На площадке перед госпиталем стояла полицейская машина, но Ромео это нисколько не смутило. Он был готов к такому повороту дела. Водитель бросил на него быстрый взгляд, но Ромео, не отрывая хищных глаз от стеклянных дверей приемного покоя, лишь слегка кивнул ободряюще. Он уже знал, что русским удалось улизнуть из города, но их преследуют Койоты, уйти от которых им едва ли удастся. Его же сейчас больше интересовал таинственный незнакомец, неожиданно вступившийся за них около кафе. Судя по тому, как описывали его действия, он профессионал высокого уровня, и необходимо было выяснить, кто и зачем прикрывает русских.

— Жди, — жестко приказал Ромео водителю, вылезая из машины так, чтобы не запачкать свой светлый костюм.

Он решительно вошел в стеклянные двери больницы и остановился на мгновение, щурясь от яркого, слепящего света.

— Они стрелять начали, я упала… — бойко рассказывала двум полицейским дородная женщина в белом халате, эмоционально жестикулируя. Те внимательно слушали, иногда прерывая ее вопросами.

Когда Ромео зашел внутрь приемного покоя, женщина замолчала, и полицейские, стоявшие к нему спиной, обернулись.

— Добрый вечер, — голос Ромео был подчеркнуто холоден и спокоен. — Мое имя Гомес Гамарра. — Он подошел ближе, держа в вытянутой на уровне глаз руке удостоверение. — Меня интересует человек с огнестрельным ранением, которого вам привезли полчаса назад. Дело переходит под наш контроль.

Один из полицейских внимательно взглянул на удостоверение:

— Какой интерес у спецслужб к обыкновенной бандитской разборке?

— Этот вопрос не в вашей компетенции, — Ромео вежливо улыбнулся, но взгляд его стал холодным. — Буду весьма признателен, если вы снимите показания и составите подробный рапорт, но только немного позже. — Он повернулся к женщине. — Где пострадавший?

— В реанимационном отделении.

— В каком он состоянии?

— Сквозное ранение легкого. Не смертельно, но кровопотеря большая. Хирурга уже вызвали, а пока его готовят к операции.

— Мне надо взглянуть на него, — проговорил Ромео скучающе. — Как туда пройти?

— Я провожу, — женщина жестом пригласила его следовать за ней.

— Не стоит беспокоиться, — остановил ее Ромео. — Лучше подробно ответьте сержанту на все вопросы.

— Прямо по коридору. Там справа увидите.

Ромео поблагодарил ее и решительно направился по коридору. Реанимационную палату он нашел быстро. Дверь в нее была приоткрыта и, толкнув ее плечом, он вошел внутрь. Раненый лежал под капельницей в хитросплетении трубок и проводов с датчиками. Он был обнажен, грудь закрыта окровавленными салфетками, а нижняя губа заклеена пластырем. Рядом суетилась медсестра.

— Оставьте нас, — Ромео снова протянул удостоверение, и сестра молча вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Ромео быстро выложил на металлический столик два наполненных шприца, снял с иглы одного из них колпачок, и ввел в вену на руке раненного дозу морфина. Веки колумбийца шелохнулись, затем слегка приоткрылись.

— Кто ты? — жестко спросил Ромео. Раненый с трудом скосил на него глаза, бледные губы его едва заметно сжались. — Ничего, сейчас мы тебя разговорим. — Ромео взял в руку второй шприц. — Скажешь даже о том, о чем промолчишь на исповеди…

Дверь приоткрылась, в палату заглянула медсестра:

— Простите… — она запнулась, глядя на держащего в левой руке шприц Ромео. — Прибыл хирург.

— Закройте дверь и не мешайте. Хирурга я приглашу сам, когда посчитаю нужным, — тон Ромео был таков, что медсестра не рискнула перечить, зная, сколькими неприятностями может грозить пререкание с представителем спецслужб. Она спешно закрыла за собой дверь палаты, и Ромео сделал раненому второй укол.

— Кто ты? — задал он вопрос через некоторое время, посчитав, что препарат уже начал действовать.

— Военная… — раненый говорил шепотом, каждое слово давалось ему с трудом, — разведка Колумбии.

— Неплохо, — Ромео не смог скрыть удивления. — Твоя цель?

— Ты, — лицо колумбийца покрылось испариной.

— Почему я?

— Перекрыть… поставки для… ФАРК.

— Надеялся, что русские выведут на меня?

Раненый в знак согласия прикрыл глаза, веки его дрожали.

— Как ты узнавал об их передвижениях?

— Микрочипы… — Ромео видел, что обессиленный колумбиец безрезультатно пытается бороться с действием развязывающего язык препарата. — В одежде… ботинках.

— Где устройство слежения?

— Карман кур…тки.

— Где карта? — Ромео глазами нашел окровавленную одежду Лаваро, в беспорядке брошенную в корзину, вытащил оттуда куртку и начал рыться в карманах, пачкая кровью рукава своего светлого костюма.

— Она у них.

— Откуда знаешь о ней?

— От… Энрике… Мартинеса.

— Что случилось с Мартинесом? — Ромео был в курсе, что командир отряда ФАРК убит, но не знал — сделал это посланный им человек или кто-то другой.

— Я… — Лаваро оторвал взгляд от потолка и перевел его на Ромео. — Убил его.

— Кто еще из ваших знает о карте?

— Никто, — веки снова задергались, обескровленные губы сжались.

— Хорошо, — Ромео улыбнулся. — На сегодня достаточно.

Он склонился над раненым, правой рукой повернул его голову в сторону, вдавливая ее в подушку, и резким коротким ударом вонзил острую иглу ему в висок. Глаза Лаваро на мгновение расширились, а затем медленно закрылись. Он был мертв. Не желая оставлять на месте преступления отпечатков пальцев, Ромео обломил торчащую из головы колумбийца иглу и сунул в карман пиджака шприцы и колпачки от них. Подойдя к приоткрытому окну, он слегка ткнул его кулаком, распахивая настежь, легко вскочил на подоконник и никем не замеченный спрыгнул вниз.

Джип сминал высокую траву, то вгрызаясь в попадавшиеся на пути спутанные заросли кустов, и буксуя в мягкой почве, то легко проскакивая сквозь густую поросль. Преследователи отстали — их легковушка оказалась неспособна проехать даже по оставленной нами колее. Мы не представляли куда едем, но понимали, что, в отличие от нас, бандиты наверняка хорошо знают здешние места и могут поджидать нас на другом краю этого, казалось, нескончаемого поля. Никита сбросил скорость, выключил фары, чтобы наши передвижения не могли засечь по их яркому свету, и поехал медленнее, внимательно всматриваясь вперед. Вскоре трава стала ниже, и ехать стало гораздо легче. В тусклом свете луны создавалось впечатление, что машина, нарушая ночную тишину тихим урчанием, неспешно плывет по ровной водной глади. Минут через двадцать Никита снова прибавил скорость, и джип сильно затрясло на невидимых глазу кочках.

— Надо бы Камиле позвонить, — нарушил он затянувшееся молчание, тыльной стороной руки смахнув со лба капли пота. — Пусть вытаскивает нас отсюда.

Я не ответил. И так было понятно, что в сложившейся ситуации, когда по всей границе нас ищут Койоты, без помощи Камилы не обойтись. Кроме того, не стоило забывать, что после наделанного в Эль-Пайсаносе шума не меньший интерес к нашим персонам теперь проявит и местная полиция, чьи связи с Койотами ни для кого не являлись секретом.

Мы ехали довольно долго, так ни разу и не встретив каких-либо признаков жизни — ни поселков, ни дорог, ни даже мерцаний огоньков вдали. Но пока нас это нисколько не беспокоило. Напротив, нашим единственным желанием было свалить от Эль-Пайсаноса как можно дальше. Причем свалить незаметно, чтобы никто не смог указать преследователям направление нашего движения.

Светало и, судя по спидометру, от неприветливого городка нас теперь отделяло километров шестьдесят. Пейзаж сменился — каменистая равнина простиралась вокруг насколько хватало глаз, и колеса джипа больше не вязли в поросшей травой мягкой земле. Теперь под колесами скрипел мелкий гравий, и лишь в некоторых местах путь преграждали заросли колючих кактусов.

Когда в предутренних сумерках вдали смутно замаячила узкая полоска горной гряды, Ник притормозил в нерешительности:

— Куда ехать? — он уперся лбом в руль и прикрыл глаза.