— Я должен перед тобой извиниться за вчерашнее. Не знаю сам, с чего я сорвался… Это было глупо с моей стороны, я приношу свои извинения. Тем более что весь вечер прошел так чудесно… до того момента. По крайней мере, я давно себя не чувствовал таким счастливым.

— И я тоже. Я тоже должна извиниться…

— Ты-то тут при чем? Ничего. Ты, главное, не волнуйся, пройдет несколько дней, и к тебе вернется твое привычное равновесие. Мне раньше следовало бы догадаться. Вместо этого я повел себя глупо и нетерпеливо, как подросток…

Сабрина нахмурилась.

— Кто тебе сказал о моем «привычном равновесии»?

— Нат. Мы немного поговорили с ним о последствиях шока и сотрясения. Нам ничего не грозит, слава Богу. Он просто предупредил меня, чтобы я вел себя осторожнее. — Гарт протянул к ней руку ладонью вверх. Немного поколебавшись, она протянула ему свою руку.

— Мне всегда бывает стыдно и неловко, когда я зря обижаю человека. Прости.

— Спасибо, — ответила она мягко и убрала свою руку назад. — Может, мне самой приготовить гарнир?

— Нет. Сегодня ты будешь только отдавать распоряжения, тем самым, разделяя с нами ответственность за возможную неудачу. Что мне теперь делать?

Гарт подключил к готовке ужина Пенни и Клиффа. Сабрина поудобнее устроилась на диване, поджав под себя ноги. Она подсказывала им, что делать, и размышляла. Дни текли своим чередом. Новая жизнь приобрела свой размеренный ритм. Но Сабрина не переставала терзаться противоречивыми мыслями. Ее жизнь здесь уже не походила на недельное приключение. Она уже не чувствовала себя временной гостьей. Здесь был ее дом, здесь была ее семья. Она привязалась к этой жизни сотнями невидимых нитей, ее планы строились не только на день вперед, а на неделю, даже на две…

Но как она может строить какие-то планы? Она не имела права изменять размеренную жизнь этого дома, ибо он был не ее. Она не имела права начинать дела, которые не могла закончить до своего отъезда в Лондон. Она не могла позволить себе совершить ни единой ошибки, ибо это сразу выдаст ее с головой. Она не имела права любить Пенни и Клиффа, ибо потом ей будет невыносимо тяжело расставаться с ними… И вот Гарт еще… Гарт.

От него она более всего обязана держаться в стороне.

— Ужин готов, — улыбаясь, объявил Гарт и протянул руку, чтобы помочь Сабрине подняться с дивана. В пятницу Хуанита снова пришла. Но вначале позвонила Долорес:

— Не будь с ней такой строгой. Она не любит, когда ей приказывают.

— Долорес, но я ведь должна буду сказать, что хочу, чтобы она сделала.

— Не надо. Пусть делает то, что нравится. В этом случае у нее все прекрасно получится, вот увидишь. Ты, конечно, можешь вносить предложения, но что же касается обеда…

— Звонок в дверь. Поговорим позже, Долорес.

Ни слова не говоря, Хуанита сразу же принялась за уборку комнат. Сабрина же стала делать то, что, по ее мнению, должна была делать Стефания в это время года: она убирала летнюю одежду и доставала из шкафов зимнюю. В полдень к ней подошла служанка:

— Как насчет обеда? «О, где вы, миссис Тиркелл?!»

— Посмотрите в холодильнике. Что вам понравится, — сказала Сабрина.

Она как раз складывала свитера. Гипсовая повязка здорово мешала, и в результате одежда посыпалась на пол. Хуанита живо подобрала ее.

— Миссис Голднер и некоторые другие леди обычно сами готовят мне еду…

Сабрина приняла из ее рук свитера.

— Спасибо. Скажите, Хуанита, а вы для себя готовите дома?

После некоторой паузы служанка утвердительно кивнула.

— Да, мэм, — сказала она и сошла по лестнице вниз.

Через час, когда Сабрина сама захотела поесть и спустилась на кухню, она увидела оставленное на столе блюдо с холодным нарезанным мясом, помидорами и французской булкой. Рядом, завернутые в салфетку, лежали столовые приборы, и стоял стакан сока. Пока Сабрина с удивлением разглядывала сервировку, из гостиной показалась Хуанита.

— Очень любезно с вашей стороны. Большое спасибо. Вы сами уже поели?

— Да, мэм.

И Хуанита вернулась в гостиную. Позднее они встретились на дворе, где Сабрина подстригала розы.

— Каждая вторая среда у меня свободная. Если хотите, я могу приходить к вам.

— На сколько вы рассчитываете, Хуанита?

— Тридцать долларов плюс расходы на транспорт.

Могут ли они себе это позволить? Сабрина не знала, Стефания обычно сама выполняла все работы по дому. Но это Стефания! «Почему я должна на себя все это взваливать? — подумала Сабрина. — Ведь дома меня обслуживает миссис Тиркелл. К тому же я буду здесь всего несколько недель. Когда Стефания вернется, она все равно все изменит по своему вкусу и привычкам, а пока…»

— Хорошо. Значит, на следующей неделе? Или через среду?

— На следующей неделе.

— Отлично.

И Сабрина вновь занялась розами. Она понимала, что только что между ней и Хуанитой состоялось нечто вроде игры «чья возьмет?». И обе остались в выигрыше: Хуанита по-своему убралась в доме, Сабрина не стала готовить обед.

Оставался вопрос: за кем последнее слово в этом споре? За Хуанитой, она, во всяком случае, так решила. Сабрина едва удержалась от смеха.

«Ну, ничего, — подумала она. — Подожди! Вот придет Гарт!»

На ужин они доедали то, что им принесли друзья и знакомые за эти дни. Сабрина молча ела и слушала, как Гарт и Клифф обсуждали футбольную игру, которая состоялась днем. Клифф забил два гола.

— Жаль, ты не видела, мам! Это было так здорово! Наследующей неделе состоится последний матч сезона. Ты придешь поболеть? Мне всегда нравится, когда вы с папой сидите на трибунах. Я лучше играю.

— Конечно, приду, — сказала она. — Я думаю, что Пенни нужно подумать об этом.

После этого она вновь замолчала и стала слушать их разговоры. Гарт постоянно смотрел на нее вопросительным, выжидающим взглядом. Он думал, что она вот-вот поведет беседу за столом или хотя бы включится в нее, но этого не происходило. В последнее время она была так разговорчива, и вот на тебе…

Сабрина молчала, ибо наблюдала за семьей со стороны.

— Голова все еще болит? — поинтересовался Гарт после ужина.

— Да, немного. Но боль забилась куда-то далеко внутрь, превратилась в такой… тупой шум, к которому я уже привыкла.

— Ты сегодня такая тихая. Плохой день выдался?

— Наоборот, хороший. Даже смешной…

Пенни принесла коробку с мороженым, и пока Гарт раскладывал его по тарелкам и наливал кофе, Сабрина рассказала ему о том, как она общалась с Хуанитой. Он то и дело срывался на смех, но был очень удивлен:

— Ты всегда говорила, что чувствуешь себя неуютно, когда приходится отдавать кому-нибудь распоряжения. И поэтому, дескать, нам не нужно иметь прислугу.

— О! Не знаю, чем объяснить произошедшие перемены. Разве что сломанной рукой и ноющей головой. Но теперь мне вдруг стало нравиться распоряжаться. Кроме того, Хуанита не только заставила меня съесть приготовленный ею обед, но и уговорила нанять ее. Гарт изумленно вскинул брови:

— Ты наняла ее?

— На один день в неделю.

Сабрине надоело защищаться и оправдываться. Она привыкла к этому. В Лондоне она никогда ни перед кем отчитывалась за принимаемые ею решения. За них она отвечала только перед собой. Интересно, всегда ли советовалась Стефания с мужем, когда предстояло немного потратиться?

— Отлично, — сказал он, наконец. — Сама знаешь, сколько раз я сам предлагал так поступить. Просто стоило прежде поговорить со мной, обсудить…

«Я ни с кем не обсуждаю своих планов?» Но вдруг она вспомнила Антонио, который сидел напротив нее в «Ле Гавроше» и небрежно разрешал ее проблемы, говоря, что он избавит ее от ее же «лавчонки». Роскошь ли то, что она ни с кем не обсуждает своих планов? Или бремя?

— Прости, — сказала она Гарту. — Мысль явилась как-то сразу и…

Зазвонил телефон. К нему подскочил Клифф, затем крикнул:

— Мам! Это тебя! Тетя Сабрина!

Сабрине трудно было расслышать далекий, прерываемый помехами голос Стефании из Лондона. Она говорила что-то насчет Антонио. Легок на помине!.. Чувствовалось, что она чем-то встревожена.