— Это он, там! Это он скинул гранитный камень! — орал Апер.

Тут же пустились в погоню.

Апер первый нагнал убегавшего и ударил его мощным кулаком по голове, чтобы заставить остановиться. Однако управляющий не рассчитал силы удара; фараону принесли уже бездыханное тело преступника.

— Кто он? — спросил Сети.

— Я не знаю, — ответил Апер, — он здесь не работал.

Полиция Асуана быстро представила нужные сведения: человек этот был вдовцом и без детей и занимался доставкой глиняных горшков по реке.

— Покушались на тебя, — заметил Сети, — но твоя смерть не была написана на том камне.

— Позволите ли вы мне самому попытаться отыскать правду?

— Я этого требую.

— Я знаю, кому поручить расследование.

Амени дрожал и ликовал одновременно.

Он не мог слушать без содрогания рассказ Рамзеса, который недавно избежал ужасной смерти. Ликовал же он потому, что регент привез ему настоящую улику — письмо, отправленное Сети, чтобы заставить его приехать в Асуан.

— Красивый почерк, — отметил он. — Несомненно, кто-то из высшего общества, образованный. Тот, кто умеет составлять послания.

— Значит, фараон знал, что это не от управляющего карьерами, что это была ловушка.

— По-моему, покушались на вас обоих; несчастные случаи на стройках не такое уж редкое дело.

— Ты согласен провести расследование?

— Конечно! Хотя…

— Хотя что?

— Я должен кое в чем тебе признаться. Я не оставил свои попытки разыскать владельца подозрительной мастерской. Я, конечно, хотел бы представить тебе неоспоримое доказательство, что это Шенар, однако я потерпел неудачу. Сейчас ты предоставил мне гораздо больше шансов.

— Будем надеяться.

— Узнали что-нибудь еще об этом вдовце?

— Нет, его наниматель, кажется, вне досягаемости.

— Настоящая змея… Следовало бы обратиться за помощью к Сетау.

— Почему бы нет?

— Можешь не волноваться, я так и сделал.

— Что же он ответил?

— Поскольку речь идет о твоей безопасности, он согласился мне помочь.

Шенару совсем не нравился Юг; там всегда была слишком сильная жара, и потом, там он не чувствовал себя в гуще событий, в курсе новостей, приходивших из-за границы, как на Севере. И тем не менее, огромный храм Карнака являлся настоящим экономическим центром, столь богатым и влиятельным, что ни один кандидат на верховную власть не мог обойтись без поддержки старшего жреца. Поэтому Шенар решил нанести визит вежливости, во время которого они лишь обменялись банальными фразами. Шенар был доволен, не почувствовав никакой враждебности в отношении к себе столь важного человека, который внимательно следил за политической борьбой, разворачивавшейся в Мемфисе и готов был, когда придет время, встать на сторону сильнейшего. Отсутствие похвалы в адрес нового регента было хорошим знаком.

Шенар испросил возможности провести несколько дней в храме, вдалеке от шума и суматохи обыденной жизни. Разрешение было дано. Старший сын Сети весьма тяжело переносил условия относительного комфорта кельи священника, в которой его поселили, однако он добился своей цели — встретить Моиса.

Во время небольшого перерыва еврей рассматривал колонну, на которой скульпторы выгравировали сцену подношения ока Хора, содержащую все, что могло помочь постичь окружающий мир.

— Великолепное творение! Вы выдающийся архитектор.

Моис, который уже успел оформиться в сильного крепкого мужчину, взглянул на своего собеседника с некоторым презрением к его обрюзгшим телесам и чрезмерной полноте форм.

— Я всего лишь постигаю тонкости своей профессии; заслуга же принадлежит мастеру, сотворившему этот шедевр.

— К чему такая скромность!

— Мне противны льстецы.

— Кажется, я вам не слишком нравлюсь.

— Надеюсь, это взаимно.

— Я прибыл сюда, чтобы собраться с мыслями и обрести равновесие; признаюсь, назначение Рамзеса регентом было для меня большим потрясением, однако следует признать очевидное. Покой, царящий в этом храме, поможет мне.

— Тем лучше для вас.

— Ваше дружеское расположение к Рамзесу не должно ослеплять вас; намерения моего брата совсем нельзя назвать благими. Если вы почитаете порядок и справедливость, не закрывайте глаза.

— Вы осмеливаетесь критиковать решение Сети?

— Мой отец исключительный человек, но кто в этом мире безупречен? Для меня путь к власти прегражден навсегда, и я не жалею об этом. Занятие протоколом совершенно не оставляет мне свободного времени, однако что станет с Египтом, если власть попадет в руки никчемного человека, занятого исключительно собственными амбициями?

— Чего же вы хотите, Шенар?

— Открыть вам глаза. Я убежден, что вам предначертана великая судьба. Делать ставку на Рамзеса было бы для вас губительно. Завтра, когда он взойдет на трон, он забудет всех своих друзей, и вас в том числе.

— Что вы предлагаете?

— Перестанем терпеть и подумаем о собственном будущем.

— О вашем, если точнее.

— Моя персона значит для меня не так много.

— Мне так не кажется.

— Вы ошибаетесь на мой счет; моя единственная цель — служить своей стране.

— Да услышат вас боги, Шенар! Вы знаете, что они ненавидят ложь?

— Политику делают люди, а не боги. Я хочу вашей дружбы; вместе мы сумеем добиться желаемого.

— Не надейтесь и… не пора ли вам идти?

— Вы ошибаетесь.

— Я не желаю ни повышать голос, ни применять силу в таком месте, как это; если вы настаиваете, мы можем продолжить этот разговор снаружи.

— В этом нет необходимости; но не забывайте, о чем я вас предупредил. Однажды вы еще скажете мне спасибо.

Гневный взгляд Моиса ясно показал Шенару, что настаивать не стоит. Он побаивался этого еврея, поэтому не удалось его убедить. С ним договориться было не так просто, как с Ашой. Однако и у него были свои слабости, которые со временем должны были проявиться.

Долент смела Амени, который не устоял перед напором разгневанной женщины. Сестра Рамзеса толкнула дверь и ворвалась в кабинет регента, как ураган.

Рамзес, сидя на коленях на циновке, переписывал постановление Сети, касающееся охраны деревьев.

— Ты, наконец, займешься делом?

— Какова причина столь стремительного вторжения, дорогая сестра?

— Как будто ты не знаешь!

— Освежи мою память.

— Мой муж ждет повышения.

— Обратись к фараону.

— Он отказывается предоставлять членам семьи посты, которые ему кажутся… несправедливыми!

— Чего же ты хочешь?

Долент совсем взбесилась.

— Само это решение несправедливо! Сари заслуживает повышения, а ты как регент должен назначить его смотрителем амбаров!

— Неужели регент должен идти против воли фараона?

— Ты поступаешь как трус!

— Я не пойду против высшей власти.

— Ты смеешься?

— Дай мне то, что положено.

— Успокойся, прошу тебя.

— Невозможно.

— Не притворяйся неподкупным! Ты такой же, как все… Лучше объединись со своими же!

— Ты такая спокойная… обычно.

— Я освободилась от тирании Шенара не для того, чтобы попасть под твою. Так ты отказываешься?

— Довольствуйся тем, что имеешь, Долент; жадность — смертный грех.

— Прибереги для себя свою кислую мораль.

И она вылетела из кабинета, расточая проклятия.

В саду имения красавицы Исет росли величественные сикоморы, давая благодатную тень; молодая женщина отдыхала в их тени, в то время как Рамзес пересаживал саженцы в рыхлую подготовленную землю. Над головой у регента шумела листва, тревожимая легким бризом. Дерево, в котором хотела воплотиться богиня Хатхор, тянулось к небу, простирая свои зеленые ветви к другому миру, утоляя и голод, и жажду праведников, обволакивая их божественным запахом, который очаровывал самого хозяина вечности.

Красавица Исет собрала букет лотосов и украсила ими свою прическу.