Мы так увлеклись этой фантастической картиной, что не заметили, как вход в пещеру стал закрываться внезапно надвинувшимся ледяным полем. Тут поднялась нервная тревога. Надо было срочно удирать из сказочного замка, готового стать для нас невольной тюрьмой. Перепрыгивая со льдины на льдину, расталкивая упругий лед, пробираясь узкими, извилистыми лазейками, с огромным трудом нам удалось выбраться к ледоколу, уже приготовившемуся уходить в открытое море.

Короткое полярное лето закончилось. Солнце недолго баловало теплыми лучами начавшую оттаивать землю. Появились первые предвестники грядущей зимы: пасмурная погода, холод, изморозь, пронизывающие туманы и мелкий липкий снег. Неприветливо, угрюмо торчат так быстро потерявшие изумительные оттенки красок скалы; миллионы голосистых птиц покинули гнезда и улетели в теплые края. Остались лишь постоянные обитатели здешних мест — чайки, надоедающие своими нудными пронзительными криками.

29 августа в первый раз уйдет за горизонт похолодевшее солнце, а 19 октября надвинется долгая полярная ночь. Лишь 24 февраля скользнет первый луч солнца, чтобы сейчас же спрятаться.

21 августа, возвратившись в бухту Тихая, мы высадили на берег 16 архангельских строителей, которым дали задание в самом срочном порядке закончить внутреннее оборудование радиостанции.

В этот же день к вечеру «Георгий Седов» вышел в Британский канал и взял направление на север. Время для производства различного рода исследовательских работ, имеющих колоссальное научное значение, у нас строго ограничено. Суровая арктическая зима скоро скует ледяными путами морские дороги, и это заставляет дорого ценить каждый час. Чтобы не терять связи с колонией, мы передали им запасную маломощную телефонную радиостанцию, радиусом действия в 250 миль.

Хриплым протяжным эхом, отмеченным в горах, простились с берегом. Всем приятно снова вдохнуть свежий подсоленный воздух. Вся команда и члены экспедиции, словно впервые на море, торчат на палубе. Лишь среди собак, оставленных на берегу, паника. С диким лаем носятся они вдоль бухты, провожая нас, беспомощно поглядывая на уходящий ледокол.

Идем хорошей дорогой, широкими разводьями. Ледяные поля, словно чувствуя свою беспомощность, покорно, расступаются, давая путь победителю природы.

Под утро, на спущенной шлюпке Самойлович, географ Иванов, сотрудник экспедиции Баклан и я, выехали на остров Нансена. Впервые на эту неприветливую болотистую землю ступила нога человека, ибо американец Джексон, присвоивший ей в 1896 г. имя величайшего полярного исследователя, лишь видел ее издали, с корабля.

Осмотрели землю, произвели геологические обследования, а из камней соорудили гурий, который можно видеть со всех сторон Британского канала.

Снова в пути. Наша задача пройти в неисследованные районы до тех пор, пока позволят ледяные поля, в районы, где никогда и никем не производились научные работы, где глубина фарватера и характер течений еще являются тайной для человека. Карты этих областей совсем неточны, и берега не изучены. Вот, например, в английских картах Земля Нансена отмечена, как маленький островок, а мы обнаружили огромный остров, во всяком случае, куда больший, чем это показано на английских лоциях.

Сначала у самого горизонта, в сизой дымке тумана, на искрящемся ледяном ковре появилось темно-желтое пятно.

— Медведь! — закричали наши охотники, бессменно дежурившие на носу ледокола.

И правда: желтое пятно, по мере приближения к нему «Седова», зашевелилось и из мохнатого кома превратилось в едва заметную фигурку зверя. Владыка ледяной пустыни шел медленно, солидно и важно. Вытянув голову по направлению к судну, повидимому, обнюхивая воздух, он спокойным шагом, не спеша, двигался наперерез ледоколу. Вот он уже близко. Сейчас можно хорошо разглядеть три черных точки на его морде: два острых глаза и беспрерывно шевелящийся нос.

Надо вам сказать, что охота на медведей в арктических странах совсем не похожа на охоты, которые мы обычно себе представляем. Меткому стрелку совсем ненужно подкрадываться к зверю, ползти, стараться быть незамеченным. Медведь сам к нему придет. Владыка пустыни — по силе не знает себе равных, он никого не боится. Единственная его слабость — это любопытство. Поэтому он и сейчас так храбро подходит к судну, с удивлением рассматривая «незнакомого зверя».

На борту «Седова» суматоха. Длинной цепью выстраиваются стрелки, заряжают винтовки и от нетерпения и охотничьего азарта уже нервничают. Когда мы встретили первых медведей, у нас не было никакой организованности: мы их зверски расстреляли, всадив по пятнадцати пуль в каждого. Но сейчас мы уже приобрели определенный опыт. Весь состав команды разделен на группы, причем каждая группа стреляет по очереди.

На расстояние ста шагов подошел мохнатый гигант к ледоколу. Как ловко и изящно он перепрыгивает через полыньи! Трудно себе представить, что в этой туше больше полтонны веса. Остановился, зорко оглядывает ледокол, даже присел и встал на задние лапы.

— Смотрите! — возбужденно кричит боцман, — медведь-то позирует оператору.

Конечно, Новицкий с удовольствием пользуется бесплатной натурой. Не обращая внимания на крики нетерпеливых охотников, он в исступлении вертит ручку киноаппарата.

— Новицкий, перестань снимать, довольно! — кричим мы, — а то медведь сейчас уйдет.

Но попробуйте остановить оператора. Он не желает слушать наших уговоров. И вот, когда Мишка повернул свой огромный, широкий зад, за которым скрывались все наиболее уязвимые места, тогда нам дается сигнал открывать стрельбу.

Но в зад медведю стрелять бесполезно. Его можно лишь ранить и то не серьезно. В этих случаях медведь с огромной скоростью бросается в бегство, и маленькая пуля трехлинейной винтовки имеет мало шансов на хорошее попадание. Поэтому мы не сразу открываем пальбу, а ждем момента, когда медведь станет оглядываться на судно. Вот в это время меткий выстрел охотника попадает в цель.

Один из наших лучших стрелков Шмидт, так тот норовил с первого выстрела убивать медведей. Громадная туша как-то осаживается на задние лапы и валится набок. Ни хрипа, ни стона. Все происходит в глубоком молчании. Лишь в воздухе виснет гулкий выстрел винтовки, эхом отдающийся в громадных торосах.

Медведь убит. По шторм-трапу на лед выпрыгивают матросы, осторожно держа винтовки наизготове, подходят к убитому зверю, закидывают петлей на него канат и подтаскивают к борту судна. Тогда уж лебедкой его подтягивают на палубу, где остроносые лайки от радости устраивают шумный концерт.

Немедленно научный работник экспедиции Горбунов принимается за обмер туши и за разделку — снимает шкуру, копается во внутренностях и т. д. И пока он производит эту грязную и кропотливую работу, все тринадцать лаек рассаживаются вокруг него. Собаки облизываются и скалят зубы друг на друга: они уже заочно поделили добычу. Достается кое-что и судовому повару. Длинным ножом он отхватывает мягкие части животного, чтобы вечером на столе кают-компании угостить экспедицию прекрасными мягкими бифштексами.

Бывали случаи, когда к ледоколу подходила мать с медвежонком. Интересно, что малыш, не чувствуя опасности, подбегал чуть ли не к самому носу судна, так что матери резкими окриками приходилось его часто останавливать. А когда капитан давал хриплые гудки, то медвежонка нельзя было остановить, и он подлезал под самый пароход. Раз как-то мы убили мать, хотели поймать живьем медвежонка, но это нам не удалось из за того, что мы не слушались советов опытных матросов. Мы убрали убитого зверя на ледокол, а потом уж попытались окружить медвежонка. А этого нельзя было делать. По охотничьим правилам полагается оставить на некоторое время мертвое тело на льду, и тогда медвежонок ни за что не отойдет от матери и легко позволит себя окружить вооруженным матросам.

Медведи прекрасно плавают. Несколько раз были случаи, когда мы могли убедиться в их способностях. Они быстро работают лапами и очень ловко ныряют под небольшие льдинки. В воде убить их еще труднее, ибо мишенью является лишь небольшая голова, а бывают случаи, когда плавающего медведя убивать вообще бесполезно. Летом, например, медведи имеют мало жира, и тогда убитые туши сразу же идут на дно.