Сабрина взглянула на их скрещенные вместе руки и покачала головой:

— Знаешь, Пенни… Тебе нужно подождать. Пусть остальные делают, что им нравится. Не позволяй себе подражать им только из страха, что они будут смеяться над тобой. Не превращай любовь в траханье. Не превращай таинство в обычное действие, как рукопожатие, например. Жди появления в твоей жизни того, кто покажется тебе настолько особенным и милым, дорогим, что ты захочешь выразить ему свои чувства таким способом. Половая близость — не рукопожатие и не спорт после школы. Половая близость — сложный язык, Пенни. На этом языке говорит твое тело. Оно сообщает возлюбленному: «Я люблю тебя». Жди своего часа. Жди того, кому ты захочешь признаться в любви глазами, губами и всем телом.

Встретившись глазами с взглядом Пенни, в котором застыли восторг и изумление, Сабрина услышала эхо своих слов. И тут что-то надломилось в ней. Она почувствовала себя опустошенной и подавленной.

«Я не следовала в жизни своим же собственным советам. Я жалею…»

— Но если секс прекрасен, почему вы с папой почти никогда им не занимаетесь?

Наступила пауза. Со двора доносились ритмичные удары мяча о стенку: Клифф тренировался.

— Почему ты так решила? — спросила, наконец, Сабрина.

— Да он почти никогда не спит вместе с тобой. С некоторых пор. Это означает, что вы больше не любите друг друга?

— Нет, — быстро ответила Сабрина, не в силах видеть тревогу на личике Пенни. — Взрослые испытывают друг к другу сложные чувства, которые трудно объяснить одним словом. Они могут любить друг друга и, тем не менее, не иметь какое-то время половых отношений… ну, это что-то вроде отпуска, который они берут, чтобы отдохнуть друг от друга и разобраться в себе. Человеку необходимо иногда уединиться.

— Поэтому ты уехала в Китай?

— Это была одна из причин.

— А знаешь, у нас много ребят в школе, у которых родители разведены.

— Мы же не разведены! — тут же ответила Сабрина и укорила себя за излишнюю горячность, которая могла вызвать подозрения у дочери. Затем добавила спокойнее: — Мы не собираемся этого делать, Пенни.

— А когда ты уехала в Китай, мы с Клиффом думали, что этого как раз и следует ожидать. Ты уехала, а папа остался. Он очень горевал.

Сабрина от полноты чувств обняла Пенни за голову и прижала ее к своей груди.

— Я люблю тебя, мамочка. Не уезжай больше. Сабрина поцеловала ее в голову… Волосы у Пенни были темные и вьющиеся, как у Гарта… Сабрину захлестнула волна такой любви, о которой она даже и не подозревала.

«Не бойся, Пенни, я не дам тебя в обиду».

— Я тоже люблю тебя, девочка, — вслух сказала она.

Клифф, видимо, совсем потерял контроль над собой и колотил мячом о стену что было мочи. При каждом его ударе Пенни и Сабрина непроизвольно вздрагивали.

Наконец пытка окончилась.

— Эй! — крикнул он, просовывая голову в дверь. — Ну, вы закончили?

«Мне нужно взять пятиминутный тайм-аут», — подумала Сабрина. Но она понимала, что Клиффа это не устроит.

— Да. Заходи.

— Я могу остаться? — спросила Пенни. Сабрина вопросительно взглянула на Клиффа.

— Нам обязательно говорить наедине?

— Да нет, чего там, — махнул рукой Клифф, оттесняя сестру с ее места. Пенни опустилась прямо на пол, раскрыла свой альбом и стала рисовать в нем очередной эскиз. — Я… насчет работы по дому.

— Да? — удивилась Сабрина, улыбнувшись.

— Мне она не нравится, — буркнул Клифф. — И мне кажется, что я могу не заниматься ею. У меня и так дел по горло! Во-первых, школа, во-вторых, тренировки по футболу. А тут — еще работа по дому!

— Так, и что?

— Ну… три дела сразу. Слишком много.

— Два дела, если это вообще можно так назвать. Школа и футбол.

— Ну, хорошо, два. Но я еще работаю по дому. Где ты видела человека, у которого одновременно три работы?

— А как же я?

— Ты? Ну, ты ведь… мама.

— Отлично, я мама. И что это означает? Подумай сам. Я прибираюсь в доме, то есть выполняю работу служанки. Поверь мне, это не так приятно, как играть в футбол. Я повар. Вторая моя работа. Считай дальше. Я вожу вас на машине. Значит, еще и шофер. Три. Я стираю. Четыре. Садовник. Пять. Переставляю в доме мебель. Значит, дизайнер. Шесть. Я принимаю наших общих друзей и знакомых. Семь. Я ухаживаю за вами, когда вы заболеете. Восемь, если не возражаешь. Я работаю в университете. Девять, согласен? — «Интересно, Стефания делает все это?» — И, наконец, я, как ты сказал, обоим вам мама. А Гарту жена. Вот уже одиннадцать. Я могла бы кое от чего отказаться, сославшись на то, что совмещать одиннадцать работ трудновато. Так сколько, ты говоришь, у тебя дел сразу? Клифф смотрел на Сабрину выпучив глаза:

— Но… Ты ведь должна делать все это…

— Кто тебе сказал? Клифф задумался, взвешивая возможные ответы.

— Библия, — наконец нашелся он. Она звонко рассмеялась.

— В Библии также рассказывается о женщинах-воинах, которые проламывали мужчинам головы своими мечами. Ты хочешь, чтобы я еще и этим занималась?

— Нет, но… Ну, допустим, об этом не сказано в книжках и законах, но ведь всем же известно, что должны делать матери! Что они всегда делали и делают… Семейные традиции, которые не меняются со временем.

Она серьезно кивнула.

— А что должны делать сыновья?

— Ходить в школу.

— Это только в двадцатом веке. А раньше все было иначе. Все — за исключением разве что детей богачей — работали по двенадцать-четырнадцать часов в сутки на фабриках и угольных шахтах. Зарабатывали деньги, чтобы помочь родителям.

— Но это когда было!.. Она притворно изумилась и всплеснула руками:

— Подожди! Но ведь ты же говорил, что семейные традиции не меняются со временем. С минуту Клифф тупо смотрел на мать, ничего не соображая, потом вдруг широко улыбнулся:

— Поймала!

И они все расхохотались. Сабрина достала Клиффа здоровой рукой и, смеясь, схватила его за нос. Тут уж не сдержалась и Пенни. Они будто обезумели. Хохот, наверное, разносился далеко по округе. Такими их и застал Гарт, когда вернулся с работы и зашел на кухню. Сабрина тут же осеклась:

— Клифф, мы проболтали с тобой целый день, а что приготовлено на ужин?

— Да мы еще даже посуду не вымыли, — спохватился он, вскакивая с дивана.

— Привет, пап. Что нового сегодня открыл?

— Работаю над одной темой, но спешить не хочу, чтобы не разочаровать своего придирчивого сына, — ответил Гарт, однако глядел он в это время на Сабрину. — Я принес мясо. Если ты скажешь мне, как ты его сделала на прошлой неделе, я постараюсь управиться сам.

— Я сделаю, — проговорила робко Сабрина, вставая.

— Ничего, ничего, сиди. Мне хочется самому попробовать.

Гарту нравилось делать что-нибудь вместо жены, тем более что ему редко выпадала такая возможность. Обычно она бралась за любое дело сама, вне зависимости от своего самочувствия, и он не мог отговорить ее. Ему нравилось, когда она нуждалась в его помощи.

Сабрина села. Гарт тут же налил два стакана вина и поставил их перед ней на стол. Затем, следуя ее подробным инструкциям, он размолол перец в новой ступке, и вдавил перчинки в мясо с обеих сторон. Рядом с ним у раковины стоял Клифф. Он мыл тарелки и рассказывал о том, что происходило в тот день у них в классе. Сабрина заворожено смотрела на отца и сына, работавших вместе. На полу у ног матери вновь примостилась Пенни. Она рисовала, и что-то напевала себе под нос, полностью погрузившись в свой мир и начисто забыв обо всех. Сабрина же не забывала о семье ни на минуту.

И хотя у нее не совсем гладко складывались отношения с Гартом, ей казалось, что семейная жизнь уже крепко затянула ее в свои сети. И ей нравилось быть в такой атмосфере, чувствовать себя частью небольшого замкнутого мирка.

И все это несмотря на то, что вчерашний гнев Гарта так и не разошелся, повиснув в воздухе над ними.

Немного позже Гарт опустился на диван рядом с ней. Она инстинктивно отодвинулась в сторону. Он не заметил этого, глядя на свой стакан с вином.