– Приветствую тебя, Гней Фульвий.

– Приветствую, э-э…

– Сергей Андроник – друг и управляющий твоего соседа Александра Марцелла.

При этом имени Фульвий словно слегка протрезвел, а его гость замер, не донеся чашу с вином до рта, и насторожил уши.

– Приветствую тебя, Сергей Андроник, – икнув, не сразу выдавил из себя обязательную формулу вежливости хозяин дома. – Познакомься и с моим гостем – Домицием Ульпианом.

– Слышал, слышал. Знаменитый законник и юрист из Рима. Приветствую тебя, Домиций Ульпиан!

– Приветствую тебя, Сергей Андроник, – послышался хрипловатый ответ.

Ну, слава Юпитеру – с официальным представлением покончено! Фульвий хлопнул в ладоши и приказал вбежавшему рабу:

– Подвинь ложе для гостя, – и уже мне: – Ты какое вино предпочитаешь, Сергей: местное или греческое?

– Сейчас никакое, Гней, – отвечаю я, устраиваясь полулежа на кушетке. – Мое дело требует незатуманенной головы. Прости, что вторгся в ваш отдых. Наверное, нам лучше завтра поговорить. Я подожду.

– Если дело важное, – старательно выговаривая слова, произнес Гней, с явным усилием стараясь собрать внимание на новом госте, – но может подождать, то ты прав: пусть подождет до завтра. Я, то есть мы, как видишь, к деловым разговорам не готовы. Но вот твой отказ присоединиться к нам обижает. Однако и тебя можно понять. Только скажи, о каком деле ты хочешь со мной поговорить.

– Видишь ли, Гней, Александр мне все уши прожужжал своим желанием расширить владения. Может быть, даже совсем не рядом с теми, которыми он сейчас обладает. Прихоть уж такая. И вот вчера я услышал, что ты получил небольшой земельный подарок от Октавиана.

– Небольшой?! – недоуменно воскликнул Ульпиан. – Да ты знаешь, какой небольшой? Весь Рим в нем поместится четырежды по четыре раза!

– А по-твоему, Домиций, – это большой подарок?

Юрист и правовед замер с открытым ртом, опешив от моей наглости.

– Ладно, ладно, большой – небольшой, какая разница, – примиряюще вставил свое слово Фульвий. – Только какое отношение имеет моя земля к желаниям Александра Марцелла? Вот в чём вопрос.

– Я приехал поговорить о покупке земли, если у тебя образовался её избыток.

– М-м…, – попытался что-то выдавить из себя хозяин этого дома и обширных земель, но Ульпиан поспешил его опередить:

– Это и в самом деле серьезный разговор. Ты прав, Сергей, – такое дело требует незатуманенной головы.

– Да! – в свою очередь, решил Фульвий подтвердить тезис собеседника о незатуманенности головы.– И он бросил на юриста не совсем такой уж и пьяный взгляд. – Давай завтра поговорим об этом, Сергей. Сейчас я прикажу показать комнату для тебя.

Что-то в моем предложении их обоих сразу заинтересовало. Даже пьяных. То составь им компанию. То вдруг возжаждали уединения.

– Если ты не возражаешь, Гней, я бы осмотрел твое хозяйство. Очень уж у тебя тут всё как-то ладно устроено. Интересно и полезно для меня.

– Какой может быть разговор! Юлиан, Юлиан! Позовите Юлиана! Ах, вот ты. Покажи Сергею мое хозяйство и комнату для отдыха приготовь. Мой гость остается до завтра. Приставь к нему рабыню для услуг. Получше! Понял?

– Слушаюсь, хозяин.

Комната оказалась достойной и гораздо более важного гостя, чем я. А уж лежбище-то и вообще царское! Сопровождавший меня Юлиан вдруг куда-то испарился. Нет – вон возвращается в сопровождении стройной женской фигуры.

– Вот это Фелиция. Она будет тебе прислуживать, Сергей. Не стесняйся. Она предназначена для всего.

Глядя на покорное выражение очень миленького лица белокожей девушки, можно понять, что она как-то уже примирилась со своим предназначением «для всего».

– Хозяин сказал, что ты хочешь посмотреть дом, двор и службы. Я готов показать.

– Думаю, Юлиан, что мне не следует отвлекать тебя от дел. Я сам поброжу и посмотрю.

– Тогда я тебя оставляю. Если что-нибудь потребуется, то скажи Фелиции. Она всё знает.

Фелиция стоит, сложив кисти рук перед собой и уставив глаза в пол. Обхожу её кругом. Действительно, недурна собой, и под легкой тканью одежды обрисовываются стройные ножки. Может, в самом деле, использовать ее «для всего», раз предлагают? А как же Зубейда?

Чёрт – опять всё те же внутренние тормоза современного европейского воспитания и морали! А что подумала бы сама Зубейда на этот счет? Там ведь институт и традиции многоженства и наложниц. Женщин Востока никак не мучает связь их мужей с другими женами, женщинами. Им просто по обычаям и традициям неведомо понятие сексуальной измены. Хотя, с другой стороны, на Востоке и порицается связь с чужой женой. Но это совсем другая статья. Эх, ну и умен же, ловок я! Как здόрово подвел под свои страсти логическое и этическое допущение! Пожалуй, если что, то никакие угрызения меня мучить не будут. Пусть только попробуют! Да и опять-таки – физиологии же не прикажешь молчать! Эх, была бы Зубейда рядом…

– Фелиция!

– Да, господин?

– Ты знаешь, где слуга, который приехал со мной?

– Да, господин.

– Тогда пойдем, возьмем его, а ты покажешь дом и хозяйство сенатора.

– Да, господин.

Фелиция провела меня довольно извилистым путем по всему дому. Комфорт, конечно, не тот, что на вилле Александра, но для этого времени очень приличный. Комнаты самого хозяина, комнаты семьи, которая осталась в Риме, комнаты рабов и рабынь, кухня, баня, внутренний бассейн и еще множество помещений, назначения которых я даже и не спрашивал. Мар оказался в специальной пристройке для слуг гостей. Забрали его, и вышли во двор позади дома.

– Вот это ткацкие мастерские, – объясняет Фелиция, показывая на одноэтажную постройку довольно внушительных размеров. – Здесь делают ткани из шерсти и волокна разных растений.

Внутри чуть ли не настоящая мануфактура13. За примитивными станками – только рабы-мужчины. В глубину не пошли. Постояли у дверей и двинулись дальше. Посмотрели конюшни, скотный двор и выделку шкур. Заглянули в сарай, где давят виноград на вино. Сейчас тут пусто – урожай еще не поспел. Мара заинтересовал большой давильный пресс.

– У нас такого нет. Давим виноград ногами. Интересно.

В сарае для изготовления оливкового масла тоже пусто. Вышли со двора и побродили по фруктовому саду. Уже темнело, когда, возвращаясь в дом, мы прошли мимо наружного бассейна. Здесь они, голубчики! Бултыхаются, отдуваются как моржи, выветривая хмель. Спрашиваю:

– Ну как, Фульвий, будут незатуманенные головы к утру?

– Будут, будут. Не мешай!

– Вы бы лучше баню попробовали.

– Уф, будет и баня.

Мар отправился к себе, а я к себе. Фелиция – за мной, как тень. Сходила за жаровней, зажгла светильники, встала у дверей и опять замерла в позе покорного ожидания.

– Фелиция!

– Да, господин?

– Не пора ли ужинать?

– Да, господин. Сейчас принесу.

Роскошно кормят в доме римского сенатора. Не то, что у нас на вилле – по-простецки. Тут тебе и всякое мясо, и рыба откуда-то, и обилие овощей и приправ, и уж совсем непонятное фруктовое разнообразие. В саду-то фрукты еще не поспели.

– Фелиция!

– Да, господин?

– Пока я занят, и ты можешь сходить поужинать.

– Спасибо, господин.

Не успел я сам закончить с трапезой, как она уже вернулась и заняла свое место у двери.

– Всё, можешь убирать.

Не успел я оглянуться, а она опять на месте.

– Господин будет спать?

– Будет.

Покопошилась у постели, что-то расправляя и перекладывая, пока я раздевался, и опять приняла позу статуи, ожидая последних распоряжений.

– Ну, что ты там стоишь, Фелиция? Раздевайся и ложись со мной.

– Да, господин…

Поутру никакие угрызения меня не донимали. Только сожаления, что Фелиция не Зубейда. Хотя Фелиция и была хороша. Видно, всё дело тут вовсе не в сексуальных условностях и национальной морали.

Серьезный разговор начался уже за завтраком в покоях Фульвия. Оба собеседника бодрые и оживленные. Вина перед нами нет. Вместо него молоко и сок из чего-то. Зато яств всяких сверх меры, и всё подносят и подносят. Отдаем им должное. Хорошо всё-таки быть римским сенатором! Во всяком случае, здесь – поодаль от Рима. Я умышленно восхищаюсь кушаньями, домом, хозяйством так долго и нудно, что Фульвий начинает терять терпение. Ерзает, переглядывается с Ульпианом, но так прямо к делу не приступает – неприлично. Начать должен я. Вот если бы ему подъехать к интересующей их теме как-нибудь исподволь…