— Ничего! — едва не всхлипывая вскрикнула девушка. — Вали в свое будущее, пришелец!

Было заметно, что что она хочет сказать еще несколько обидных слов, но, резко обернувшись и вытирая бегущие по лицу слезы, Алена быстро побежала. Вскоре она скрылась в каком-то переулке, оставив совершенно недоумевающего Макса одного.

Он долго стоял, растерянно глядя туда, где скрылась девушка, пока не встретил взгляд милиционера, с подозрением его осматривающий.

Не желая привлекать внимания, Макс пошел к тому самому переулку. Девушки там уже не было. Он неспешно плелся, хмуро глядя себе под ноги. Изредка он поднимал глаза, чтобы оглядеться в слабой надежде встретить Алену.

Пройдя до конца переулка, он вышел на ярко освещенный солнцем широкий проспект. Вокруг ходили толпы жизнерадостных людей, восторженно обсуждающих результаты олимпийских соревнований.

Макс, чувствуя себя совершенно неловко в этой жизнерадостной толпе, поспешил перейти на другую сторону и скрылся в тени какого-то закоулка. Долго он брел, петляя среди куч строительного мусора, огибая вечно непересыхающие грязные лужи, заворачивая в непонятные проходы и плетясь по совершенно незнакомым ему кривым и узким улочкам.

Вокруг было ни души. Макс бродил в совершенно подавленном настроении, на его душе было тяжело от прошедшего расставания. Думать о чем бы то ни стало, у него не было совершенно никакого желания — любая мысль была только об Алене, так гневно с ним распрощавшейся. И он гнал эти мысли из своей головы, не желая вспоминать об этом.

Выйдя из очередного закоулка, Макс хмуро исподлобья огляделся. Он вышел в промышленную зону — вокруг высились серые коробки производственных зданий, да темные змеи рельс сплетались друг с другом, направляясь куда-то вдаль. «Может пойти к ней» мелькнула в голове Макса беглая мысль. Но, раздраженный непрошеной гостью, он досадно плюнул себе под ноги и быстрым темпом пошел вперед, словно стараясь таким образом отогнать тяготившие его чувства.

«Да, и хрен с ней, — с вскипающей в груди злостью проговорил Макс, — терпеть еще ее причуды».

Он прошел рядом с бригадой вышедших на перекур рабочих. Обернувшись, Макс подошел к ним, и попросил закурить.

— Нет проблем, братишка, — один из рабочих вытащил из кармана початую пачку «Беломора».

Макс неуклюже засунул в рот зажженную папиросу и тут же задохнулся в кашле от едкого табачного дыма. Он ни разу в жизни не курил, видя в качестве примера своих многочисленных знакомых, попавших в рабство вредной привычки. Хотя нет, все-таки однажды, в глубоком детстве он, по научению дворового хулигана, попробовал сделать затяжку, но разъедающий легкие и слизистую оболочку дым навсегда заставил его отказаться от этой привычки. И сейчас также, как и много лет назад, Макс захлебнулся надсадным кашлем.

— Тю, что с тобой, браток, никогда не курил, что ли? — удивленно спросил рабочий.

Макс лишь согласно закивал головой.

— А что тогда начал? Зачем тебе это? А, знаю! — догадливо произнес рабочий. — С бабой потявкались? Ну тогда я знаю что тебе надо. Там, чуть дальше в закутке пивная есть, давай иди, браток, развейся.

Рабочий по-братски похлопал Макса по спине и он, выкинув тлеющую папиросу в лужу, пошел в указанном направлении.

Макс дошел до старого обшарпанного сарая, обитого листами ржавого железа. Над покосившейся дверью, как указатель какого-нибудь средневекового трактира, висела деревянная дощечка с аккуратно нарисованной на ней кружкой пенистого пива.

Макс зашел внутрь. Сквозь маленькие запыленные окна пробивался тусклый свет, а под самым потолком горела обвитая паутиной лампочка. Воздух был сизым от табачного дыма. Макс подошел к небольшой стойке, на которой стоял большой металлический бочонок с кранчиком на боку.

Макс кинул на стойку несколько десятикопеечных монет. Бармен, — если, конечно, это слово применимо к тому заплывшему жиром небритому мужчине в напрочь засаленной одежде, стоявшему за стойкой, — достал большую стеклянную кружку и, открыв кранчик на бочонке с пивом, нацедил пенный напиток. Макс взял кружку, а также любезно протянутую воблу, и сел за ближайший свободный столик.

Вокруг таких же столиков сидело несколько подвыпивших компаний, шумно обсуждавших свои проблемы. Они травили анекдоты, громко гогоча над примитивным юмором, беспрестанно курили и выпивали.

Макс выпил кружку практически залпом и пошел еще за одной.

— А шо, ик… Семеныч, ик… телевизор, ик… не включаешь? — беспрестанно икая обратился к бармену один изрядно подвыпивший мужичок.

— Если надо включи, — безразличным тоном произнес тот, цедя Максу еще одну кружку.

Пьянчужка, пытаясь встать, сделал неловкое движение и тут же повалился под стол под веселый гогот своих товарищей.

Семеныч, видя беспомощное состояние своего клиента, лениво вышел из-за стойки и включил телевизор.

Макс вернулся к себе за стол, отодвинув к дальнему краю чешую выпотрошенной им рыбы.

— А мы начинаем репортаж из гребного канала в Крылатском где проходят финальные заплывы по гребле на байдарках и каноэ, — Макс, вяло потроша очередную рыбешку и делая глубокие глотки из кружки, стал лениво следить за происходящим на экране.

Камера оператора показывала панораму гребного канала, уже знакомого Максу. Ранее здесь проходили соревнования по академической гребле. Оператор зафиксировал камеру, показывая ряд из девяти лодок. Диктор не спеша представил каждого из участников гонки.

Заезд будет проходить на каноэ, дистанция — 500 метров, это довольно короткая дистанция, считающаяся спринтерской. Спортсмены, полностью готовые к заезду, ждут команды судьи.

Звучит судейский пистолет, давая старт гонке.

Мощность, темп гребли и амплитуда движений определяют скорость лодки, так необходимую для победы. Только профессионалы большого класса могут позволить себе бороться за самые высшие титулы в мировом спорте. И они сейчас все они здесь, в Крылатском, борются друг с другом за титул чемпиона.

Впереди идет советский спортсмен. Практически носом к носу с ним идет болгарин; и от них едва-едва отстает германец. Все спортсмены, собравшиеся в этом заезде очень сильны — дают о себе знать национальные школы гребли и долгие годы тренировок. Близиться финиш и практически одновременно звучат три гудка, фиксирующих пересечение черты. Отрыв измеряется всего в десятых долях секунды, но их вполне достаточно для победы. Золотая медаль достается советским спортсменам.

Каноэ — это маломерная лодка, старинное водное транспортное средств, известное человечеству. Когда-то их изготовляли из выдолбленных стволов деревьев, шкур животных или древесной коры. Люди всех времен, народов и континентов покоряли с помощью них бурный нрав водной стихии. От умения управлять лодкой зависело многое, опытные судоходы ценились всегда. Рыбаки добывали пищу, с помощью лодок люди преодолевали водные преграды, а во время войны преимущество на воде нередко стоило победы. Шло время, совершенствовались технологии, появлялись новые механизмы, на смену мышечной силе пришел дизель, но весельный спорт не забыт. И все так же лучшим каноистам достаются почет и лавры победителей.

Объявляется начало следующего заезда. На этот раз соревнуются каноэ-двойки на дистанцию 500 метров.

Камера оператора фиксирует ряд лодок, в которых сидят пары спортсменов. Скорость каноэ с двумя гребцами выше, но сработаться друг с другом довольно сложно. Каждый тренер знает — техника каждого каноиста уникальна, поэтому не всегда удается подобрать двух спортсменов с одинаковыми данными.

Особое внимание зрителей приковано к румынской двойке, где со своим напарником гребет известный каноист Иван Пацайкин. Этот спортсмен уже является двукратным олимпийским чемпионом и шестикратным чемпионом мира. Он — сильнейший спортсмен на воде, и зрители ждут от него только победы.

Его жизнь — это жизнь чемпиона. Его спортивный стаж был всего едва больше полутора лет, когда от взял в руки свою первую золотую медаль. Он брал высоту за высотой, звания, титулы и медали сыпались на него дождем, он шел по золотой дороге в залы спортивной славы. И эта дорога привела его на Олимпиаду в Москве. Сможет он доказать свое мастерство или нет, покажет финиш. Для каноиста такого высокого класса, соревнования, где не выиграно золото, считаются проигранными.