист разрушил… Хорошая была церква. Кино в ней пускать вполне можно…

Мальчишка спрыгнул на землю, подошёл к накренившейся стене и постучал по ней кулаком.

— Не знаете, случаем, какая раньше извёстка была? Я вот всё думаю — крепкая была извёстка.

Анатолий принялся объяснять, что старые мастера замачивали известь на несколько лет. Строили долго и дорого.

— Зато и стояла сколь надо. — Мальчишка вытряхнул из телеги солому, постланную, чтобы Кириллу и Анатолию было мягче сидеть.

— Прошлым летом я в РТС работал на водонапорной башне. Так нынче трещину дала… А ничего не придумали, чтобы быстро и надолго?

— Придумали, наверно, — ответил Анатолий. — По всей стране такое строительство идёт, а ты говоришь — не придумали.

— Я не говорю, — пробормотал мальчишка. — Грузите кирпич.

Кирилл и Анатолий нагружали телегу битьём, старались выбирать половинки.

— Хватит, — сказал мальчишка. — Лошадь не трактор. В другой раз сами поедете, без меня. Только в деревню не смейте. Я председателю наврал, что подвода нужна за вещами съездить на станцию… Я пошёл…

— Куда ещё? — крикнул Анатолий.

— А по делам, — невозмутимо ответил мальчишка.

Кирилл и Анатолий сгружали возле дома третью подводу. Собрались уже ехать за четвёртой, как появился мальчишка. Он притащил моток проволоки, несколько старых рессорных листов и ржавые колосники.

— Вот, — сказал он довольно. — Рессоры я у Никиты выпросил, у колхозного шофёра. Я с ним весной блок перебирал… Колосник мне кузнец дал, дядя Егор. Я с ним прошлой осенью бороны правил. А проволоку Серёга отмотал. Монтёр Серёга. Мы с ним проводку сегодня тянули по столбам.

— Слушай, с председателем ты ничего не делал? — ехидно спросил Анатолий.

— А что мне с председателем делать?

— Колхозом управлять, к примеру.

— Шутите. Для этого дела мотоцикл нужен, — с завистью сказал мальчишка. Почувствовав насмешку, он придавил глаза бровями и сказал строго: — Кирпич-то разобрать нужно. Битый отдельно. Половинки отдельно, целые кирпичины в особую кучу.