Беспокойство, которое бурлило во мне на протяжении всего этого визита, достигло пика.

Леди Мэри сделала вид, что ничего не заметила.

– Пойдем, Эндрю, и прекрати дразнить мисс Гордон.

Грациозно и с улыбками они наконец оставили нас.

После того как Иан отнес Аннабель наверх, я присела и стала размышлять о том, что случилось. Было несомненно, что Аннабель того и гляди влюбится в сэра Эндрю. Может быть, это уже произошло. Он был достаточно смазлив, чтобы завоевать сердце любой девушки, особенно девушки такого рода, которая ничего не видит, кроме голубых глаз и золотых усов.

Чем может завершиться их “роман”? Когда сэр Эндрю галопом промчится по ее жизни и покинет ее, как это, несомненно, случится к концу лета, – подкручивая свои усики и привычным образом помахав ей на прощание, – что ж, мне даже не хочется думать о том, в каком состоянии окажется Аннабель. Я решила, что лучше будет пресечь флирт на корню. Сэр Эндрю, несомненно, преднамеренно поощряет его; он и его сестра весьма настойчиво требовали, чтобы мы нанесли им ответный визит, и они говорили Аннабель о скорой встрече и о том, что эти встречи будут частыми. Следовательно, мне, и только мне, предстояло убить первую любовь, и самым надежным способом убийства было – поговорить с мистером Гамильтоном. Несмотря на то что я всегда питала отвращение к роли шпиона и сплетника, я просто не знала, что еще можно предпринять.

Я решилась просить совета миссис Кэннон – не потому что я ожидала от нее какой-то серьезной поддержки, но просто потому, что мне нужно было с кем-то поговорить. Когда я вошла в ее комнату, почтенная старушка спала, и мне понадобилось некоторое время, чтобы втолковать ей, о чем я, собственно, веду речь.

– Поговорить с мистером Гамильтоном? – моргая, повторила она. – О, моя дорогая, вы не сможете сейчас этого сделать. Он уехал в Эдинбург. И я не знаю, когда он вернется.

– Уехал... в Эдинбург? Вчера... вчера он ничего мне об этом не говорил.

– Полагаю, что это было внезапное решение. Он такой опрометчивый человек; у него весьма странные представления о долге, и он действует в соответствии с ними, не беспокоясь о том, что подумают об этом другие.

Я сосредоточенно разглаживала складки своей черной юбки.

– Упоминал ли он о том, почему уезжает?

– С чего бы это? – Миссис Кэннон широко раскрыла глаза.

Я покачала головой, потому что ответа у меня не было. На мгновение меня закружили воспоминания о собственных несчастьях. Мистер Гамильтон больше не хочет видеть меня, это я хочу его видеть. Либо он сбежал, чтобы не попасть в неловкую ситуацию, или же просто совершил то, что сделал бы на его месте любой порядочный человек: он уехал, чтобы приискать мне другое место.

Честно говоря, мне не было пользы размышлять об этом. Я заставила себя мысленно вернуться к исходной проблеме, но чтобы разбудить миссис Кэннон на этот раз, мне пришлось хорошенько потрудиться. Восприняв мое молчание как знак полного удовлетворения, она снова начала посапывать.

– Я хочу поговорить с вами о сэре Эндрю Эллиоте, – громко сказала я. – Если мистер Гамильтон в отъезде, на нас возлагается еще большая ответственность. Сар Эндрю и Аннабель встречались друг с другом. Он намерен регулярно являться к нам с визитами, а Аннабель – ну, не мне вам рассказывать, что такое Аннабель. Я не уверена, что будет мудрым с нашей стороны позволить им сблизиться.

Уже несколько раз миссис Кэннон поражала меня, демонстрируя значительную проницательность, – всякий раз, когда выплывала из своего сонного тумана. Теперь она одарила меня взглядом – таким острым и таким понимающим, что мне показалось, что на моем лице проступили поцелуи сэра Эндрю.

– Я не сомневалась, что он станет флиртовать. Джентльмены частенько бывают такими. Однако, мисс Гордон, джентльмен может флиртовать с женщиной, но жениться он предпочтет на наследнице богатого состояния. Когда лорд Даннох отойдет в мир иной, Аннабель станет одной из самых выгодных партий в Шотландии.

У меня перехватило дыхание. Ну конечно, ну конечно! Это объясняло множество самых разных вещей, включая и переменчивость в поведении сэра Эндрю во время нашей первой встречи. Он принял меня за мисс Гамильтон. О да, теперь мне все было ясно. Он был молод и хорош собой; но, вероятно, все его дорогие наряды вовсе не свидетельствовали о соответствующем им богатстве и воспитании.

– Я не знала о том, что мистер Гамильтон находится в родстве с лордом Даннохом.

– Его лордство является старшим братом мистера Гамильтона. Я думаю, что именно поэтому мистер Гамильтон и уехал так внезапно, – сообщила миссис Кэннон. – Здоровье лорда Данноха внушает большие опасения.

– Но у его лордства нет сыновей?

– Были. Два прекрасных сына. – Миссис Кэннон печально вздохнула. – Один умер во младенчестве. Ну а другой утонул прошлой весной в Оксфорде – лодка перевернулась. Именно по этой причине мы были в Лондоне в апреле. Его лордство не смог перенести известия о смерти сына, и его хватил апоплексический удар. Одно время мы думали, что лорд Даннох последует прямиком за своим наследником в царство вечного блаженства. Сейчас это вопрос нескольких педель, и очень скоро мистер Гамильтон станет лордом Даннохом.

Я простилась с миссис Кэннон и вернулась к себе в комнату. Больше всего меня огорчала моя собственная тупость – похоже, я просто не хотела узнать правду. Ведь в первый же раз, как я увидела мистера Гамильтона, он упоминал о Гамильтонах Даннохских. Да, конечно, но у этих старинных семей всегда так много побочных ветвей, и некоторые из них бедны как церковные мыши, а его образ жизни никогда не давал оснований предположить, что он ожидает каких-то серьезных изменений. Что же до Аннабель...

Всегда и везде Аннабель! Я пыталась поговорить о ней, пыталась побеспокоиться о ней. Но она не нуждается в моем беспокойстве. Она станет самой богатой наследницей в Шотландии. Сэр Эндрю превосходно ей подойдет. Они оба глупы, поверхностны и эгоистичны. Нет сомнений в том, что они будут счастливы вместе.

На следующий день мое настроение не улучшилось. Я не могла ничем заняться – все валилось у меня из рук. Библиотека была запретной территорией – слишком много с ней связано воспоминаний, – и у меня не было настроения заниматься набросками. Я заглянула в комнату Аннабель и обнаружила ее и миссис Кэннон, погруженными в муки рождения нового платья. Покрытый розами атлас покрывал пол, словно дорогой ковер, и миссис Кэннон ползала по нему, словно гигантский жук, с ножницами в руках, тогда как Аннабель смотрела на все это с кровати и давала указания.

Места для меня там не было. Я удалилась в еще более скверном настроении, чем раньше. Конечно, я знала, что брожу по дому, стараясь оттянуть время, уклониться от той работы, что мне надлежало сделать – мне следовало написать моему кузену Рэндэллу. Если я и лелеяла какие-то глубоко запрятанные надежды (а, господи боже, они у меня были!), то они рассыпались в прах с отъездом мистера Гамильтона. Я знала, что должна приготовиться к отъезду до того, как меня официально отошлют из дома.

Может быть, если бы Рэндэлл был человеком другого сорта, я бы могла ему написать, но даже и тогда я, скорей всего, не стала бы этого делать. Истина заключалась в том, что я утратила самоуважение, гордость и прочие превосходные добродетели. Я больше не имела сил оторвать себя от хозяина, я могла совершить это лишь одним способом – прямиком сойти в могилу и чтоб меня засыпали землей. Если он хочет, чтобы я продолжала жить, он должен отослать меня от себя.

И как только я призналась себе в этом, мне стало немного лучше. Есть некоторое облегчение в том, чтобы встретить самое худшее лицом к лицу. Но я все еще не находила себе покоя, дом давил на меня. Я пошла в конюшню и попросила Иана оседлать мне Шалунью.

Я не знаю, почему решила направиться в Глендэрри – может быть, потому, что больше ехать было некуда. Я никогда не бывала там, но сбиться с пути было невозможно; мне приходилось лишь послушно следовать за изгибами дороги и струящегося потока. Дорога вела сквозь чащу темных елей, где солнечный свет падал на землю пятнами, составлявшими изящный дрожащий узор, и через открытые вересковые пустоши. Наконец я увидела перед собой Глендэрри.