— Знаешь, Наташ, мне кажется здесь не в двойных стандартах дело. — нахмурился Холин. — Общественный резонанс он ведь тоже не на пустом месте возник. И не один только Евсюков тому виной. Просто у любого механизма существует определенный предел прочности. И в нашей с тобой краснознамённой он давно превзойден. Именно поэтому она в народе не любима и не уважаема. Оно бы и ладно — мы бы как-то ужились и без взаимной любви, ограничившись фиктивным браком — но ведь милицию еще и боятся! Вот это, на мой взгляд, самое страшное.

— Эт-точно! — поддержал Григория Вучетич. — Причём, боятся всех её представителей поголовно. Без оглядки на иерархию должностей и званий, которая столь много значит в системе координат МВД.

— А всё потому, что обывателю и в самом деле всё равно, кто завтра заедет ему в рыло: холёный, краснорожий сержант ППС или, к примеру, степенный, породистый офицер РУБОП. Тем более, что между первым и вторым принципиальной разницы нет никакой. Просто первый мечтает о том, чтобы когда-то стать вторым. А второй им уже стал и теперь мечтает о чем-то более возвышенном.

— Например, о пенсии по выслуге лет.

Народ дружно повернул головы: оказывается, Мешок, в свойственной ему манере, незаметно проскользнул в курилку и молча наблюдал за пьяными дебатами подчинённых.

— Ффу, Андрюха, так ведь и заикой можно сделаться! — облегченно выдохнул Виталий. — Мы ж были уверены, что всё начальство после совещания домой свинтило.

— А я, вишь, вернулся.

— Надеюсь, без Олега Семеновича?

— Без. Так что можете продолжать. Да, а что за повод?

— Гришка с Ильдаром амнистию празднуют.

— Во-во! Объясни ты нам, двум идиотам, по какому, собственно, поводу амнистия? — набросился на Андрея с распросами Холин.

— А это и не амнистия вовсе, — улыбнулся тот в ответ и пояснил: — Это всего лишь замена ожидаемого расстрела бессрочными каторжными работами.

— Всё едино. На дворе ведь вроде как не красный день календаря?

— А красный в Главке вчера был.

— А что там у них стряслось?

— Вчера были произведены массовые задержания членов ОПГ Литвина. В том числе, повязали его самого.

— Ни фига себе! — изумился Джамалов. — Это ж как они на такое сподобились? Самого Литву!

— Литвина удалось приземлить на основании показаний, которые успел дать Айрапетян. А киллер, которого ты, Ильдар, условно опознал по фото, есть никто иной, как бригадир Литвы по кличке «Зеча». Это от «Зенит, чемпион!». Говорят, большой поклонник футбола. Вечно ходит в «зенитовском» шарфе.

— Его тоже взяли?

— Пока нет, ищут. Но если возьмут, будут раскручивать его на Литву как на заказчика убийства. По сравнению с вменяемым тому рейдерством, этот вариант для следствия гораздо перспективней, а потому предпочтительней. Словом, по иронии судьбы убийство Айрапетяна пришлось очень кстати: мавр сделал свое дело — мавра можно завалить.

— Чудны дела твои, господи! — покачал головой Григорий. — Слушай, а чего нам шеф с утра по поводу Тараса говорил? Поэту-то за что спасибо?

— За раздолбайство, как ни странно. Да, кстати, а где сам-то?

— Как обычно. На очередные блядки ускакал.

— И, как обычно, наврал, — усмехнувшись, поправила Наташа. — По-моему донжуанский список Шевченко существует исключительно в его патологически больном воображении.

— Да бог с ними, с бабами его, — нетерпеливо встрял меж ними Джамалов. — Так что там за история? С каким раздолбайством?

— Шевченко сопроводиловку по Айрапетяну ещё накануне должен был в УРе согласовать. Но, как обычно, проваландался. В итоге вышло, что в день убийства бухгалтер официально не был передан нам и формально его отправка в Нижний лежала в зоне ответственности уголовного розыска. — объяснил Мешок. — В общем, всё получилось случайно. Хотя обычно у нас так и планируется… Ладно, народ, вы тут допивайте, конечно. Только без фанатизма! А я поехал. Подустал сегодня, от всех этих совещанок идиотских.

— Андрей, ты меня до метро не подбросишь? — попросила Северова.

— Зачем до метро? Я могу тебя прямо до дома подвезти.

Наташа посмотрела на Мешка с пьяной прищуринкой:

— Даже так? Ну, смотрите, господин майор. Я вас за язык не тянула.

— Вах! Зачем сейчас едешь, джан! Так хорошо сидим, да?! — придуриваясь, запричитал Ильдар и притянул Северову к себе. — Слющай, никуда не отпущу! Ночью поедем, такси возьмём, да?!

— Ночью? В такси? С лицом кавказской национальности? Ни-за-что! Я девушка порядочная! — хохотнула Наташа, высвобождаясь. — Андрей, буквально две минуты подождёшь, ладно? Я только… Носик, короче, припудрю…

Давно это было, года три назад, а может даже и чуть раньше, не суть. Случилось тогда между Мешечко и Натальей то, что в народе принято называть служебным романом. В ту пору Андрей был начальником отделения в знаменитом «убойном» отделе уголовного розыска, где под его руководством, в частности, тянул лямку опера и Гриша Холин. У последнего, к слову, имелось гораздо больше прав на нано-руководящую должность, но все его ментовские достоинства (опыт, профессионализм, выслуга, звание) перевешивались одним-единственным недостатком — повышенной склонностью к злоупотреблению алкогольными напитками. Нет, конечно в этой части Мешок также не был ангелом и, что называется, прикладывался регулярно. Однако согласитесь, что между «регулярностью» и «запойностью» дистанция всё-таки огромного размера? А вот Наташа Северова на тот момент подвизалась в одной из самых блатных служб питерского Главка. А именно — в пресс-службе, куда она попала исключительно стараниями… Впрочем, об этом чуть позже.

Однажды команде Мешка крупно подфартило: по горячим следам им удалость поднять громкое убийство крупного питерского бизнесмена. Причём оперативники вычислили и задержали как непосредственно самого убийцу, так и заказчика преступления, что по нынешним временам большая редкость. Тема получила большой резонанс и была подхвачена большинством городских СМИ. Так что неудивительно, что вскоре Андрею позвонили из пресс-службы Главка и, ссылаясь на указание верховного главнокомандования, приказали прибыть лично и под запись рассказать об очередной героической страничке в нелёгкой жизни сотрудников уголовного розыска. Вот Мешок и прибыл. А по прибытию на место встретился и познакомился с Наташей. И уж так познакомился, что тем же вечером (благо накануне жена с дочерью укатили на юга) они с Северовой до полуночи кутили в ресторане, а после оказались в одной постели в богато обставленной трехкомнатной квартире на проспекте Металлистов.

Здесь надо сказать, что Наташа до сих пор с теплотой вспоминала то доселе неведомое ей ощущение, с которым она проснулась тогда рядом с Андреем. И удивилась вовсе не отсутствию лихорадочного «погуляли» и не исчезновению синдрома «убирать глаза в сторону». Она удивилась абсолютному спокойствию и желанию обнять. И хотя тем утром буквально через каких-то пару часов с дежурства должен был вернуться ее благодетель, она не ринулась сходу зачищать и выпроваживать Андрея со словами «созвонимся».

В тот раз, уходя от Северовой, на первом этаже Мешок интуитивно вскрыл нужный почтовый ящик и, помимо всего прочего скомканного, в его руках очутился конверт на показавшееся подозрительно знакомым имя. Андрей разорвал и прочитал. Опера, они ведь такие… Как гинекологи. Не важно содержание — важно обращение. Мешок пробежался по строчкам и повторил «Ой-йо!», но уже в иной интерпретации. «Нам поперло… Или наоборот…» — пошкрябал затылок опер и по приезду в контору осторожно навёл справки. Так он узнал, что Наташа Северова в недавней прошлой жизни работала парикмахером в элитном салоне на улице Чайковского, куда, по-соседски, так любили наведываться милицейские бонзы. И что переквалифицироваться в аттестованные сотрудники милицейской пресс-службы ей помог никто иной как заместитель начальника УБЭП ГУВД полковник милиции Турвиненко. С которым Наташа, выражаясь скучным юридическим языком, сожительствовала на протяжении последних полутора лет.