– Всё, дальше я не знаю, – виновато пробормотала Антогора. Вот в этой кучке всего пять по десять монет золота, а в этой три по десять серебра.

– Ничего, – успокаиваю я ее, – я досчитаю. Ты здόрово помогла. Мне теперь намного проще.

Всего в наличии оказалось четыре тысячи восемьсот пятьдесят золотых ауреусов12 и две тысячи шестьсот тридцать серебряных денариев. Если серебро пересчитать в золото, то это еще сто пять ауреусов. Всего четыре тысячи девятьсот пятьдесят пять золотых. Огромная сумма! Да и вес, наверное, много больше пятидесяти килограммов.

Ладно – с финансовыми ресурсами более или менее ясно. Теперь бы с землей определиться.

– Антогора, а нет ли здесь карты, на которой можно было бы посмотреть, где находится ваше племя? Интересно, какой кусок земли достался Фульвию?

– У Александра была. Он нам показывал. Должна быть в шкафу для карт. Вот она!

Разворачиваю пергамент на столе прямо на звенящих монетах. О, земля амазонок даже обозначена и обведена! Адриатическое море совсем рядом. Масштаба, конечно нет.

– Антогора, а от племени до моря далеко?

– Мили четыре-пять.

– А не знаешь ли ты, сколько стоит земля в этих краях?

– Это нужно у Мара спросить. Может быть, он знает. Ему с крестьянами больше нас дел достается.

Спускаюсь вниз. Мар хлопочет на кухне. Спрашиваю:

– Мар, скажи, пожалуйста, а в какую цену зéмли в этих краях?

– По-разному. Пахотная земля – до пяти денариев за квадратный стадий. Лес немного дешевле – до четырех денариев. Луга в той же цене, а бесплодная земля – не дороже денария за квадратный стадий. Это если она пригодна для поселения. Если не пригодна и для этого, то, бывает, отдают и за один сестерций.

Возвращаюсь в библиотеку. Антогора ссыпает деньги туда, откуда и доставала.

– Нас дома не очень много учат счету, – говорит она. – По пальцам разве что обязательно, а больше – то это уже кто как захочет. А вот писать и читать все должны хорошо. Так же, как и драться.

– Если захочешь, то я тебя счету научу. Это совсем не трудно. Хоть сегодня начнем. А вот завтра утром покажешь мне дорогу к дому Фульвия. Пойдем с Маром на разведку. Когда Астерия отдохнет, скажи ей, чтобы обратно не уезжала, пока я не выясню намерения Фульвия. Мне кажется странным, что он приказывает вашему племени убраться с его земли именно сейчас.

– Что тут странного?

– По словам Астерии, он только-только стал владельцем и уже рассылает приказы. С новой собственностью нужно еще освоиться, а это не вмиг происходит. Что-то тут не так.

Антогора оказалась очень сообразительной ученицей. Просто на лету схватывает сложение и вычитание на предметах, а не только просто их пересчет, к которому она привычна. Знает что-то и про цифры, раз грамотная. Но вот оперировать при счете не предметами, а цифрами получается сложнее. Но принцип вроде поняла хорошо.

На закате в саду можно было наблюдать занятную картину. На скамейке, где сидит Антогора, рассыпаны камешки, которые она перебирает, складывая и вычитая. Прутиком на земле она рисует действия цифрами и тут же сопоставляет, что получается в камешках и цифрах. Иногда сходится, а иногда нет. Расстраивается, когда не сходится.

Рядом стоят все три мохнатых и рогатых приятеля и дают дурацкие советы. Антогора сердится:

– Вы меня путаете!

– Ничего не путаем.

– Нет, путаете!

– Посуди сама: как мы можем путать, если всё запутано именно у тебя. Твои знаки на земле совсем не похожи на расклад камешков на скамейке…

Утром выехать к Фульвию не удалось. Нагрянули крестьяне из села для проведения большой уборки в доме. Мар, Охота, Антогора, Ферида оказались при деле, и только мы с Астерией бродили по дому и всем мешали.

Охота бросила мимоходом:

– Пошли бы искупались, что ли, чем тут болтаться-то!

– А ведь это чудесная идея! Астерия, идем со мной!

Озерцо привело Астерию в восторг не меньше, чем меня самого. Сегодня там оказалось довольно оживленно. Нимфы живописной группой расположились на бережке. Увидев их, Астерия мигом влилась в эту дамскую компанию и о чём-то увлеченно заболтала с Клитией. Полез в воду один. Может, это и к лучшему. Местный обычай купаться голышом чрезмерно возбуждает при дамском соседстве. А так вроде обошлось. Вся женская компания бросилась в озерцо, когда я уже вылез из него. Искус, хвала Юпитеру миновал меня. Хотя вру. Когда Астерия вылезала из воды – пришлось-таки отвернуться. Греховные мысли возникают помимо желания их не допустить.

Выехали сразу после обеда. Антогора критически посмотрела на мою посадку на лошади, но вслух ничего не сказала. Ну и громадные же у амазонок кони! По сравнению с теми, на которых сидели я и Мар, – просто гиганты.

– Антогора, а откуда у вас такие чудесные кони?

– Сами растим. Эта порода есть только у нас. Каждая девочка в двенадцать лет получает в подарок жеребенка. Дальше растут вместе. Если лошадь погибает или умирает, то приходится опять начинать с жеребенка. Хотя под седлом и может быть вторая лошадь до тех пор, пока жеребенок не вырастет и не станет боевой лошадью.

– Но зачем такие огромные?

– Потому что сильные и тяжелые. Попробуй со мной столкнуться! Кто из нас устоит? Я вас с Маром одновременно обоих повалю, – и Антогора со смехом направила свою боевую громадину на меня.

– Не надо, не надо! Верю, верю! – и когда она отвернула, крикнул ей в спину: – Нахалка и разбойница!

На что Антогора прямо-таки залилась ехидным смехом.

И в самом деле, поместье – латифундия Фульвия – оказалась недалеко. Часа через два Антогора привстала на стременах и указала вперед.

– Вон столб границы владения.

– Хорошо, Антогора, дальше мы сами. Нельзя, чтобы тебя там увидели. Возвращайся домой.

За столбом, перевалив небольшой холм, мы с Маром увидели и виллу Фульвия. Большой дом розоватого камня с колоннами в окружении множества мелких построек и дворов, двориков между ними. Дымок то ли над кузницей, то ли над кухней. Какая-то скотина в наиболее отдаленном от дома дворе и немалое число снующих туда-сюда людей. Дальше простираются возделанные поля, виноградники и, похоже, фруктовый сад. Есть и небольшой садик для отдыха с бассейном. Хорошее хозяйство! Видна крепкая и толковая рука владельца или управляющего. Как мне представиться хозяину? Не Андерсен же, как в Верне. Нужно что-то хотя бы приблизительно римское. Скажем, Андроник. Почему бы и нет?

Спешились у дома. Мгновенно подлетел раб в какой-то грубой, домотканой хламиде и принял поводья. Из дома вышел аккуратно одетый мужчина лет сорока и выжидающе уставился на меня.

– Сергей Андроник по делу к сенатору Гнею Фульвию, – небрежно бросил я ему.

Мужчина кивнул и исчез в доме. Через минуту вышел обратно.

– Гней Фульвий приглашает Сергея Андроника быть гостем в его доме, – произнес он и слегка посторонился в знак приглашения войти. – За лошадей и вашего слугу не беспокойтесь. Юлиан – управляющий, – представился он сам и пошел чуть впереди меня.

Просторные и гулкие залы, довольно уютные большие комнаты, обставленные деревянной мебелью, искусная роспись стен говорят о богатстве и значительности хозяина. Из широких дверей навстречу нам, держа какую-то одежду в руках, выскакивает очень смуглая, стройная и совершенно голая девушка с тонким кольцом рабыни на шее и, свернув направо, мгновенно скрывается в недрах боковых помещений. Юлиан вводит меня в двери, откуда она выскочила, и, развернувшись, уходит обратно.

Неплохо, неплохо. Мизансцена не хуже, чем в кино про Рим и Древнюю Грецию. На кушетках напротив друг друга возлежат двое явно нетрезвых мужчин. Оба примерно одного возраста. Один – в светло-зеленой тоге, лет пятидесяти пяти, с одутловатым лицом. Судя по небрежной, барской позе – как раз и есть хозяин – Гней Фульвий. Другой – лет шестидесяти, худощавый, в желтой тоге, больше сошел бы за гостя. Хотя и важный, и поддатый, но хозяйской раскованности в нём не чувствуется. Обращаюсь к зеленому: