– Не обижай, люби и будьте счастливы. Затем пошло перечисление приданного.

– Какой калым даешь за невесту? Кроме «ижака», у меня ничего ценного не было.

Не предлагать же карабин с Сынком в придачу. Ударили по рукам, но я сразу Хана предупредил: бензина – корма для стального коня – осталось мало. Отару овец и пятьдесят золотых монет хан не принял, сказал, что молодой семье нужнее будет. Свадьбу играли три дня, погуляли от души. Подарков надарили много, особенно всякой живности: табун лошадей, сто пятьдесят голов, двести овец и сто верблюдов. Первая брачная ночь и последующие были фейерверками любви. С женой мне действительно повезло, она не только красива и умна, но хорошая хозяйка. Интересно, что, при всей большой отцовской любви, Марьям не стала чванливой и надутой белоручкой. Кобылу подоить, мяса нажарить – для нее не проблема. Она очень порядочна, чистоплотна и с огромным чувством юмора. Наверное, в папу пошла. Одним словом, отрада воина. Неожиданно я поднялся по статусу – стал ханом, о как! Когда Толгат-хан объявил о передаче мне тумена всадников, я согласился, но с одним условием: выбирать буду сам. Через неделю вместе с Толгат-ханом осматривал найденное оружие. Хан долго в себя приходил после показательной стрельбы из пулемета КПВ. При отборе стрелков я руководствовался прежде всего психологическом состоянием воина: кто как поведет себя после выстрела. В целях безопасности карабины заряжал одним патроном. Отбор проходил километра за два от кочевья. На импровизированном стрельбище из десяти карабинов в день отстреливалось до трехсот человек. Мишени – бараньи шкуры на шестах – висели чисто символически. Я объяснял правила стрельбы каждой сотне. Намучился выше крыши. С грехом пополам набрал четыре тысячи воинов, тех, кто при выстреле не бросал карабин на землю и не бежал сломя голову куда подальше. Просеял все два тумена – адская работа. И винить-то их не за что, они дети своего времени. Остальные шесть тысяч обкатывал у стрельбища. Лошади и люди должны привыкнуть к стрельбе и разрывам гранат. Стало очевидно: обучение затянется до будущей весны. До прихода Бату-хана с ордой два года. Думаю, успеем подготовиться.

Наступила зима, приближался Новый год по моему времени. Толгат-хан с ордой в октябре решил откочевать на южные пастбища. Я пытался его отговорить – без толку. Мои доводы о булгарах хан воспринял скептически. Ну и флаг тебе в руки и барабан на грудь. Обтрепанная орда вернулась месяца через два с половиной, тестя, раненого, привезли на повозке. Он потерял убитыми полтумена воинов и треть обоза с людьми. Марьяша с Карчи выхаживала отца, получившего две стрелы. Раны болезненные, но не смертельные. Хуже другое – погиб старший сын Галим. Толгат-хан довольно быстро поправился. Я навещал его, когда было свободное от обучения нукеров время. О многом с ним толковали, прежней самоуверенности у него заметно поубавилось. Он поклялся отомстить булгарам, ругал себя последними словами, что не внял моим советам. Как ни цинично звучит, но, благодаря сим печальным событиям, я получил надежного союзника в будущей войне. Марьяша была беременна, ребенка ждали к весне. Мы с ней иногда спорили, кто родится. Мне хотелось мальчика, ей – девочку.

Спорили шутя. Какая разница, главное – это будет наше дитя. Марьяше беременность пошла на пользу. Стала мудрее и мягче. Обычному человеку хватило бы с лихвой того, что я имел. У меня ситуация была немного другая. На подсознательном уровне я не сомневался, что придет день, и я вернусь в свой мир. А как же Марьяша с будущим ребенком? Так ведь потому я и не хотел жениться. Сынок стал таким здоровенным – в холке мне по плечо. Марьяшу признал за хозяйку, ластится к ней, просит почесать за ухом. Своих воинов стал обучать метанию гранат и сразу получил результат – трое убитых и пять раненых. Это не зер гут. Нам, кстати, подарили на свадьбу около сотни рабов. Из них сорок молодых парней, все русичи. Мы с Марьяшей посоветовались и дали им вольную. Собрали народ и объявили о своем решении. Я дополнил: через три года все будут на Руси.

Парням предложил принять участие в походе против булгар, но сначала пройти курс молодого бойца. Согласились. Обещал через три-четыре года отпустить со службы. Обучать их огненному бою, как выражаются здесь, оказалось проще, чем тюрков. Но и с ними проблем хватало. Я давно обратил внимание: у нынешнего народа, скорость мышления значительно ниже, чем у моих современников. В то же время они гораздо честнее и порядочнее нас. Неимоверными усилиями удалось создать десять пулеметных расчетов. Но тут возникла финансовая проблема – война дело затратное.

Марьяшин сундук с золотыми побрякушками потрошить нельзя – ее приданое, материальное обеспечение на будущее. Решил посоветоваться с тестем, он подсказал радикальное решение. Экспроприация экспроприаторов – любимый лозунг большевиков.

Хан предложил обуть булгар по полной программе: ограбить по весне золотой обоз, направляющийся раз в год в их столицу – город Болгар. Я от полноты чувств отчебучил смесь цыганочки с плясовой, тесть развеселился. Затем начали обговаривать детали будущего набега. Стрелков решил взять все четыре тысячи – пусть обкатаются в живом деле. Для охраны Марьяши оставил пулемет с расчетом и две тысячи нукеров. Хан решил принять участие, взял с собой целый тумен. На хозяйстве оставались Марьяша и ее старший брат Ильяс со своим туменом.

У меня образовался отряд разведки из бывших пленных русичей. Дружинники быстро все схватывали, но маловато их было – сорок человек. Самое сложное для них автоматы и пистолеты, холодным оружием они владели неплохо. За зиму освоили АКС-74 и «Стечкин». Командиром назначил Савелия Хвата – отчаянного рубаку и блестящего рукопашника. Он молодых воинов гонял нещадно, огневую подготовку давал я.

В марте послали разведку в Булгарию, в начале апреля выступили основными силами. Через месяц были на месте, встретили разведчиков. Они молодцы, все сделали как надо: под видом купцов проникли в Болгар. Нужную информацию просто купили. Золото – оно и в Африке золото. Главное мы узнали: когда и по какой дороге пойдет «золотой» караван.

Засаду организовали километрах в ста от города. Строго предупредили воинов: в пленников, то бишь рабов – не стрелять. Вместе с караваном булгары обычно много рабов гнали. Через неделю дождались каравана. Охрана была серьезной: тысяч пять воинов, если не больше. Место нападения выбрали удачно: длинная балка пролегала параллельно дороге. Хан с туменом стоял дальше, за лесом. Вот караван с охраной поравнялся с засадой. Я подал знак, махнул саблей. Один залп, второй, и зарокотали пулеметы. Через полчаса все было кончено. Булгары даже не успели понять, что их выкосило в один миг. Хан потом немного обиделся, когда приперся со своим туменом. Саблями помахать не пришлось, только раненых добили. Собрали трофеи, рабов и алга домой. Освобожденных из полона было много, тысяч семь, в основном русичи. В кочевье вернулись к началу мая. По договоренности с ханом я забрал всей русичей к себе. Также лошадей третью часть, золота и всяких драгоценностей досталось три повозки и две с пушниной. Добыча превзошла все ожидания. По случаю удачного набега Толгат-хан закатил пир – гудела вся Орда. Я внутренне хихикал, вспоминая ошарашенные лица хана и его нукеров, прискакавших к нам на помощь, громить булгарский конвой. Тесть, сидевший рядом со мной на пире, сказал:

– Владимир, теперь я верю, что ты одолеешь монголов. В любом деле я тебе союзник.

После разлуки, хоть и недолгой, приятно возвращаться туда, где тебя любят и ждут. При встрече Марьяша зацеловала меня всего, потом давай осматривать, не ранен ли. Соскучилась, да и я тоже, чего скрывать. Сынок, остававшийся с Марьяшей в кочевье, сначала сидел к нам задницей, выражая свою обиду. Как же, я не взял его с собой. Бойкот продолжался недолго. Прыгнул ко мне, обнял мои плечи передними лапами, повалил, зараза, и давай облизывать лицо. А язык шершавый. Еле-еле угомонил тигра. Марьяша приказала слугам, те быстро накрыли низенький столик. Наелся от пуза. Отвалившись на подушки, пили чай. Жена потребовала подробного рассказа о набеге и была разочарована его краткостью.