— Да, если ты хочешь.
— Тут поблизости ничего интересного не идет.
— А в субботу вечером все забито...
— И так не хочется переодеваться...
Карен не смогла удержаться от улыбки, и через секунду Черил улыбнулась в ответ, хотя не без смущения.
— Я совершенно не умею обманывать. Ты же сразу поняла, что я напросилась к тебе, чтобы поиграть в твои игрушки.
— Плохо быть одной в субботу вечером, — сказала Карен, посерьезнев. — Ты мне оказываешь любезность. Знаешь, я хочу есть.
Александру понравилось, что они остались дома. После ужина он пошел за ними наверх по своей воле, а там устроился в своей подбитой бархатом корзинке. Когда Черил нагнулась погладить его по голове, он издал странный звук, похожий на громкое хрипловатое мурлыканье.
— Миленькая собачка, — сказала Черил.
— Никакая он не миленькая собачка. Но тебя он за что-то полюбил... Не пойми меня неправильно, это не тебе комплимент, а Александру. Он ненавидит всех, кроме миссис Мак.
— Я думаю, он без нее скучает.
— Трудно сказать, что Александр думает или чувствует. Однако он стал вести себя немного получше. Может, его иногда стоит пнуть хорошенько.
— Хорошо, что у тебя есть собака, — сказала Черил. Она бросила взгляд на окна, за которыми была темнота ночи. Звездный и лунный свет вряд ли мог проникнуть сквозь облака смога и удушливой влажности, висевшие над городом. — Ты здесь одна не боишься?
— Нет.
— Я так и думала. Бояться нечего, совершенно нечего...
— Есть чего бояться, — резко сказала Карен. Она вынимала из шкафа одежду, так как пообещала Черил устроить показ мод из авторских моделей миссис МакДугал. — Воров, взломщиков, насильников и извращенцев. Но это относится ко всем крупным городам, а если всю жизнь трястись, так ничего и не сделаешь.
Черил, которая лежала поперек кровати, вскочила, увидев в руках Карен творение Чапарелли.
— Боже, ничего красивее никогда не видела! Оно из натуральной норки?
— Примерь, — предложила Карен.
— Можно? Нет, нет, не надо. Оно слишком нежное... Она позволила себя переубедить. Манто было слишком широким, но лицо Черил светилось от удовольствия, когда она выделывала пируэты перед зеркалом.
— Я никогда в жизни не носила таких стильных вещей, — выдохнула она. — Я и не думала, что надену такое. Сколько оно стоит?
— Тысячу долларов, может быть, и больше. Вещь от Вьонне стоила около восьми тысяч на аукционе несколько лет назад.
Глаза Черил округлились:
— Боже! На, возьми его скорей.
— Не глупи. Перед продажей все вещи нужно будет почистить; они висели на чердаке десятилетиями. К тому же я очень рада, что ты натолкнула меня на мысль все это вытащить. Если верить книгам, которые я прочитала, не все может висеть на вешалке. Вот посмотри, платье от Пуаре, у него юбка расшита бисером, и под его тяжестью платье все вытянулось.
— А если их нельзя вешать, то как же их хранить?
— Плоско разложить и не сворачивать и не сминать. Их нужно обернуть в хлопчатобумажную ткань или в бумагу, в состав которой не входят кислоты. У меня есть старые куски муслина от Рут — она ничего не выбрасывает! — и их можно в него завернуть, но пока я не выбрала время.
— Можно, я помогу? Пожалуйста!
— Дай я пожму твою руку, — сказала Карен с улыбкой.
Они сворачивали, расправляли и обертывали платья. Черил, поколебавшись, сказала:
— Я ужасно тупая. Никогда не слышала о Вьонне и о других тоже.
Она запнулась, произнося имя. Карен не стала поправлять ее.
— Я о них тоже не слышала, пока не начала читать. Ну, знала несколько имен, не спрашивай откуда; я полагаю, если любишь одеваться, то кое-какую информацию просто впитываешь, не осознавая этого. Например, Ворс; он был первым великим модельером и англичанином, что удивительно — мы считаем, что мода «от кутюр» пришла из Франции. Он действительно открыл салон мод в Париже, и большинство его последователей были французами. Поль Пуаре, сестры Калло — они действительно были сестрами — и Джин Ланвен, они были первыми. Мадлен Вьонне тоже была великим модельером, хотя в тридцатые годы ее успехи были невелики, но все равно ее называли «архитектором среди портных». Ее одежда на вид мягкая и струящаяся, но она так ловко конструировала свои платья, что они подчеркивали все достоинства клиента и скрывали недостатки. Вот одно из ее платьев; посмотри, какой приятный голубой цвет! Наверное, этот оттенок был сам по себе ее открытием.
Черил любовалась работами модельеров, но более всего ее привлекали «белые» вещи.
— Это больше всего в моем духе. Обычный хлопок и кружева кроше, такие обычно вязала моя бабушка. Я не чувствую себя в них как сорока в павлиньих перьях.
— На тебе это хорошо смотрится, — сказала Карен, любуясь, как сидит на Черил жакет без рукавов и пышная юбка с рюшами, которые она примеряла. — Это, я думаю, потому, что у тебя фигура подходящего типа.
— Большой бюст и широкие бедра, — сказала Черил, скорчив гримасу.
— В эдвардианскую эпоху так бы не сказали. Силуэт песочных часов, мадам, приятно округлые женственные формы, как и подобает. А вот я в одежде того периода смотрюсь смешно. Я слишком высокая, и спереди и сзади у меня все почти плоское, а линия талии слабо выражена.
— Вот в твоем стиле, — Черил протягивала ей ночную рубашку из мерцающего шелка с глубоким вырезом спереди и прилегающую к бедрам. — Как ты это назовешь?
— Это ночная рубашка из шелка, скроенная по косой, период тридцатых годов. Стиль Джейн Харлоу. Я могла бы ее надеть...
— Примерь. Давай поиграй тоже.
— Если не дышать, то все в порядке, — сказала Карен, втягивая живот.
— Ты выглядишь по высшему классу. Это действительно твой стиль, — для тонких и изящных. Ты знаешь, можно было бы проанализировать моду на женские фигуры в зависимости от исторического момента. Может быть, мы... то есть ты могла бы основать салон анализа моды, как, знаешь, изучение и анализ цветов — зимние, летние, весенние и осенние?
— Есть много всяких возможностей, — сказала Карен с долей иронии, осторожно стягивая ночную рубашку через голову.
Позднее, когда она по-турецки сидела на кровати, наблюдая, как Черил возится в коробке с лоскутками и всякой всячиной, и раздумывая над тем, что она сказала, ей стало стыдно за свою циничную реплику. Черил не жаловалась и не напрашивалась на симпатию и дружбу, а ведь она имела на это право. Она была сильно влюблена и внезапно потеряла молодого супруга, оказавшись бедной и не умея зарабатывать деньги, и на руках у нее был ребенок — для Карен вынести такое было бы невероятно сложно.
— Некоторые из этих вещей ужасно грязные, — заметила Черил, все еще роясь в коробке.
— Они не такие ужасные, как то, что я купила вчера вечером. Я сегодня отнесла кое-что в чистку, но вряд ли там с ними смогут что-нибудь сделать.
— А это что?
Черил выпрямилась, держа в руках короткий жакет с рукавами, сильно расширяющимися к плечу, и высоким воротником. Он был из шелковой тафты в мелкую черно-белую клеточку, лацканы и талию украшали кружевные завитки черного галуна. Снизу до самого верха ткань была как бы разрезана на параллельные ленты. Разойтись им не давали только плечевые швы и подшивка; они затрепетали, как полоски на флаге, когда Черил подняла жакет.
— Это не починишь, — сказала Карен. — Плохо; когда-то он был очень красивый. Рассыпавшийся шелк.
— Какой? Рассыпавшийся? Похоже, что его резали ножом.
Карен рассмеялась:
— Все не так драматично. Шелка начала века часто бывают в таком состоянии: производители тогда особым образом обрабатывали материю, чтобы придать ей тяжесть и улучшить ее внешний вид. В состав входили соли металлов; они постепенно портили материю, но только по долевой нитке — поэтому жакет и порвался на ленты.
— Это нельзя починить?
— Согласно одной из моих книг — «средств нет».
— Как грустно звучит!
— Действительно грустно. Хотя и верно. Брось его в мусорную корзину.
