— Он не пытается — идёт сюда на всех парах! Ему нужна помощь!

— Какая?

— Крис идёт через поле-дезинтегратор — на космошлюпе по энергоканалу (Господи, откуда он у них?!). Но он нуждается в поддержке: канал слаб, и ему в одиночку не справиться!

— Ты! Выпусти её! — Дэниел крепко встряхнул за Грудки Джона Доу, с отсутствующим видом глядящего сквозь него. — Немедленно! Слышишь!

— Нельзя… Я сам… — Сине-зелёные глаза Джона Доу холодно созерцали пустоту, будто не его схватили крепкие парни, которые слишком легко заломили ему руки назад.

— Почему — нельзя?! Он её муж! Литта сильная и должна ему помочь!

Мозаичное лицо Джона Доу раздражённо дрогнуло, а глаза обрели живость возвращения. Всё происходило секунды три: безвольно до сих пор провисшими ладонями он умудрился захватить кисти державших его телохранителей и неожиданно резко дёрнуть руками, разведя их в стороны. Парни, не ожидавшие противодействия, смачно врезались друг в друга. Они ещё плохо соображали, изумлённые и оглушённые, когда воин перехватил их за шкирки и швырнул вперед. Для небольшого расстояния результат получился впечатляющим: телохранители сбили с ног Дэниела, и все трое обмякли в нескольких шагах от Джона Доу. Остальные толпились неподалёку, не решаясь напасть на воина или помочь своим встать… Джон Доу недовольно поднял глаза на Литту.

— Крис на подходе. Не мешай мне. Я выпущу тебя. Иди, распорядись насчёт посадочной площадки. И не глупи. У тебя осталось ровно семь минут.

Он собрал мечи вокруг неё, всё время словно прислушиваясь к чему-то, и Литта молча выбежала из столовой комнаты… Джон Доу сел в кресло у стены и вновь застыл.

Пришедшие в себя телохранители помогли поднять своему контуженному начальству. Дэниел подержался за голову, которой неудачно приложился к полу при падении, и отослал парней. Дарт отдал ему луч-пистолет. Не сводя насторожённых взглядов с Джона Доу, мужчины сели в противоположный конец столовой комнаты… Сейчас они, более чем когда-либо за всё время знакомства с ним, чувствовали отчуждённость от него. Они смутно сознавали, что являются двумя граничными сторонами одного мира, двумя разными возможностями человеческой плоти и мозга.

— Ваша враждебность весьма ощутима, — со странной усмешкой заметил Джон Доу.

— И так понятна. Да? — проворчал Дэниел.

— Но Литта такая же, как я.

— Она одна из нас. Эрисианка.

— Я тоже эрисианин.

— Ты бродяга, космополит.

— Как им нравится давать точные определения… Я любопытный бродяга. Мне всё интересно. И так было во все времена.

— Ты оправдываешься?

— Нет. Я готовлю вас к восприятию и пониманию другого человека. Шлюп приземлился. Крис выйдет из него в другом качестве. Со своей новой силой первое время он будет достаточно неуклюж. Но вы должны знать, что в силу обстоятельств он владеет новыми возможностями.

— Крис обладает способностями Литты?.. Но она говорила — у него вообще нет способностей. Ведь Литта пыталась его учить!

— Чего не сделает с человеком экстремальная ситуация…

Ни слова больше не говоря, Дэниел рванул к двери. Едва топот его ботинок затих, Дарт нетерпеливо спросил:

— Пока никого нет… Почему ты не разрешил Литте помочь мужу?

— Она беременна. Могла потерять ребёнка, — хмуро ответил Джон Доу и встал, впервые неуверенно посматривая по сторонам. — С прилётом Криса мои обязанности телохранителя больше не нужны. Буду весьма признателен, если ты покажешь мне какую-нибудь комнату для отдыха.

26.

Вокруг этих двоих искрилось такое напряжение, что через минуту-другую его ощутили все и поспешили оставить их наедине.

Глаза в глаза… Руки в забытом официальном пожатии — для присутствующих. Поняли, что одни. Не выдержал Крис, схватил своё маленькое сокровище, крепко прижал к себе.

— Привет.

— Привет. Моя жена ничего не хочет мне рассказать?

— Я думала — потом…

— Об этом — потом?!

Литта начала сердито выдираться из медвежьих объятий мужа.

— Мне казалось, я тебя больше интересую.

— Не притворяйся, маленькая надменная дама. Я же всё вижу. Сколько ему месяцев?

— Кому?!

— Нашему ребёнку. На каком ты месяце?

Её беспомощно полуоткрытый рот — и Крис сообразил и расхохотался, счастливый и довольный.

— Вот так номер! Муж должен сообщать жене о таком событии!

Ей мельком вспомнилось, как властно Джон Доу распорядился её обедами, и ноги внезапно отказали.

— Ой…

Крис подхватил жену и вгляделся в перепуганные глаза.

Она опять ойкнула.

— Крис! Ты ВИДИШЬ!

— ВИЖУ. Временами неясно — а бывает, на всю мощь. Но — ВИЖУ.

— Давно?

— С тех пор, как решил слетать на некий астероид, проведать жену.

— Я люблю тебя, Крис!

— Из-за того что я вижу?

— Глупый! Из-за этого ты просто стал ближе ко мне, неужели непонятно?

— Быть глупым, но любимым — приятно, — пробормотал Крис и поцеловал Литту, с наслаждением запустившую пальцы в его растрёпанные волосы.

27.

А он остался в гостиничном номере, куда его привёл Дарт. Комната, видимо, предназначалась для приехавших ненадолго: скупая простейшая мебель, искусственная зелень и обычный набор гигиенических услуг. Самое главное, что можно закрыться и, выставив предупреждение, хорошенько выспаться.

Что он и сделал: не раздеваясь, только сапоги с некоторым сомнением всё-таки стянул, расслабленно улёгся поверх покрывала. Уже полусонный, вынул меч из ножен, положил рядом, почти обнял его — так, чтобы в случае чего сразу пустить оружие в ход.

— Ты и правда собрался спать.

— Удивлён?

— Я хотел поговорить о том, кто стоит за спиной Криса.

— Мой старый знакомый. Пока я сплю, можешь покопаться в моей памяти.

— А почему ты сам не хочешь рассказать?

— Рассказ будет пристрастен. А ты возьмёшь непосредственно факты.

— Понял. Спи.

И он провалился в сон.

Когда он понял, о чём будет этот сон, стало поздно, и при всём своём сильном желании проснуться он уже не мог выкарабкаться из тёплой, не отпускающей пропасти.

Его опять гнали эти твари. Их суховатые, словно сгоревшая на солнце мёртвая кожа, крылья потрескивали, и трескучий шелест даже во сне дёргал по нервам. Издалека они казались жутко переросшими мухами. Вблизи — становилось ясно, что их шесть конечностей — мягкая плоть, нежная и беззащитная. Ещё ближе — и видно было, что плоть усеяна короткой щетиной бесцветных острых шипов. Взмах конечностью оставлял на теле жертвы глубокие рваные раны…

Он держался на одном автоматизме, на извечном инстинкте самосохранения, реагируя только на движение вокруг, — и полз, отмахиваясь мечом не от тварей — от боли. Он забыл всё: и как прилетел на эту уже забытую им планету, и кто его подвёз, и кто он сам, и куда ему надо, и сколько было тех, кто хотел ему помочь и кого он не смог спасти.

А внутри отчаянно метался Безымянный, раздираемый яростными, абсолютно невыполнимыми желаниями: он и рвался из немощного физического тела навстречу тварям — и изо всех сил сдерживался, чтобы помочь Джону Доу… И то, и другое было чревато страшными последствиями для данной Вселенной, и, вспоминая сейчас состояние Безымянного, Джон Доу представлял его человеком с зажмуренными глазами, зажимающим себе рот и уши и втискивающимся в тёмный угол.

А он полз, слепой от крови, — и вдруг дышать стало легче. Боль ещё терзала его, но постоянная, терпимая, а та — рушащаяся нежданным ураганом — почему-то пропала. И наткнувшись на что-то большое и мягкое, благодарный за исчезновение физического ада (он всё же сумел связать два явления), он едва не уплыл в забытьё. Но руки в последнем, казалось, движении нащупали нечто, что измученный мозг определил как трап космического корабля.

Потом от Безымянного он узнал, что добрался до частного кораблика маленького охотника-дога. Вход в кораблик охранял полуразумный дракон. Дракон чуял агрессию во всех её проявлениях и отозвался на неё однозначно — плюнул в жесткокрылых взрывчатым сгустком.