Пожалуй, если обстрелять турок, то, пока они спустятся, есть реальный шанс сделать ноги. Преследовать на лошадях им все равно не удастся. А наверху, недалеко от того места, где выходит тропа, привязаны четыре лошадки, на которых можно легко уйти к Масловке. Эту мысль Денис и высказал офицеру, мол, таким образом они предупредят старшину, а тот уже сообразит, как действовать.

Если они как следует затаятся, то турки их не найдут в этих зарослях. Да и не будут искать, если пойдут по нашему следу.

Неушто вы предлагаете бежать от врага, Дионис? вдруг с мальчишеской запальчивостью произнес подпоручик.

Я, ваш бродь, предлагаю пока не поздно предупредить об опасности наших товарищей, а также предупредить гарнизон, или кто там есть, в Масловке о приближении крупного отряда врага. Или вы, господин подпоручик, предлагаете не суетиться, а пойти вдвоем и перебить их всех нафиг? Боюсь только, что, ежели даже они будут стоять и смиренно ждать, когда мы каждому выстрелим в лоб, у нас не наберется такого количества боеприпасов.

Вы правы, Дионис, согласился юноша. Только в Масловку поедете один. Я отвлеку их на себя. Идите же..

Ага, разбежался, зло кинул в спину удаляющемуся на свою позицию, подпоручику Денис, забивший на субординацию и уважение к старшим чинам. Я лошадей до сих пор только по телевизору видел, в фильмах про Чингачгука. Так что, как ими управлять, где там педаль газа, где тормоз, не имею ни малейшего понятия.

Но подпоручик его не слушал. Он осмотрел свое барабанное ружье, положил его рядом, взял турецкое трофейное и, опустившись на колено и пристроив ствол в развилке ствола, прицелился в приближающихся неприятельских солдат.

Ёпперный Экибастуз! прорычал попаданец, припадая к прикладу своего оружия.

Сегодняшний невероятно длинный день достал его своей насыщенностью событиями намного больше, чем вся неделя пребывания в этом мире. Или не неделя? А сколько? Сколько он здесь уже находится? А может, его щас убьют, и он вернется домой? Точно! Как же он раньше не подумал о таком простом выходе?! Первым делом надо будет дать в морду Димону. Потом тому белобрысому гоблину из института, этому эйнштейну недоделанному, мля. Щас вот только надо немного перестрелять этих дятлов красноголовых, чтобы не каркали потурецки на русской земле...

Турки уже спустились со склона и, оживленно переговариваясь, разглядывали следы недавнего побоища. Сверху им чтото крикнул командир. Денис направил ствол на него, но, подумав, снова опустил. Расстояние большое, картечь может не достать. Пуля бы достала, но перезаряжать нет времени. Да и сомневался он в прицельной дальности своего ружья. Эх, жаль, револьверчик убитого полковника отдали Тимофею. Щас бы он очень пригодился.

Один из турецких солдат указал на то место, где были свалены трупы, вероятно, обратил внимание на порубленные Денисом кусты. Спустившийся с ними офицер подошел ближе.

Нэ о? произнес он, заметив забросанные ветками трупы.

Грохнул выстрел, и любопытного турка смело, будто порывом ветра. Его великолепный конь взвился на дыбы, заслонив своим телом отставших солдат от миновавших офицера картечин. В них выстрелил Денис. Выстрелил и, пригнувшись, перешел на вторую позицию. С небольшим интервалом, заглушая дикое ржание лошадей и крики людей, грохнули еще два выстрела с позиции подпоручика. Особо не целясь, новобранец произвел выстрел из трофейного ружья по улепетывающим вверх по склону туркам и, отбросив его, принялся перезаряжать свое. Подпоручик выстрелил еще дважды. Когда перезарядил и вновь выглянул из зарослей, по склону взбирались только двое. Они с подпоручиком выстрелили разом, один из турок вскинул руки, опрокинулся назад и покатился вниз. Парень вспомнил о позиции Фомина и бросился туда. Свое ружье солдат забрал с собой, когда отправился к старшине, а вот трофейное было вставлено в развилку ствола клена. Припав к нему, Денис увидел лишь дергающиеся туши лошадей да трупы турецких солдат. Всадников наверху не было видно. Лишь у земли краснели фески залегших басурман, рядом с которыми возникали и рассеивались облачка дыма. Часто звучали хлопки выстрелов. Только сейчас обратил внимание на наполнившие заросли частые щелчки, будто крупные градины били по листьям. И действительно, то там, то здесь падали сорванные листья, а то и целые ветки.

Подтянув свое ружье, солдат устроился заряжать его за тонким дубовым стволом, не закрывавшим туловище и на треть. Ну да хоть такое укрытие, толще деревьев здесь не наблюдалось.

Сомов, вы живы? послышался крик подпоручика. Немедленно отправляйтесь с предупреждением в Масловку! Слышите?

Да пошел ты, огрызнулся попаданец, закончив с перезарядкой ружья и подтянув трофейное.

Что вы сказали? Я не расслышал, снова крикнул офицер.

Я не умею ездить верхом!

Пушки?! послышался в ответ изумленный вопль подпоручика.

Какой еще на хрен Пушкин? не понял новобранец, но, взглянув на вершину противоположного склона, потерял дар речи от увиденного.

Толкая огромные колеса, турки выкатывали на склон пушки. Одну, вторую... пятую. Пять пушек выстроились в ряд, направив свои жерла прямо на Дениса. Хоть эти стальные сосиски не выглядели особо внушительно, вероятно, изза пропорции с огромными колесами, на осях которых находились лафеты, но было ясно, что единственным картечным залпом они сметут все живое, прячущееся в зарослях южного склона. И несмотря на густую растительность, через которую невозможно было продраться, здесь не было ни одного стоящего укрытия.

Как только пушки установили, рядом с каждой встал солдат, держащий в руках нечто похожее на большой молоток, насаженный на длинную, около метра, рукоятку. Орудия, вероятно, уже были заряжены. На позицию вышел офицер в черной феске и чтото резко скомандовал. Солдаты взмахнули молотками.

Опомнившись, Денис ломанулся вверх по склону. Он продирался сквозь кусты, раздирая колючими ветками одежду и царапая в кровь кожу. Застревал меж близкими стволами деревьев. Мешался громоздкий солдатский ранец, но останавливаться и снимать его не было времени. А ведь натянул его специально на тот случай, если придется резко ретироваться. И не подумал же о том, что убегать сподручнее налегке.

Грохнул орудийный залп. Некая сила ударила в спину, бросив в густое сплетение веток какогото кустарника. Проломив заросли, солдат провалился в темноту.

Григорий, с тревогой думая о предстоящей встрече с басурманами, смотрел в ту сторону, откуда они должны были появиться. Рядом с ним топтался посланный подпоручиком Фомин.

Да сядь ты ужо, не мельтеши! прикрикнул на него старшина и тут заметил движение в ветвях дуба, на котором сидел дозорный.

Дозорный слазит, подбежал Фимка. Не иначе ворога заметил.

И сам вижу, отмахнулся от него Григорий. Чейто он странно слазит, будто не от бусурман, а от нас хоронится.

Солдат действительно слазил с дерева по ту сторону ствола, с которой должен приближаться враг. И не побежал сразу по вершине склона, а пригнувшись, кинулся вниз, туда, где его было виднее со дна балки.

Дык, я это, побег к господину подпоручику? спросил у старшины Фомин.

Погодь ты, успеется, ответил Григорий, видя, что дозорный ненадолго задержался у позиции Михаила и побежал дальше. За ним, оставив свои позиции, припустили и Михаил с приданным ему новобранцем.

Чойта тут не так, почесал щетинистый подбородок старшина и, не выдержав, пошел им навстречу.

Подбежавший солдат долго не мог ничего сказать изза сбитого быстрым бегом дыхания. Всетаки пробежать не менее тысячи шагов, таща на себе пудовую нагрузку в виде ружья и подсумка с боеприпасом, дело нелегкое. Он только открывал рот, судорожно всасывая воздух, и тыкал рукой в сторону изгиба балки, где должен был сидеть в засаде подпоручик.

Там... это... басурмане... там, наконец смог он вымолвить.

Какие басурмане? Откуда? старшина схватил его за грудки и потряс, будто бы так солдат мог быстрее восстановить дыхание.

Подбежали и остановились тяжело дыша Михаил с новобранцем. Они хоть и пробежали в два раза меньшее расстояние, но тащили по два ружья. Встретив вопросительный взгляд старшины, бывалый солдат лишь пожал плечами, мол, сам нифига не понимаю.