Там турки идут со стороны хутора, наконец заговорил дозорный. Их много, цельная колонна. И пушки есть. И большая крытая повозка. Идут открыто, без дозоров, как у себя дома.

Старшина оторопело продолжал держать солдата за грудки. Опомнившись, отпустил и растерянно посмотрел в ту сторону, где, по словам дозорного, шли басурмане.

Что же энто творитсято? А? спросил он невесть у кого.

Михаил на всякий случай снова пожал плечами.

Может, я, Григорий Антипыч, энтово, метнусь разведаю? предложил он.

Давай, Михаил, метнись, к старшине наконец вернулось присутствие духа. Аккуратно токма, вдоль кустиков. Ежели что, хоронись немедля.

Солдат сунул одно ружье стоявшему столбом Фомину, ему же под ноги скинул подсумок с турецким боеприпасом и побежал, прижимаясь к стене зарослей.

А ну, геть все по кустам! заорал Григорий на новобранцев. Заняли свои позиции!

А я? озадаченно спросил Фомин.

Про "оплетку от руля" старшина ничего не знал, потому ответить в рифму не смог, а просто послал бойца занять запасную позицию. Сам тоже скрылся под сенью нависающих веток, напряженно вслушиваясь в доносящиеся звуки. То ли ему казалось, то ли он уже действительно слышал людской гомон и лошадиное ржание. Прошло несколько долгих минут ожидания, и Григорий увидел возвращающегося Михаила. Тот бежал, будто опасаясь преследования, постоянно оглядываясь и прижимаясь к зарослям.

В это время изза изгиба балки донесся первый выстрел. Теперь старшина отчетливо услышал конское ржание и крики людей. Раздался еще один выстрел. И еще, и еще. Теперь частые звуки выстрелов доносились вроде как с вершины противоположного склона, но точно старшина определить не мог, понимал только, что звуки были другими.

Подбежал Михаил. По выражению его лица старшина прочитал основной смысл принесенной тем информации. Оставалось лишь узнать подробности.

Много их? спросил он уже открывшего рот солдата, отсекая ненужное предисловие.

Много, кивнул тот. Скока в точности не скажу, снизу не видать, но подъезжають и подъезжають. Может, сотня, может, более. Несколько человек начали спускаться вниз. То они, верно, и начали палить.

Заметив краем глаза движение, Григорий нырнул под ветви, утянув за собой рекрута. По краю балки скакал отряд турецких солдат. Не доезжая до одинокого дуба, они развернулись и поскакали обратно. Вероятно, их послали осмотреть ближайшие окрестности, и, не найдя ничего, заслуживающего внимания, отряд вернулся назад.

За поворотом балки прогремел орудийный залп.

Эко, видать, достал их подпоручикто, посмотрел в ту сторону Михаил, почемуто совершенно не принимая во внимание присутствие там еще и Дениса.

Дитя ж еще совсем... был, было видно, что какие либо сомнения в судьбе молодого офицера у старшины отсутствовали. Да и ентот Дионис тоже... И откуда ети басурмане взялись?

Похоже, это уже регулярная армия, продолжая смотреть в ту сторону, проговорил солдат.

Не может того быть, чтобы так быстро османы до этих мест добрались. К ним же наш полк навстречу двигался, помолчав, старшина продолжил: И зачем было этакому большому отряду да с артиллерией сюда двигаться? Коли за генеральской дочкой, так зачем артиллериято?

Михаил привычно пожал плечами.

После орудийного залпа не раздалось ни единого ружейного выстрела. Однако османы, видать, посчитали свои действия недостаточно эффективными и выстрелили из орудий еще раз.

Старшина решил не дожидаться, пока турки спустятся и расползутся по балке, а выбираться наверх. Собрав новобранцев, строго наказал двигаться молча, стараясь не задевать высоких кустов лещины, чтобы не выдать свое местоположение шевелящимися ветками, и повел отряд, лавируя между частых стволов, проламываясь сквозь невысокие кусты. Трофейные ружья оставили, таскать их с собой было слишком утомительно. Парой метров выше заросли слегка поредели, что существенно облегчило продвижение, но сделало солдат более заметными с противоположного склона. Михаил двигался замыкающим, наблюдая в просветы меж веток, не появились ли в поле зрения османы.

Выбравшись наверх, несколько минут переводили дыхание. Отдышавшись, старшина отправил бывалого солдата на разведку к тропинке, рядом с которой должны были быть привязаны лошади.

Выйдя к лошадям, Михаил хотел было уже отвязать их, но услышал приближающихся турок, громко о чемто разговаривающих. Отпрянув за кусты, увидел выходящих наверх турецких солдат, державших наизготовку ружья. Заметив лошадей, они замолчали, грамотно рассредоточившись полукругом, прикрывая поднимающихся товарищей. Не заметив ничего подозрительного, снова залопотали, чтото обсуждая. Несколько человек подошли к лошадям и начали рыться в седельных сумках и в прочей поклаже. Один из них разбил прикладом деревянный сундучок подпоручика. Поворошив ногой вывалившееся оттуда содержимое, турок пнул толстую книгу. Трепеща распахнувшимися страницами, будто всполошившаяся курица, та отлетела в кусты, за которыми затаился Михаил. Спрятавшийся солдат задержал дыхание, соображая, как подороже продать свою жизнь. На его счастье, книга никак не заинтересовала басурман. Еще несколько минут они оглядывали окрестности, не отходя далеко от тропинки. Затем ушли обратно, уводя с собой лошадей. Солдат с трудом поборол желание выстрелить им в спину.

Проломив кусты, Денис влетел в какуюто темную яму и растянулся во весь рост, больно ударившись грудью о твердый грунт. Мелькнула мысль, что он погиб, изрешеченный картечью, и находится во мраке небытия. Но почему так жжет спину, и так больно давит в грудь какаято твердая хрень? Значит, он все же жив. Пошевелил поочередно руками и ногами, проверяя их работоспособность. Удостоверившись в целостности конечностей, попробовал приподняться и тут же, охнув, опустился на землю. Попытка отжаться от земли отозвалась таким толчком боли в груди и спине, что напрочь перекрылось дыхание. Коекак, стараясь глубоко не дышать, попытался перевернуться на спину. Попытка оказалась не совсем удачной, ибо забыл о ранце. Удалось лишь лечь на бок, что дало возможность осмотреться. Собственно, увидеть в темноте можно было мало что.

Он провалился то ли в яму, то ли в пещеру, вход в которую находился метрах в полутора над ним и был закрыт густым кустарником и свисающими сверху корнями. Несмотря на то, что новобранец проломил эту завесу, какойлибо видимой бреши в ней не образовалось.

Глухо донесся звук еще одного пушечного залпа. Сквозь ветви будто бы мелькнул лучик, и нечто просвистело в темноте, чвякнув о невидимую стену в глубине. Судя по звуку, задняя стена подземелья находилась шагах в десяти.

Морщась от боли, освободился от лямок ранца. Пока возился, зрение адаптировалось к темноте. Удалось коечто рассмотреть в тусклом свете, попадающем сквозь растительную завесу. От входа спускалась земляная осыпь, присыпанная прошлогодней листвой. Когдато грунт над этой частью пещеры истончился настолько, что не выдержал и провалился внутрь, открыв доступ с поверхности. Стены и сводчатый потолок были меловыми. Рядом с входом мел смешивался с темным грунтом и проникающими насквозь корнями. Но чем глубже, тем чище и белее становились своды. По мере удаления от входа расстояние от стены до стены увеличивалось. Если входом служила полуметровая щель, высотой чуть больше метра, то там, где сидел Денис, пещера расширилась до полутора метров.

Сверху послышались голоса. Судя по звукам, рядом с кустами, загораживающими вход в подземелье, проламывались наверх турецкие солдаты. Перекрикиваясь запыхавшимися голосами, они постепенно удалились.

Денис перевел дыхание, пошарил вокруг себя руками, перед ним лежало его ружье. Это в него он так больно упирался грудью, когда провалился сюда. Наличие оружия придало некую уверенность и даже гордость за себя, что не бросил его, когда ломанулся в панике от наведенных на него пушечных жерл.

Но что его сюда забросило? В него попали? Он ранен? Подтянул к себе ранец и, неловко повернувшись, снова скорчился от перехватившей дыхание боли в груди. Вероятно, ушиб ребра при падении. Странно, что фейс об пол не расквасил. Надо будет перетянуть чемнибудь грудь. Опыт подобных травм у него был.