Настаивая на том, что это «серьезное дело», мэр приказал Годдарду отправиться на место преступления ночным почтовым дилижансом и провести расследование. На следующее утро Годдард уже опрашивал хозяйку дома и бесстрашного дворецкого, Джозефа Ренделла. Миссис Максвелл находилась в прострации от страха.
Годдард осмотрел комнату храброго дворецкого и его кровать, стоявшую напротив прочно закрытых ставнями окон. В верхней части каждой ставни имелось отверстие размером с блюдце, обеспечивающее доступ воздуха и света.
Дворецкий пояснил Годдарду, что в ночь нападения он, как и обычно, закрыл перед сном все двери и окна. Он проснулся примерно около часа ночи из-за странного звука, который он сравнил со звуком, издаваемым цепью, которую тащат по гравию. Дворецкому показалось, что он слышит, как кто-то ходит по дому, а потом дверь в его спальню начала медленно открываться. В отражении картины, висевшей напротив двери комнаты, он разглядел фонарь, который держали на вытянутой руке, «и тени двух мужчин, стоящих спереди и позади того, кто держал фонарь».
Ренделл сказал, что притворился спящим и услышал, что люди уходят. Встревоженный дворецкий вытащил из-под подушки свой пистолет, когда услышал выстрел из ружья. Стреляли снаружи в одно из отверстий на ставнях. Пуля прошла сквозь подушку дворецкого и застряла в передней стенке кровати. Если бы Ренделл в тот момент не потянулся за пистолетом, то, как он взволнованно рассказывал детективу, от него «остался бы только труп». Потом дворецкий выскочил из постели и побежал в коридор за грабителями в масках, затем вступил с ними в драку, тем самым напугав до смерти и заставив бросить наворованное добро.
Немедленно вызванный миссис Максвелл местный сторож обнаружил, что черный ход взломан, а в доме царит беспорядок. Годдарду, слушавшему показания дворецкого очень внимательно, показалось странным описание того, что фонарь «отбрасывал тень на человека перед ним». Детектив обследовал дверь черного хода с тщательностью, достойной Шерлока Холмса, ц обнаружил, что она была скорей всего взломана «фомкой» (излюбленный короткий лом опытных грабителей), но Годдарду показалось, что следы на внешней части двери «не соответствуют следам лома на внутренней части двери».
Затем сыщик обнаружил еще одно несоответствие. В 1835 г. пули изготавливались лишь по индивидуальному литейному образцу владельца оружия. Годдард попросил Ренделла предъявить его пистолеты, литейные образцы и пулю, извлеченную из изголовья кровати.
В результате обследования оказалось, что на каждой пуле, включая немного сплющенную в результате выстрела, есть крошечный круглый выступ, соответствующий крошечному отверстию литейного образца. Годдарду казалось очевидным, что все эти пули сделаны одной рукой, но он попросил провести осмотр пуль местного оружейного мастера, который подтвердил заключение сыщика.
Детектив писал, что дело явно было случаем не «взлома двери, а ее выламывания». Оказалось, что так же, как и в рассказе о Шерлоке Холмсе «Рейгетские сквайры», написанном четыре десятилетия спустя, ограбление было сфабрикованным.
Под тяжестью улик Ренделл наконец признался, что он разыграл этот спектакль в надежде получить щедрое вознаграждение от миссис Максвелл и обеспечить себя работой на несколько десятков лет вперед. Он не преследовал никакой другой цели. Поскольку миссис Максвелл предпочла избежать огласки, дворецкому не было предъявлено никаких обвинений. Хитрому слуге позволили уйти в небытие.
За пятьдесят лет до первого появления рассказов о Шерлоке Холмсе сыщик с Боу-стрит использовал метод тщательного осмотра незначительных улик, столь почитаемый Великим детективом с Бейкер-стрит. Дело Ренделла — это первый официально зафиксированный случай баллистической экспертизы, а имя Генри Годдарда навечно вписано в историю криминалистики как человека, применившего данную методику для доказательства вины подозреваемого.
Последующие годы не были особенно плодотворными в области изучения оружия и пуль при расследовании преступлений, и только благодаря счастливым случайностям преступления иногда раскрывались. В 1860 г. рядом с телом застреленной жертвы полицейский обнаружил обрывок номера лондонской «Тайме» от 24 марта 1854 г. Он пах порохом и по всей видимости использовался в качестве пыжа. Под подозрение попал человек по фамилии Ричардсон. В его доме обнаружили двуствольный пистолет, из одного ствола которого недавно стреляли. Второй ствол все еще был заряжен и к тому же содержал бумажный шарик, похожий на тот, который нашли на месте преступления. От редактора «Тайме» полицейский узнал, что второй бумажный шарик сделан из того же номера газеты шестилетней давности. Улики были вескими, и Ричардсон сознался.
Подобные случаи происходили сплошь и рядом, и пока их удавалось разгадывать, ничто не предвещало значительных шагов в баллистике. XIX век был свидетелем многочисленных изменений в конструкции и изготовлении огнестрельного оружия, включая начало использования спиральных нарезов в дулах, благодаря чему достигалась большая точность и дальность стрельбы. При появлении спиральных нарезов ружья перестали заряжать через дуло. При этом спиральные нарезы оставляли характерные отметки на использованных пулях. Поскольку каждый изготовитель винтовок применял разные типы и количество нарезов фактически существовал ключ, позволявший по пуле определить, из какого ружья был произведен выстрел, но эти сведения использовали не систематично.
Баллистические исследования были обрывочными и несогласованными. Поскольку не существовало общего мнения относительно того, к какой части науки принадлежит баллистика, ею время от времени занимались представители разных специальностей. Первая попытка была сделана в 1839 г. профессор патологоанатомии Александром Лакассаном — он обнаружил на пуле, извлеченной из тела жертвы, различимые борозды. Исследуя револьверы подозреваемых в убийстве, он указал на совпадение семи бороздок на пуле со спиральными нарезами на одном из них. Однако Лакассан осматривал только оружие, предоставленное ему полицией. Если бы выстрел был произведен из другого оружия, его вывод был бы неверен. Безусловно, при этом не было бы никакой угрозы жизни Лакассана, в отличие от несчастного владельца револьвера, обвиненного в убийстве.
Юрген Торвальд в своей книге «Столетие детектива» рассказывает о вкладе, сделанном известным немецким химиком Паулем Иезерихом в 1898 г. в баллистику. Доктора попросили определить, была ли пуля, извлеченная из тела убитого, выпущена из оружия обвиняемого. Он поступил так: произвел пробный выстрел из ружья подозреваемого, а затем сделал микроснимки пробной пули и пули-убийцы. Сопоставив фотографии, химик обнаружил крошечные дефекты в маркировке полей нареза и бороздок у обеих пуль, которые счел характерными и соответствующими друг другу.
Несмотря на то что у Йезериха не было опыта работы с огнестрельным оружием, к тому же он, как и Лакассан, осматривал только ружье, предоставленное ему полицией, однако это не помешало ему выступить с показаниями в пользу обвинения. У химика был весьма умеренный интерес к баллистике, и в дальнейшем он не занимался ею активно. Но подсудимый, обвиненный в тяжелом преступлении благодаря показаниям Йезериха и оказавшийся из-за них на эшафоте, несомненно, счел баллистику достойной размышлений.
В 1913 г. известный французский судебно-медицинский эксперт Виктор Бальтазар опубликовал статью в «Архивах криминальной антропологии и судебной медицины». Согласно его исследованиям, каждая использованная пуля имеет массу отличительных меток, полученных вследствие влияния компонентов оружия. Следовательно, по утверждению Бальтазара, у каждой пули есть собственный «отпечаток пальцев», и он уникален.
Этот вывод теоретически был удивителен, но в 1913 г. мир находился на пороге Великой Войны. Исследование в области отдельных убийств считалось маловажным и должно было уступить место изготовлению оружия массового поражения.
Сэр Сидней Смит, выдающийся британский патологоанатом и большой поклонник Шерлока Холмса, в своих мемуарах «В основном убийства» в 1959 г. замечает, что в области баллистики до 1919 г. почти ничего не изменилось со времен Генри Годдарда. «Насколько мне известно, — пишет сэр Сидней, — баллистика была непаханным полем». Сэр Сидней Смит считал, что пули являются предметом рассмотрения патологоанатомов, но поскольку вред, который они наносят человеческому телу, очевидно, имеет прямое отношение к медицине, он решил посвятить себя их изучению. Его назначили главным судебно-медицинским экспертом Египта в 1917 г., а поскольку в те времена огнестрельные убийства были широко распространены, у него было достаточно возможностей для исследований.
