Женщина была поражена.

— И вовсе не повалил! — весь вспыхнув, испуганно вскрикнул Орци и быстро стал объяснять: — Мамочка, милая, это просто игра такая…

Миши страшно растерялся и сказал вдруг такое, чего и вовсе не следовало бы говорить…

— Я хорошенько не разглядел, — пролепетал он, — ведь на нем верхом сидело сразу несколько человек.

— Это была просто игра, куча мала, — тараторил Орци, — ведь Нилаш никогда не играет и не дерется, вот ему и показалось, что мы деремся.

Все трое были смущены.

— Значит, мой сын дерется? — спросила она.

— Орци тоже не дерется, — сказал Миши.

Женщина снова взглянула на него, сначала серьезно, а затем рассмеялась.

— Кто-кто? — воскликнула она. — Орци?!

— Да, Орци.

— Орци! — повторила женщина и залилась звонким смехом. — Папа, папочка… идите-ка сюда! — Она еле сдерживала смех.

Открылась дверь, и в комнату вошел высокий бородатый мужчина, точь-в-точь председатель…

— Вашего сына уже называют Орци! — воскликнула женщина, не переставая смеяться.

Высокий господин строго посмотрел на Миши.

— Как тебя зовут?

Но Миши, которому казалось, что все здесь против него, сдвинул густые брови на своем худеньком личике и упрямо молчал.

— Э-э, да ведь ты дружишь с моим сыном! — сказал, улыбаясь, отец Орци и положил руку на голову Миши. — Это о нем говорил преподаватель Дереш?

— Да, папа.

— Браво!.. Каков молодец!

— Зато вашего сына колотят почем зря, слышите?

— Да нет же, мамочка, нет!

— Молчите, Орци! — смеясь воскликнула мать.

— Нет же, мамочка, это вовсе не драка, а игра!

— Орци!.. Молчите!.. — И она продолжала смеяться.

— Пусть колотят, — так же засмеявшись, сказал отец, — крепче будет!

Маленький Нилаш был поражен.

— Если мальчишка не дерется, от него проку не будет… Ну, хорошо, играйте, играйте… Только вот голову не стоит терять такому отличнику!

В этом Миши был совершенно согласен с господином председателем. Раньше он понятия не имел, что собой представляет отец Орци и что у них есть даже свое имение, верховая лошадь и собака Гектор… Когда Миши был еще в первом классе, кто-то сказал, что отец Орци — председатель… Это всегда казалось ему чем-то очень важным, загадочным и недосягаемым…

Мальчики снова пошли в соседнюю комнату. У Орци там была игра, которая Миши очень понравилась: из воска можно было отливать разные фигурки.

Орци растопил в кухне воск и сделал первую.

— Это Гёте.

— Гёте? — рассмеялся Миши.

— Да.

— Это какой же?

— Да тот самый, немец.

— Вовсе он не немец, а венгр, и по-немецки не знает ни слова.

— Кто? Гёте?

— Да, Гёте, — сказал Миши и лукаво засмеялся.

— Ты что?.. — удивился Орци. — Это же самый великий немецкий поэт.

— Поэт?.. Да ведь это же могильщик… У нас в деревне старик Гёте роет могилы. — И Миши громко рассмеялся своей шутке, представив себе старого деревенского пьяницу могильщика, по имени Гёте.

Сначала Миши никак не мог растолковать Орци, в чем тут дело, но, когда наконец тот понял, его это тоже здорово рассмешило.

— А сейчас я сделаю Шиллера.

— Сделаешь вино «Шиллер»?

Мальчики громко смеялись.

— Ты сделаешь «Шиллера», а его выпьет Гёте.

Эта шутка понравилась им обоим.

Орци выбежал в соседнюю комнату, смеясь поделился шуткой с матерью и вернулся обратно.

— А теперь знаешь кого сделай?

— Кого?

— Петёфи.

— Не могу, для него нет пресс-формы.

Миши не посмел спросить, что это такое, решив, что и самому следовало бы знать.

Чуть позже Орци сказал:

— У нас полное собрание сочинений Петёфи, показать?

— У нас тоже. Я читал все.

Орци оторвался от своего Шиллера и посмотрел на Миши.

— Все стихи Петёфи?

— Да, все.

Орци недоверчиво взглянул на него и опять занялся Шиллером.

Тут в комнату вошел старший брат Орци. Миши как-то его уже видел в коллегии, он стоял во дворе и разговаривал с Лисняи. Орци-старший держался с достоинством, только Миши не смог его хорошенько разглядеть, потому что тот скоро ушел.

— Знаешь, Генрих, — успел сказать ему Орци-младший, — а Гёте может выпить «Шиллера».

— Хороша шутка, — с улыбкой сказал старший брат и тут же вышел.

Возиться с воском было просто здорово, только вот запах у него был не слишком приятный, да и весь стол перемазали.

— Ты прочитал всего Петёфи? — спросил Орци.

— Всего. В прошлом году я прочел его маме вслух, а потом читал про себя.

Орци не смотрел на него, только лепил фигурку.

Вспомнив о «Летних радостях», Нилаш спросил:

— Это ты сам написал?

— Что? Да… Брат только кое-что вписал.

— Твой брат?

— Ну да.

Миши недоверчиво слушал.

— Но папа сказал, что лучше всего то, что я сам написал: смешно получилось.

Маленький Нилаш удивлялся все больше и больше: значит, и смешное можно писать в журнал?

Потом их позвали на полдник.

Стол был накрыт только на двоих. Подали шоколад. Миши никогда еще не приходилось пить шоколад: он был приторно-сладок, и мальчик с трудом допил. Но не допить постеснялся, боялся, что его сочтут невоспитанным. Он и кофе-то пил только с половинкой кусочка сахара, а этот шоколад был чересчур сладок. Зато кекс оказался таким вкусным, что Миши был готов съесть кусков двенадцать. Сначала он был очень весел и чувствовал себя совершенно свободно, но, когда вошла мать Орци и села возле них, он ни за что на свете уже не решился бы взять ни одного куска.

— Большое спасибо, достаточно.

— Да что ты! Ведь в коллегии не пекут кексов, возьми еще хоть кусочек.

— Большое спасибо, я сыт.

— Тогда возьми парочку с собой, съешь в коллегии.

— Большое спасибо, нет.

Невозможно было его переубедить: скажет один раз «нет», значит, уже окончательно. Дома, бывало, в воскресенье встанет из-за стола после сладкого, поблагодарит за обед, поцелует родителям руки, и вдруг принесут жареную курицу. Братья с восторгом накидываются на нее, а его хоть режь, ни кусочка больше не съест, раз уж поблагодарил.

— Ну что ж, тогда поешь компоту.

Миши не знал, что это такое, но оказалось, что просто ягоды в сиропе. Мама тоже заготавливала каждое лето пять-шесть, а то и десять банок, когда бывал сахар.

Компот ему страшно понравился, он даже два раза себе подкладывал.

— А ты, Бебуци? Ты почему не ешь, сынок?

Бебуци!.. Сегодня он уже слышал это имя несколько раз, но как-то не обратил на него внимания. Бебуци! Не хватало только, чтобы и его дома называли каким-нибудь именем вроде этого!..

И тут пришли гости, к тому же — о ужас! — целая толпа девочек. И все словно из «Журнала для девушек», но Миши никогда не думал, что такие бывают на самом деле и разгуливают вот так запросто.

С ним даже не поздоровались, и он тихо стоял в стороне, зато Бебуци поздоровался с каждой из них за руку. Среди них была одна светловолосая, краснощекая толстушка. Миши ее сразу же заметил: волосы у девочки рассыпались по плечам и блестели, словно настоящее золото. Она только взглянула на Миши своими серыми глазами, такими большими, что он совсем перепугался, покраснел, колени у него задрожали, и он не смог бы выговорить ни слова. Миши, правда, заметил, что у нее вокруг носа веснушки.

Он шепнул Орци, что ему пора уходить.

— Уже? — спросил Орци.

— Да.

— Я провожу тебя.

Они вышли из комнаты.

Тут Миши вспомнил, что не поцеловал руку матери Орци ни когда пришел, ни теперь, когда уходит; он остановился, собираясь вернуться, а то что она может подумать?

Мать Орци в этот момент как раз обнимала сероглазую, светловолосую девочку, и Миши так испугался, что тут же выскочил в прихожую.

— Куда ты так спешишь? — спросил Орци.

Миши не ответил и так дернул свое пальто, что порвал на нем вешалку.

— Девчонок испугался?

— Никого я не испугался!

— Я-то просто шучу с ними.