– Длинный пролог, Венька. Может, что-то случилось?
– Так точно, товарищ капитан. Вы потрясающе идете от частного к общему. В общем, так, вылезайте из чужой постели и срочно дуйте по адресу: улица Лазаренко, 90, квартира восемь, где вас встретит труп и все объяснит. Я тоже приду – если Настя отпустит.
– Давай без выпендрежа, – закипел я.
– Ладно, – Венька сделался покладистым и печальным. – Неваляев тебе звонил, но не на того напал. Тогда он позвонил мне, потому что боится звонить на сотовые, и сказал, что по указанному адресу находится труп мужчины и обстоятельства требуют изучения. Все это чем-то напоминает кончину гражданина Гарбуса...
Я затосковал и выронил трубку. Теплые руки обвились вокруг моей шеи. Женщина приблизила губы к уху и горячо задышала.
– Тебя вызывают на работу?
– Халтурка появилась, – неохотно отозвался я. Спешить, ломая косяки, было некуда. Труп не испарится. А если испарится, то кто бы возражал. Через пять минут мне снова было хорошо, и мысль о перемене мест давалась с боем.
– Это не флинг, Артем? – спросила Эмма.
– Напомни, что такое флинг. Точно помню, что такое свинг. Когда одна семья приходит в гости к другой семье, затем подтягивается третья, и... время летит незаметно. Помогает сохранить доверие в отношениях...
– Секс на одну ночь.
– Нет, ни в коем случае. Во-первых, ночью мы ничем таким не занимались. Во-вторых, я обязательно загляну к тебе часов через восемь – если не возражаешь, конечно...
Я чмокнул Эмму в щечку и начал решительно собираться.
Дом по адресу Советская, 90, как и многие в этом городке, имел два этажа, облупленный фасад и три отдельных подъезда по четыре квартиры в каждом. Прежде чем войти во второй подъезд, я произвел кружок вокруг дома, делая мысленные фотографии. Мелкий дождик прогулке не препятствовал. Дом сравнительно старый, но добротный, две пожарные лестницы. Входы в подъезд обрамляли оградки, за которыми росли примитивные астры и что-то желтое, недоступное интеллекту. Тыльная сторона здания – крохотные, нарезанные квадратами огороды, предназначенные для выращивания картошки. Все, что выросло, уже выкопали (а то и съели) – осталась жухлая ботва и ямки с глиной. За огородами – шеренга тополей, еще дальше – сараи, где жители дома хранят ненужный скарб. Полная тетка в колхозной фуфайке сгребала ботву на участке. Два деда – бывалые и сиделые, – сделав навес над сараем, разбирали лодочный мотор. С фасадной части здания народа было побольше – местные сплетницы шушукались у подъезда. Когда я проходил мимо, дружно замолчали и уставились на меня, жаждя информации.
У двери в восьмую квартиру дежурил милиционер. Посторонился, пропуская знакомое лицо. Ни прессы, ни прокуратуры в квартире не было. Все свои. Кабы не труп – вполне доброжелательная семейная обстановка. Человек здесь проживал небедствующий. Не сказать, что квартира-люкс, забитая золотом и антиквариатом, но обои были новые (так называемая шелкография), на полу ламинат, плазменный телевизор с DVD-проигрывателем, музыкальный центр, «горка» с хрусталем. На плотном ковре лежал очередной мертвец с перекошенным лицом – лет пятидесяти, плотный, коротко стриженный.
Мой приход вызвал бурное оживление – как будто прибыл не начальник, а целый ящик коньяка с закуской из ресторана.
– Явился, красавчик, – хмыкнула Янка. – Ночует у первой встречной библиотекарши, а мы должны тянуть весь этот воз.
– Сияет, как начищенный барабан, – пробормотал похмельный Крюгер. – Ему до форточки ваша работа.
– Это называется преодоление кризиса среднего возраста, – сумничал начитанный Венька. – Поделитесь впечатлениями, Артем Николаевич?
Колдующий над телом Павел Валерьянович смешливо покосился в мою сторону и ничего не сказал.
– А теперь по делу, – скомандовал я.
– Мы тут полчаса уже по делу, – парировал Венька. – Грушницкий Алексей Васильевич, симптомы смерти те же, что у Гарбуса. Мощный я...
– Растительного происхождения, – перебил я. – Но экспертизы еще не было. И каким бы чудотворцем ни оказался Павел Валерьянович...
– Я не чудотворец, – быстро сказал эксперт. – Я даже учиться на эту хрень не буду. На пенсию пора. Но с первого взгляда все сходится, Артем.
– Кем работал потерпевший?
– Начальником мехколонны, – отчитался Крюгер. – На работу уже позвонили. Секретарша свалилась в обморок, трубку перехватил первый зам. Арсеньев. Что он мог сказать непредвзятого о Грушницком? Талантливый руководитель, строгий, но справедливый, за пять лет вывел загибающееся предприятие в передовые. Зарплату два месяца не платят, но это издержки. Ни жены, ни детей. Пьянствовал редко... хотя, как говорится, метко. Окружающим беспокойств не доставлял. В общем, бука.
Я склонился над трупом и приподнял за обшлаг рубашки скрюченную руку. На запястье потерпевшего выделялись белесоватые пятна. Нормальному человеку они ни о чем бы не сказали – мало ли пятен на человеческом теле? Но у людей определенного рода занятий...
– Была татуировка. Вытравил – лет десять назад.
– А мы уже заметили, – улыбнулась Янка. – Как ни трави, а прошлое лезет. Четыре буквы: «БОСС».
– «Был осужден советским судом», – расшифровал Крюгер.
– Но это ни о чем не говорит, – возразил Венька. – Сорвался, оступился, отбыл и вышел на свободу с чистой совестью. Стал хорошим, уважаемым человеком. В этой стране половина населения сидела!
– Ну уж, – хмыкнул я. – Говори, да не заговаривайся. Кабы в этой стране половина населения сидела, у нас бы не было ни ментов, ни прокуроров. Наша система исправления преступников – уникальнейшая на планете. Если уж отсидел, то на всю жизнь... И попрошу вас, коллеги, обратить внимание на такой факт: гражданин Грушницкий работал начальником мехколонны – той самой мехколонны (а другой у нас нет), у которой весь день топтался покойный детектив Гарбус.
– Мы обратили, – сказал Венька.
– То есть связь напрашивается: детектив выслеживает гражданина Грушницкого, после чего оба погибают в страшных мучениях.
– Мог и не выслеживать, – возразил Крюгер. – Возможно, хотел перетереть с Грушницким.
– Не смеши меня. Таинственный клиент нанимает частного детектива, чтобы тот съездил за тридевять земель и перетер с начальником мехколонны?
– Все понятно, – отмахнулась Янка. – Основная версия следствия: детектив собирает сведения о начальнике мехколонны и сообщает их заказчику, который по стечению обстоятельств также оказывается в Рыдалове. Заказчик выслушивает, благодарит и устраняет детектива. Потом убийца топает к Грушницкому, имеет с ним беседу и отправляет вслед за Гарбусом. Поздравляю, коллеги, по Рыдалову шляется серийный убийца, и только дьяволу известно, что у него на уме.
– Зада-ачка, – почесал Лиходеев заросшую макушку. – Это вам, коллеги, не за психами по тайге бегать.
– А посетил он вашего покойника, я думаю, от часа ночи до трех, – подал голос Павел Валерьянович. – Дом уже спал. Поднялся на второй этаж, постучал, представился...
– Иначе говоря, теоретически можно отыскать тех, кто что-то слышал, – заключил я. – Ну что ж, товарищи офицеры, распределяем задания...
Самое ответственное задание выпало мне – отправиться на рабочее место и выдержать удар начальства.
– Отлично, – пропыхтел багровеющий Неваляев. – Работаем так, что шуба заворачивается. Доблестные работники уголовного розыска без задних конечностей дрыхнут, а в это время кто-то планомерно сокращает численность городка.
– Не надо, Игнатий Филиппович, – с достоинством ответил я. – Работники уголовного розыска не дрыхли, как вы выразились, без задних конечностей, а исправляли чью-то преступную халатность, возвращая за решетку особо опасных психов. И предупредили, кстати, два новых убийства.
– Не юли, Артем, – ядовито процедил начальник милиции. – Смерть Грушницкого наступила от часа до трех ночи, мне уже доложили. За психами вы побежали уже потом... Ладно, – Неваляев отшвырнул некстати попавшуюся под руку стопку бумаг, и те красиво разлетелись по кабинету. – С психами вы отличились в положительную сторону, претензий нет. Будет благодарность, возможно даже, прем... в смысле, грамота. Виновных в халатности накажут по всей строгости. Но вот за убийство Грушницкого... – шеф набычился, угрожающе заскрипело кресло.
