– Чего ты все сутулишься? Да мне бы твой рост, я бы была королевой! – негодовала Люся.

– Тебе легко говорить, с твоим ростом и туфли на каблуках надеть можно, и на парней смотреть снизу вверх трогательным, нежным взглядом. А я для них как свой парень, такая тетя-лошадь.

– Дура ты, а не лошадь, не умеешь себя подать. Надень-ка короткую юбку! – командовала Люся.

– В короткой я чувствую себя голой, так как у многих людей лица там, где у меня бедра! – отмахивалась от подруги Рита.

– Опа! Ты меня сейчас опустила! Значит, мои ноги короткие, да?! – распалялась Люся.

– Ты и сама невысокая, у тебя все пропорционально, – отвечала Рита, улыбаясь.

– Так и у тебя все пропорционально! Пользовалась бы «ногами от ушей»! Господи, ну кому ты раздаешь такое богатство? Она же всю жизнь в джинсах проходила! А эта копна волос тебе для чего? Для того, чтобы лохмами висела до задницы? Мне бы такие волосы! Я бы их выкрасила в огненно-рыжий цвет и зажгла бы по улице! Я бы своего не упустила…

– Не сомневаюсь в этом, – хмыкнула Рита. – А я люблю спокойную, неяркую, так сказать, естественную красоту.

– Ага! Как никому не заметная метелка! Стоит себе никем не замеченная в углу и ждет своего звездного часа. Только не знает она одного…

– Чего?

– Того, что не будет у нее звездного часа никогда! Не дано ей это по ее внешности и антуражу! Если бы это был гламурный веничек в стразах, то ему бы нашлось занятие висеть на самом видном месте и «отгонять злых духов». А обычную метлу вынут только тогда, когда кто-то нагадит, чтобы убрать все это… то есть, после звездного часа других! Вот!

– Ну и фантазия у тебя! С ума сойти, а за сравнение с веником спасибо тебе большое! У женщины, по-моему, еще и мозги должны быть! Да и вообще, твое мнение для меня ничего не значит. У нас разные понятия о стиле. – Рита была невозмутима, хоть и обиделась на Люсю немного.

– Но очки-то хоть можно надеть? Ты же похожа на крота, который случайно выполз на божий свет. Все время щуришься, лезешь собеседнику носом фактически в лицо! Да еще с твоей сутулостью, это вообще выглядит жутко! У меня иногда складывается ощущение, что ты скоро начнешь обнюхивать людей или водить носом по столу, словно собака!

Рита рассмеялась, на такое забавное сравнение она не могла обижаться:

– Надеюсь, что до этого не дойдет. А очки носить я не буду, они портят внешность!

– Да ты что?! Ты еще заботишься о внешности?! Не верю! Тебя же интересуют только книги, лекции и непонятный окружающим внутренний мир!

– Спасибо, что заметила, – бросила Рита. – Да, у меня богатый внутренний мир, а тебе завидно?

Так подружки и существовали вместе, причем уже не мыслили жизни друг без друга.

Самым забавным было то, что как раз Люся оказалась на своем месте на факультете журналистики. И хотя она, пропуская занятия, прохлаждалась целыми днями, у нее в зачетке красовались одни пятерки. Люся умела мобилизоваться перед экзаменом, живо и интересно писала репортажи, статьи и очерки. Всегда умела вычленить нужное из потока информации. Обладала каким-то врожденным профессионализмом, что ли?

А вот дела у прилежной Риты шли не очень хорошо. Она отлично училась по общим предметам, но как раз специальный предмет «журналистика» у нее и не шел. Чего только Рита не предпринимала, но больше оценки «удовлетворительно» и очень редко «хорошо» она не получала. Маргарите нравилось сочинять, она просто не понимала, что происходит, и иногда даже плакала от огорчения.

Наконец на третьем курсе их преподаватель Георгий Иванович Шелест пригласил ее к себе в кабинет для приватной беседы. Рита ума не могла приложить, что ему понадобилось, поэтому пошла на встречу с Шелестом с большой опаской. Она вообще его побаивалась и считала, не без основания, что он ее недолюбливает и весьма предвзято относится.

Георгий Иванович, умный и интеллигентный человек, член Союза журналистов, вызывал у студентов священный трепет. На негнущихся ногах Рита вошла на кафедру.

– Проходите, Маргарита, присаживайтесь, – неожиданно дружелюбно встретил ее Шелест.

Рита молча села на один из трех поставленных в ряд стульев.

– Разговор у меня к вам будет очень серьезным, – сразу предупредил ее преподаватель.

У Риты неприятно заныло в животе, почему-то она чувствовала, что ее не хвалить позвали.

– Я давно наблюдаю за вами, Маргарита, – начал Георгий Иванович. – Вы очень прилежная и старательная студентка, и хороший человек.

– Спасибо, – деликатно ответила Рита, не понимая, когда он успел это заметить.

– И очень талантливая, – продолжал нахваливать ее Шелест.

«Что же тогда вы не ставите мне хороших оценок?» – удивилась Рита, но виду не подала.

– Только талант ваш совершенно не в ту сторону направлен, – продолжил Георгий Иванович.

Рита удивленно похлопала ресницами и, близоруко щурясь, попыталась рассмотреть на лице профессора подвох. Но профессор был абсолютно серьезен, даже сосредоточен.

– Я, имея честь быть вашим преподавателем, читал много ваших работ по специальности. И вот что я хочу вам, сударыня, сообщить… – Георгий Иванович задумался. Этот разговор, похоже, и ему давался нелегко.

Рита уже привыкла к такой манере общения профессора и к тому, что он часто употреблял в разговоре обращение «сударыня». Она сидела и терпеливо ждала, когда он сообщит, что думает о ее способностях.

– Как журналистка вы никакая! Просто – ноль! – выдал Шелест и виновато улыбнулся.

Если бы Рита не прочно сидела на стуле, она бы рухнула, честное слово. Ей, золотой медалистке, все время добросовестно выполняющей все задания, сказать, что она не только не «ах», а даже – «ноль»?!! От обиды Рита не могла произнести ни слова.

– Сударыня, я поясню…

– Да уж… то есть, хотелось бы услышать пояснения… Потому что, во-первых, мне нравится заниматься тем, чем я занимаюсь. Во-вторых, я стараюсь!.. И, конечно, в-третьих, ваше мнение – большого профессионала своего дела, для меня очень важно. Я не совсем понимаю… – У нее навернулись слезы на глаза.

– Я тронут и конечно же поясню. Я бы мог ничего не говорить вам, Маргарита, а просто довести вас до последнего курса, дать диплом, понимая, что ничего выдающегося на поприще журналистики вы не достигнете. Но я этого не хочу, потому что вижу в вас совсем другой талант. Вы, Маргарита, будете очень неплохим писателем! У вас богатое воображение и свой собственный, интересный стиль, но он абсолютно не подходит для периодики. Что значит журналистская статья?

– Что? – Рита впала в шоковое состояние.

– Максимальное раскрытие темы кратким, информативным языком, без излишних описаний и ненужных, уводящих от сути отступлений. У вас получается как раз все наоборот. Например, что требуется сделать в задании по криминальному сюжету? Перечислить детали преступления, взять, по возможности, интервью у следователя. А что делаете вы? Рассказываете о том, кто во что одет, что могла думать погибшая, что ее могло привести к этому концу, в общем, пишете целый роман. Сударыня, журналисты так не пишут, так творят писатели, понимаете, к чему я? Послушайте, дорогая моя, меня, поверьте мне, вам надо стать писателем, а не журналистом…

Этот разговор перевернул всю жизнь Риты. Она как-то сразу поверила опыту и авторитету Георгия Ивановича. Это был как раз тот ключевой момент, который случается в судьбе почти у каждого человека, когда стоишь перед нелегким и подчас опасным выбором. Но выбирать надо…

– Что же мне делать? – шептала озадаченная Рита.

– Бросать институт не надо, перевестись в литературный вуз не удастся, да и придется начинать все заново, а это для вас непозволительная роскошь. Я так понимаю, что вы – не москвичка, и вам после окончания учебы придется сразу зарабатывать средства к существованию.

Рита кивнула.

– Так вот вам мой совет. Закончите этот институт и начинайте творить, то есть писать. Сейчас сплошь и рядом издают авторов, которые вообще не имеют никакого отношения к литературной профессии. А все-таки журналистское образование вам поможет, вот что я думаю… Попробуйте себя…