— Хорошо, — сказала Карен. — Не беспокойся, я прослежу за этим.

— И за собой.

— Хорошо.

— Надеюсь, у тебя был хороший спокойный день.

— К ужину приходила Джули.

— Это хорошо.

— Не очень. Она уже давно положила глаз на твой чердак. Она только ждала, когда ты уедешь, чтобы наброситься.

— О Карен, я уверена, она пришла потому, что любит тебя...

— Рут, дорогая, не надо тешить мое "я". Джули любит меня так же, как любого другого, но она прежде всего коммерсант. При виде стульев Патрика у нее слюнки потекли.

— Она их не получит, — раздраженно сказала Рут. — Черт возьми, использовать дружбу с тобой, чтобы лазить по моему дому... — Рут тяжело вздохнула, потом раздался приглушенный смех, и ее голос сменился голосом ее супруга. Карен отодвинула трубку на несколько дюймов от уха.

— Что это ты сказала моей жене? Она просто в ярости, — требовательно спросил Пат. — Я не могу позволить тебе расстраивать ее, она становится сущим дьяволом, когда сердится.

Карен услышала голос Рут:

— Отдай мне трубку сейчас же, Патрик МакДугал!

— Только если ты разрешишь мне подслушивать.

Послышались звуки борьбы; Карен покорно ждала, когда МакДугалы придут, наконец, к соглашению.

Затем Рут сказала:

— Не позволяй этой предприимчивой особе получить хоть одну вещь!

— Я буду защищать твою собственность до последней капли крови, — уверила ее Карен. — Ты ведь не возражаешь, если я буду носить кое-что из одежды?

— Одежды? Какой одежды?

— Да там ее куча. Кое-какая твоя, часть, наверное, принадлежала кузине Хэтти, да там есть и более старые вещи. Модельная одежда всегда выглядит стильно, и я подумала...

— А, эти старые вещи. Я собиралась отдать их в какую-нибудь благотворительную организацию, да все времени не было.

Пат перебил ее комментарием, которого Карен не расслышала; это было, очевидно, грубое замечание по поводу того, что Рут ничего не хотела выбрасывать. Подозревая, что это может стать темой очередной словесной баталии, Карен громко сказала:

— Ты отдашь их мне?

Это прервало спор. Явно озабоченная такой просьбой, Рут помолчала секунду, потом сказала:

— Милая моя девочка, ты можешь брать в доме все, что угодно. Однажды это все будет принадлежать тебе и Саре.

— Но это случится чертовски не скоро, — сказал Пат.

— Прекрати, Патрик. Дорогая, ты сделаешь мне настоящее одолжение, если расчистишь чердак от этого хлама. Возьми то, что тебе пригодится, а остальное отдай в «Армию спасения» или кому-нибудь еще. А пока они будут этим заниматься, пусть выбросят все из кабинета Пата. Просто скажи им, чтобы все забирали.

— Если пропадет хоть один клочок бумаги, — закричал Пат, — я пошлю всех к чертовой матери!

— Ты действительно уверена, что собираешься все выбросить? — настаивала Карен.

— Совершенно верно. А что, что, собственно, ты задумала?

Карен объяснила.

— Я полагаю, это слишком самонадеянно с моей стороны думать, что я смогу открыть собственный магазин, — закончила она. — Но я многому научилась у Джу-ли, а потом, с твоими вещами я смогу начать дело. Джули сказала, что самое сложное — найти товар.

— Дорогая, я думаю, это замечательная идея. Конечно, ты можешь это делать.

— Только не открывай магазин в гостиной, — сказал Пат. — Это зона некоммерческого использования.

— Ты же знаешь, я этого не сделаю.

— Вот черт, у тебя напрочь отсутствует чувство юмора. Давай вперед, становись продавцом тряпок и костей; судя по тому, что я вижу в витринах магазинов, некоторые покупают все, что угодно. Сходи повидайся с моей мамой. Может быть, ты сможешь уговорить и ее расчистить чердак.

— Я собиралась, конечно, зайти к ней, но не для этого.

— Почему это не для этого? Я в течение многих лет пытаюсь уговорить ее покинуть этот мавзолей на Р-стрит.

Она говорит, что не может, так как ей не позволят взять с собой эту чертову собаку... Эй, — весело сказал Пат.

— О нет! — воскликнула Карен. — О нет, ты этого не сделаешь, Пат.

— А почему бы и нет? Это прекрасная идея. А собака будет тебя защищать.

— Только не эта собака. Она же кусает в доме все, что может двигаться. После чего движущихся объектов просто не остается.

— Но это как раз то, что должна делать собака-охранник.

— О Боже, но она меня уже кусала, когда я последний раз навещала твою маму.

— Но ты можешь отучить ее это делать.

— Как?

— А дубинка для чего? Бог мой, это же действительно потрясающая идея. Не могу себе представить, почему я не подумал об этом раньше. Позвоню-ка я старушке прямо сейчас. Ну давай, Рут, ты и так слишком долго разговариваешь по телефону. Все замечательно, так? Спокойной ночи, Карен.

Телефон замолчал, обрывая вялые протесты Рут. Если бы у Карен был номер телефона друзей, у которых находились Патрик и Рут, она бы обязательно перезвонила. Обычно выходки ее дяди веселили ее, но только не сегодня. Если только она знала Патрика, а она его знала, он прямо сейчас приводил в исполнении свою угрозу, объясняя грандиозную схему действий своей маме. Карен готова была убить его. Она не хотела собаку. Она не хотела именно собаку миссис МакДугал.

Она легла в постель и выключила свет, все еще волнуясь, но спустя какое-то время решила, что беспокоиться не о чем. Миссис МакДугал накричит на Патрика, и этим все кончится. Она ни за что не покинет дом, который хранит память о семидесяти годах ее жизни, ради стерильной чистоты частной лечебницы. Только не миссис МакДугал. В девяносто три года интереса к жизни в каждом мизинце у нее было значительно больше, чем у некоторых двадцативосьмилетних во всем теле.

В холле скрипнула доска. Поднимался ветер; раздался мрачный шорох, когда ветка задела оконное стекло. Белоснежная сорочка слетела со спинки стула и плавно, словно падающая в обморок девушка викторианской эпохи, опустилась на пол.

Сто пятьдесят. Там было по меньшей мере шесть нижних юбок, столько же ночных сорочек. Скажем, по сто долларов в среднем за штуку... Шесть раз по сто, плюс шесть раз по пятьдесят, возможно, семьдесят пять...

Карен намеревалась дать волю невыплаканным слезам, но была настолько занята сложением и умножением, что заснула за этим занятием до того, как успела обронить хоть одну слезу.

Телефонный звонок явился грубым вторжением в блаженную пустоту сна. Карен открыла глаза. Дождь что-то тихо нашептывал за окном, комната была серой от теней. Часы показывали половину седьмого.

Телефон продолжал звонить. Карен недоверчиво взглянула на часы и натянула простыню на голову. Тонкая ткань не смогла заглушить звука; она попыталась заткнуть уши пальцами, но это тоже не помогало. Кто же это имеет наглость звонить в такое время? Пат? К этому часу он уже находился в пути на Борнео. Джули? Она никогда не вставала так рано. Пожалуй, она знала только одного человека, способного проснуться в шесть тридцать.

— Черт, — Карен добралась до телефона и сняла трубку. Другого выхода не было: он бы продолжал звонить до тех пор, пока она не ответила.

— Алло? — пробурчала она.

У Джули и миссис МакДугал была одна общая черта: нежелание тратить время на ничего не значащие любезности.

— Я слышала, ты собираешься заняться бизнесом, — сказала миссис Мак.

— Но не в данную минуту, — ответила Карен.

— Что? Но ты должна думать об этом уже сейчас. Время — деньги. Приезжай на завтрак, и мы с тобой обговорим детали.

Карен была воспитана в уважении к старшим, а миссис МакДугал была старше Карен настолько, насколько вообще один человек может быть старше другого. А кроме того, Карен по большей части боготворила миссис МакДугал. Мрачное небо за окном соответствовало ее мрачному настроению. Страх перед тем, что теперь она оказалась под нажимом сразу двух МакДугалов, заставил ее собрать всю волю в кулак, и, вспомнив о хороших манерах, она постаралась не накричать на старого (в прямом смысле слова) друга.