232-ой совсем не наблюдал за дорогой – за ненадобностью. Свет – вот что всецело захватило его, и он любовался им сквозь прикрытые ресницы, и радужные лучи танцевали, сверкая у самых его глаз. Казалось, ничего не трогало его, но это было не совсем так, во всяком случае, его любование светом не препятствовало возможности замечать происходящее вокруг. А происходили странные и любопытные вещи: мимо него пролетел, завороженный и увлекаемый светом, молодой человек лет шестнадцати, весьма странно одетый – кроме спортивных штанов на нем не было никакой другой одежды, но это не мешало молодому человеку любоваться светом. Неуклюже барахтаясь и переворачиваясь с ног на голову и обратно, мимо пролетела толстая старуха в платке и цветастом платье, и 232-ой слышал, как она, совсем сбитая с толку, повторяла: «О Боже, что же это такое? Ничего не понимаю…» Мимо пролетел еще кто-то, и отчего-то все происходящее воспринималось как само собой разумеющеюся и давно 232-ому знакомое. Но неожиданно из потока белого света возникла белая башня, так выразительно и эффектно, что 232-ому показалось – она материализовалась из ничего.

Башня возвышалась над всем видимым миром, ее врата, сияющие и легкие, как крылья бабочки, отворились и несшие его буквально закинули 232-ого в огромный круглый зал и удалились так же тихо и незаметно, как и появились ранее. 232-ой был здесь совершенно один и, постояв какое-то время у входа, справедливо полагая, что его должны встретить, но так и не дождавшись никого, решил сам приоткрыть завесу тайны своего присутствия здесь. Он уверенно зашагал вдоль высоких стен по инкрустированному камнями полу, рассматривая стену, искусно драпированную одинаково белыми кусками ткани, которые изысканной цепью переплетались между собой. Голографическая, нанесенная белым по белому, сверкающая надпись на непонятном языке красовалась на каждом из них. Надпись не поддавалась прочтению, несмотря на все усилия 232-ого. Он подходил к надписи то с одной, то с другой стороны, а буквы играли с ним, создавая иллюзию, позволяющую видеть их со всех сторон, но тайны свои раскрывать не спешили. Надпись, казалась, поэтично звучала в пространстве, и 232-ой определенно слышал ее торжественный заоблачный голос. На каждый кусок этой ткани был водружен великолепный обоюдоострый меч, лезвие которого сверкало, но совсем не холодно, а олицетворяло собой исключительную доблесть. Синие, зеленые и прозрачные драгоценные камни легко, таинственно и многогранно отражали свет на рукоятке меча и его ножнах. Благо, этот свет лучезарным и мощным потоком беспрепятственно лился внутрь зала из отверстия, бывшего вместо потолка. В самом конце зала стоял трон, обтянутый все той же белой тканью, а подлокотники и высокая спинка его сияли той же гаммой драгоценных камней. «Зачем я здесь?» – любопытство разъедало 232-ого, а глаза искали кругом хоть кого-то. Предвкушение чего-то необыкновенного волновало его кровь.

– Алекс! – услышал он имя, произнесенное позади себя, и обернулся, ища того, кому, возможно, и принадлежит это имя.

– Не ищи никого! Это ты – Алекс. Так тебя назвала твоя мать, и ты должен помнить свое имя. И еще… Ты – воин Света! Ты сам сделал этот выбор. – От противоположной стены зала на встречу 232-ому шел старик. Поступь его была легка и уверенна. Лицо испещрено глубокими морщинами, но глаза его, окруженные тенью лет, были по-юношески живы и выразительны. Белый плащ покрывал его плечи, а не прикрытая плащом рукоятка меча таинственно мерцала камнями, так же, как рукоятки мечей, висящих на стенах.

– Кто вы? – произнес 232-ой, скрывая тайное волнение, и собственный голос показался ему незнакомым.

– Верховный наставник воинов Света, – сдержанно представился старик.

«Как? – подумал 232-ой. – Невероятно, этот столетний, накрахмаленный старик – наставник воинов Света. Смешно! Хотя, он высок, строен, осанист и груз лет, кажется совсем не тяготит его… Но где же мышцы, где сила, где, наконец, быстрота и ловкость? Все в прошлом! Какая досадная и непростительная ошибка! Кто назначил его на этот пост?»

– Здесь нет никакой ошибки, молодой человек. Я был избран многими и стал первым среди достойных. А на свой пост я пришел сквозь строгий искус. Пойми, Алекс, такому сану не может соответствовать ни молодость, ни даже зрелость, лишь старость, – ответил наставник, уловив мысли Алекса.

– Почему?

– Искушения и борьба страстей должны быть давно изжиты, а перед лицом опасности и смерти я должен быть спокоен, потому что совесть моя чиста и вера непоколебима.

– А как же военное искусство, его, так сказать, техническая часть, тренировки, дисциплина…

– Ты не понял, Алекс. Я – верховный наставник, и от меня требуются не приземленные вещи. Мудрость мое оружие. Мудрость, которая понимает с первого взгляда, которая в самых невероятных вопросах находит существо, которая ни на миг не становится глуха к голосу совести. И еще, прошу тебя, называй меня просто – наставник, – старец тепло взглянул на 232-ого.

– Наставник, вы сказали, что я – воин Света. Это не так, вы ошиблись. Я – 232-ой, без имени и рода. Я лишь недавно узнал о том, что я человек, и о воинах Света я ничего не знаю. Это не мой выбор, поверьте, я говорю правду!

– О, нет! Забудь этот номер, это постыдное клеймо раба. Но помни всегда – ты человек! И ты как никто другой достоин этого звания, за него ты дал весьма высокую цену – жизнь, – в голосе наставника слышалась грусть, он наклонил голову и шелк его длинных белых волос закрыл часть его лица, но, отогнав с лица мрачную тень, он возвратил прежнее спокойствие.

– Было бы наивно пытаться полагать, Алекс, что выбор, сделанный тобой, кто-то навязал тебе. Все не просто в этом мире и совсем не случайно. Ты сам выбрал свой духовный путь, еще там, на Земле. Ты не давал никаких «страшных» клятв, не совершал никаких ритуалов, ты лишь усомнился в своем происхождении, и правда стала твоей спутницей, она вывела тебя из мрака к свету. И вот ты здесь, Алекс!

Алекс почувствовал, как что-то неосязаемое коснулось его души, проникло глубоко и засело в виде предчувствия чего-то. Он понял, что это легкое прикосновение – поворот судьбы. «Что я должен ждать от будущего? Что мне уготовано в нем?» – спрашивал он себя мысленно, но ответом было абсолютное молчание, лишь осознание возможных скрытых опасностей мутной волной всплыло на поверхность. Алекс не задал своих вопросов наставнику, но открыто посмотрел ему в глаза.

– Ты прав, Алекс, твое предчувствие – не игра твоего воображения, тебя действительно ждут великие испытания. Видишь эти куски ткани на стенах? Это – плащи воинов Света. А эту надпись на них? Так вот, это – латынь и здесь написано «Per aspera ad astra», а переводится, это так «Через тернии к звездам». Ты коснулся высшей реальности, в этих словах – путь воина Света. Тебе предстоит пройти его. И когда твои плечи покроет этот плащ, а в ножнах, победно сверкая камнями, будет меч – ты будешь посвящен в воины Света. Но перед этим тебя ждет действительно трудное задание.

– Какое? Возможно, я не достоин этого звания и не выполню задание… Вы потеряете доверие ко мне.

– Никогда! Но ход твоих мыслей по меньшей мере опасен… Запомни: сомнения отбрасывают идущего назад, – наставник по-отечески мягко окинул взглядом Алекса и продолжил: – Тебе необходимо отдохнуть и набраться сил. Сейчас я отведу тебя в великую страну отдыха и там расскажу о произошедших за последнее время событиях, о предстоящем тебе задании.

Беседуя, они шли вдоль стены, и Алекса очень удивляло большое количество узких арочных дверей, расположенных по всей окружности зала. «Что за нелепость? – думал он. – А, возможно, в этом кроется какая-то тайна или замысел?… Зачем их столько, они вплотную примыкают одна к другой! Да, скорее, это просто нелепость…»

– Никакого секрета нет, – прервал его мысли наставник. – Ты не поверишь, но Вселенная многослойна, и эти двери открывают путь в другие слои. Каждый слой – это материальный мир. Материальность каждого отлична от других либо числом пространственных, либо числом временных координат. Сейчас я открою вот эту дверь, и мы войдем в великую страну отдыха. Но это еще не все! В стране великого отдыха существуют смежные слои и их множество, чтобы перейти в другой слой требуется особое внутреннее состояние и желание, главное – создать внутри себя некую легкость… но об этом позже. А сейчас… – наставник сделал лицо таинственным и приоткрыл дверь, она издала звук, сравнимый лишь со звуком флейты, и затихла.