Когда он закончил, Шармэн подвела итог:

— То есть проблема не в одном оргазме за ночь, а в оргазме с одной партнершей, независимо от того, в ту же ночь, или через месяц.

— Да, мэм.

— Скажи, мастурбировал ты больше одного раза?

Дэниел ошеломленно кивнул. Сам он даже не подумал об этом.

— Поскольку ты не можешь полюбить дважды никого, кроме себя, сомневаюсь, что проблема физиологического характера.

Она встала, изящным движением стряхнула крошки тоста с пальцев и направилась к двери.

Дэниелу показалось, что она падает, но он не мог разобрать, от него или к нему. Он выпалил:

— Я хотел бы переспать с вами. Я думаю, с вами это удалось бы мне дважды.

Шармэн остановилась и обернулась, ее улыбка, казалось, чуть потеплела:

— Дэниел, я весьма польщена, но твое предложение меня совершенно не интересует. В первую очередь потому, что сейчас я провожу крайне ответственное исследование. К тому же я — не решение твоей проблемы.

— Раз уж я и так выставил себя дураком, можно задать еще один вопрос? Давно хотел спросить. Чья вы тетя?

— Ничья, — легко ответила Шармэн. — Матушкины Гусыни прозвали меня так много лет назад. Мало кто знает об этом — и я надеюсь, ты не станешь распространяться — но я дочь Полли Макклауд.

— Матушка Гусынь — ваша мать?

— Да. Хотя я, разумеется, не прихожусь девушкам тетей.

— Почему вы не навещаете свою мать?

— Навещаю.

— Ох, — Дэниел не нашелся, что сказать. Она вела себя так, как будто ему это было давно известно, но откуда бы он мог знать, если никто об этом не рассказывал и постоянно уклонялся от ответа?

— Меня ждет работа, — закончила разговор Шармэн, — а тебя — гость. Спокойной ночи, Дэниел.

Дэниел был почти уверен, что приехал Вольта, но вместо него с изумлением обнаружил у дверей своей хижины коренастую женщину с белоснежными волосами. На секунду ему показалось, что это Полли Макклауд — но когда он узнал гостью, это повергло его в такой же шок, как и первая встреча с ней.

— А ну, вспоминай, — пригрозила она.

— Долли Варден.

— Если не веришь, могу предъявить шрам на заднице. Да не стой как вкопанный, подойди сюда и обними старую кошелку — жду-не дождусь горячего молодого объятия!

Облапив Долли, Дэниел осознал, что со смерти матери это первый встреченный им человек из той, прежней жизни. — Моя мать умерла, — сказал он как мог спокойно.

— Знаю. Скорблю. Именно поэтому я здесь. Я приехала в качестве посредника.

— Между кем и кем?

— Между АМО и Шеймусом Мэллоем.

Дэниел помотал головой:

— Что-то я сегодня плохо соображаю. Объясните.

— Вольта рассказал, что смерть твоей матери, по твоим предположениям, не была случайной, что она предостерегла тебя об опасности перед тем, как бомба взорвалась, и что ты хотел бы знать имена сообщников Шеймуса, поскольку они могут иметь отношение к взрыву. Когда информация дошла до Шеймуса, он позвонил Вольте и сказал, что не назовет имен до тех пор, пока не убедится, что ты действительно слышал крик своей матери. Видимо, Шеймус думает, что Вольта выдумал все это, чтобы вытянуть из него скрытую информацию или просто причинить боль. Вольта предложил вести дела через посредника. Они выбрали меня.

— Можете сказать Шеймусу, что это правда, — сказал Дэниел. — И я действительно хочу знать имена остальных.

— То есть ты считаешь, что это не был несчастный случай?

— Может быть. Не знаю. Она крикнула — и бомба тут же взорвалась. Мне кажется, это было убийство.

— Твои предположения?

— Не знаю. Поэтому мы с Вольтой и просим назвать остальных.

— Я передам это Шеймусу.

— Где он?

— Дэниел, — с упреком сказала Долли, — ты ведь понимаешь, что это строго конфиденциально.

— Хорошо, как он?

— Переживает. Он любил Эннели.

— Я тоже, — произнес Дэниел с дрожью в голосе. — Передайте ему, что раз мы оба не виноваты, надо поговорить с остальными тремя, особенно с изобретателем бомбы.

— Шеймус просил предупредить тебя, что Вольта — хитрый и сильный человек, который был против хищения плутония.

— Вы тоже считаете, что Вольта замешан?

— Лично? Вряд ли. Но он действительно силен и влиятелен.

Дэниел вытер глаза.

— Долли, можно мне задать вам вопрос, который не имеет отношения ко всему этому?

— Я тебя слушаю.

Долли выслушала Дэниела, и когда он закончил, уточнила:

— То есть ты можешь провести с одной и той же женщиной только одну ночь?

— Именно.

— Так постарайся провести ее достойно.

Долли уехала вместе с Шармэн на следующее утро, заверив Дэниела, что Вольта свяжется с ним, если (и как только) Шеймус назовет имена.

Примерно в то же время семьюдесятью милями вверх по реке Джейд Лейвл и Энни Сойер поджидали Матушку с ежеутреннего омовения в Руже. Они встретили ее на тропинке. Короткие седые волосы были еще влажными после купания. Она выслушала рассказ о проблеме Дэниела, переводя внимательные глаза орехового цвета с одной рассказчицы на другую.

Ответ Матушки был кратким и определенным:

— Не связывайтесь с ним. У него свой путь.

Энни и Джейд вздрогнули. Матушка крайне редко высказывалась так эмоционально и прямо.

Когда они поблагодарили ее и повернулись, чтобы уйти, она добавила смягчившимся голосом:

— Я-то знаю — о, мне ли не знать! — как они притягательны…

Через месяц, когда весь урожай был собран, расфасован и реализован, Дэниел попытался последовать совету Долли. Однако его проблема не исчезла. Последние слова Матушки дошли до всех Гусынь без исключения, и девушки, не успевшие еще познать Дэниела, торопились это сделать. Ко Дню Благодарения все Гусыни были исчерпаны.

Дэниел сидел на берегу и ловил рыбу на блесну. Он едва не свалился в реку, когда позади него возник Вольта:

— Ну как, клюет?

— Нет.

— Зато у нас, кажется, клюнуло. Мы почти узнали, кто убил твою мать. Это человек, который делал бомбу, Гидеон Нобель.

— Почему? — единственное, что Дэниел смог спросить.

— Он был долгие годы влюблен в нее.

— Неправдоподобно. Хотя бы потому, что она никогда не упоминала о нем. — Дэниел начал сматывать леску.

— Это одна из причин — его чувство не было взаимным.

Дэниел хотел было что-то сказать, но Вольта удержал его:

— Прошу прощения за дешевое представление — привычка со времен работы в шоу-бизнесе. Пойдем в дом, и я расскажу тебе все с самого начала, — если ты уже закончил с рыбалкой.

Они дошли до большого дома и сели в гостиной.

— Долли связалась с Шеймусом, — начал Вольта, — передала ему твои слова о том, что ты действительно слышал крик матери, и Шеймус, после нескольких недель раздумья, назвал нам имена остальных.

Он подал Дэниелу листок бумаги. Дэниел узнал каракули Шеймуса:

— Что значит «внутри»? — спросил Дэниел.

— Тот, кто проник внутрь вместе с Шеймусом. Как только мне назвали остальных — я тогда был в Мексике — я направил к ним наших лучших людей, и вот все, что им удалось узнать за столь короткое время:

Карл Фуллер «Глотка», за рулем всю жизнь, настоящий профи. Мы без труда нашли его в Миннеаполисе. Он рассказал, что застал только конец всей этой истории: он отвечал за транспорт и договаривался о том, где, как и откуда забирать остальных. Он не знал о второй бомбе и никогда не встречался ни с кем, кроме Шеймуса.

С Олафом Екбладом практически то же самое: надежный человек, полное отсутствие нервов, способен обезвредить любую сигнализацию. В прошлом АМО приходилось с ним сотрудничать, и мы были им весьма довольны. Ему было известно о том, что планируется ложный маневр, но он не знал ни имен, ни средств.

— А Гидеон Нобель знал? — перебил Дэниел.

— Ты забегаешь вперед. Гидеон Нобель познакомился с твоей матерью, когда ей было шестнадцать или семнадцать — она приезжала в Сан-Франциско.