Полковник отошел от окна и зашагал по кабинету, напряженно размышляя. Затем он сел за стол и что-то записал карандашом на листе бумаги. Отложив карандаш, Иван Антонович откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. В дверь постучали.

– Входите, – громким, слегка охрипшим голосом приказал Костомаров.

Дверь открылась. В кабинет вошел майор Коготь:

– Разрешите, товарищ полковник?

– Проходи, майор, присаживайся, – кивнув на стоявший напротив стола стул, сказал полковник.

Над головой Костомарова, на стене, висел большой портрет Сталина, глаза вождя внимательно смотрели на каждого входящего в кабинет.

– Ты вчера, майор, прекрасно поработал, впрочем, как и всегда. Официальная версия случившегося, как мы и обговаривали с тобой, – капитан Полищук покончил жизнь самоубийством. Мало ли, сдали нервы, к примеру.

– Так точно, товарищ полковник, – кивнул Коготь.

– Немецкий шпион Полищук уничтожен, – задумчиво произнес Костомаров. – И он проглотил нашу наживку.

– Да, товарищ полковник, Полищук передал в Абвер информацию о полигоне.

– Которую ты ему умело подбросил, Коготь, – полковник улыбнулся. – Говорящая у тебя фамилия, майор. Уж если ты в кого-то вцепишься, то все – считай, каюк, живым враг не уйдет.

– Стараемся по мере сил, Иван Антонович, – пожал плечами Коготь.

– Теперь надо встречать гостей. Что думаешь насчет этого, майор?

– Безусловно, противник направит в район полигона разведывательно-диверсионную группу. Это как пить дать.

– Вот и я о том же, – подхватил Костомаров. Он снова поднялся из-за стола и принялся расхаживать по кабинету. Наконец полковник остановился рядом с Когтем: – Я думаю, майор, в наших интересах, чтобы этих групп было побольше. Понимаешь? – пристально посмотрел на майора полковник.

– Конечно, Иван Антонович, я все прекрасно понимаю. Нам нужно, чтобы на полигон были оттянуты лучшие силы Абвера.

– Правильно мыслишь, майор. Наша задача проста и понятна – заставить Абвер работать вхолостую, поглощая его лучшие силы. Дезинформация и уничтожение Полищука кладет начало крупномасштабной операции. Создание полигона было важным звеном ее подготовительного этапа. Теперь настало время собирать урожай. Все для этого готово.

– Жду ваших распоряжений, товарищ полковник, – распрямил плечи Коготь.

– Долго ждать не придется, – Костомаров усмехнулся, достал папиросу из пачки, лежавшей на столе, и закурил. – Тебе не предлагаю, знаю, что ты завязал. Кстати, объясни, почему.

– Вы же знаете, Иван Антонович, жена у меня врач-хирург, вот она и объяснила мне, что, простите, не очень это полезное дело, – деликатно пояснил майор.

– Возможно, она и права, только с нашими ежедневными нагрузочками надо ведь и каким-то образом взбадриваться.

– Кроме того, Иван Антонович, как вы знаете, иногда мне приходится побегать, так что надо держать себя в форме.

– Ну-ну, побегать тебе на полигоне и вокруг него придется немало. В общем, ты сам отбери нескольких опытных офицеров контрразведки. С ними тебе и придется вылететь на полигон. Наверху, – полковник ткнул пальцем в потолок, – от нас ждут результативной работы. Начальник СМЕРШа товарищ Абакумов лично будет следить за ходом операции на полигоне. А я отвечаю за нее головой, и если что, сам понимаешь… Короче, я рассчитываю на тебя и твою группу, майор.

– Мы выполним боевую задачу, – твердо сказал Коготь.

– Другого ответа я и не ожидал от тебя, майор. И вот что еще, – Костомаров помолчал и, глубоко затянувшись, выпустил струю сизого дыма в потолок, – ты отлично знаешь, что начальник СМЕРШа напрямую подчиняется Верховному главнокомандующему товарищу Сталину, поэтому ставки весьма серьезные. Ты уж постарайся. Хочу, чтобы ты знал, Коготь: для выполнения операции на полигоне я лично рекомендовал тебя товарищу Абакумову. Он внимательно изучил твое досье и дал согласие. А в СМЕРШе собрано немало достойных офицеров, других мы и не держим. В общем, начальство в тебя верит.

– Благодарю, Иван Антонович, за доверие, – кивнул Коготь.

– Даю тебе, – полковник взглянул на настенные часы, – с этого момента двое суток на подбор группы и проработку нюансов проведения операции.

– Сколько человек должно войти в состав группы? – спросил майор.

– Думаю, – Костомаров помолчал, прикидывая в уме, – человек пять будет в самый раз. Ты, естественно, будешь шестым. На полигоне есть охрана, так что, если потребуется, ты всегда сможешь усилить группу. Короче, занимайся подбором людей, все взвесь, продумай каждую мелочь. Хотя в нашей работе мелочей не бывает, и ты это знаешь не хуже меня, – поправил себя Иван Антонович. – А через двое суток я жду тебя в своем кабинете. Назовешь состав группы, и в тот же день на бомбардировщике вылетите на полигон. Задача ясна, майор? – взглянув на Когтя, спросил полковник.

– Так точно.

– Тогда иди, работай.

Коготь поднялся со стула и вышел за дверь. Он прошел по широкому коридору почти в самый его конец, спустился по лестнице на первый этаж, козырнул проходившему мимо полковнику и, открыв ключом дверь своего кабинета, вошел внутрь.

Майор связался по внутренней связи с капитаном Бородюком и попросил его принести «Личные дела» военнослужащих СМЕРШа. Впрочем, кандидатура одного из офицеров не вызывала у Когтя ни малейшего сомнения.

Вскоре на стол майора легли «Личные дела» смершевцев. Коготь быстро отыскал среди них папку с фотографией своего друга. Он развязал ее и прочел: «Лейтенант Андрей Викторович Самойлов. Двадцать восемь лет. Не женат. Специализация: военная медицина, снайпер. Мастер спорта СССР по стрельбе из пистолета. Инициативный, быстро принимает решения, отважный. Награжден двумя орденами Красной Звезды и двумя медалями “За отвагу”».

Коготь прикрыл глаза. Немецкая бронетехника наступала на Смоленск в 41-м. На одном из направлений на ее пути встал взвод тогда еще лейтенанта Когтя. Всего две пушки, три противотанковых ружья, гранаты и безграничная ненависть к лютому, вероломному врагу.

Рядом с дорогой возвышался холм, на вершине которого и окопались бойцы Когтя. Первыми двумя пушечными снарядами они подбили два фашистских танка, шедших в авангарде колонны. Начался ожесточенный бой. Холм трясло от разрывов немецких снарядов так, словно разразилось мощнейшее землетрясение. Уже в первые минуты боя были убиты пятеро бойцов Когтя. Младший лейтенант Андрей Самойлов метался по траншее с медицинской сумкой, перевязывая раненых. Однако немцы тоже несли потери. Запылал еще один танк и два бронетранспортера. Самойлов, не расстававшийся со снайперской винтовкой, точными выстрелами уничтожил семь фашистов.

Немцы через громкоговоритель предлагали бойцам Когтя сдаться. Но командир взвода подбил из противотанкового ружья еще один вражеский танк, едва немецкий агитатор закончил свою речь.

На следующий день с утра холм атаковало звено «мессершмиттов». Но боевой пыл фашистов быстро остыл, когда Самойлов, а затем и Коготь сбили из противотанковых ружей каждый по фрицевскому самолету. Немцы осатанели от злобы и обрушили на высоту шквал огня. Но стоило фашистской колонне двинуться вперед, как огрызнулась единственная целая русская пушка. Коготь сам наводил орудие на цель, подбив еще три танка.

Раненного осколком в голову и контуженного, Когтя вынесли с холма Самойлов и еще двое оставшихся в живых солдат. «Держись, лейтенант, – подбадривал командира Самойлов. – Я еще на свадьбе у тебя отплясывать буду». Впрочем, так и вышло. Когда в 42-м Коготь женился на Варе Аксеновой, Самойлов действительно плясал вприсядку у них на свадьбе.

Майор улыбнулся и, закрыв личное дело Андрея Самойлова, подумал: «С Андрюхой мы многое прошли, чудом выжили тогда под Смоленском, значит, идти нам и дальше вместе».

К вечеру Коготь отобрал нужных ему людей. Взяв «Личные дела», он направился к Костомарову.

– Разрешите войти, товарищ полковник? – раздался с порога кабинета громкий, раскатистый голос Когтя.

Иван Антонович оторвался от документов, с которыми работал.