Не все литераторы «Современника» одобряли эту затею. А Василий Боткин, например, был просто возмущен.
«Нельзя, любезный друг, нельзя срамить так свой журнал – это балаганство, это унижает литературу», – высказывал он Панаеву.
Сам Некрасов, весьма опытный в коммерческой литературе, относился к начатой работе не слишком серьезно, как к досадной необходимости. О чем сообщал Тургеневу в Париж: «Я пустился в легкую беллетристику и произвел вместе с одним сотрудником роман в восемь частей и 60 печатных листов… Если увидите мой роман, не судите его строго: он писан с тем и так, чтоб было что печатать в журнале, – вот единственная причина, породившая его на свет».
Роман назвали «Три страны света». В нем соблюдались все требования и приемы авантюрно-приключенческого жанра. Панаева писала в основном любовно-романтическую часть сюжета, Некрасов живописал контрасты богатства и бедности, жалкое состояние городской нищеты.
Интересно, что цензура, прежде чем позволить печатать еще не оконченный роман, взяла письменные заверения авторов, что содержание последующих глав окажется вполне благонадежно. Существует документ, в котором Панаева и Некрасов заверяют, что роман «будет производить впечатление светлое и отрадное, все лучшие качества человека: добродетель, мужество, великодушие, покорность своему жребию будут представлены в лучшем свете и увенчаются счастливой развязкой…»
«Три страны света», подписанные именами Н. Некрасов и Н. Станицкий (псевдоним Панаевой), начали печататься в 1849 году. Нужно сказать, что первый опыт коллективного творчества увенчался успехом. Публика с вниманием следила за перипетиями сюжета, и число подписчиков продолжило расти. Некрасов быстро понял, что только на литературе, сеющей «разумное, доброе, вечное»[4], хороших денег не заработаешь. В редакцию стали приходить письма от иногородних читателей с искренними словами благодарности. Но были и недовольные письма. В одном из них предлагалось напечатать роман, написанный десятью авторами, под названием «В пяти частях света». Авторы заверяли, «что этот роман будет не чета вашему мизерному бездарнейшему роману»[5].
Однако в основном высокоинтеллигентная публика понимала, что к чему, а не высокоинтеллигентная требовала продолжения. Даже В. П. Боткин, в конце концов, изменил свое мнение и с живейшим участием интересовался ходом работы.
Соавторы почувствовали огромное облегчение, приблизившись к финалу истории, выходившей частями в пяти номерах «Современника» за 1849 год.
– Боже, как стало легко жить! – подвела итог Авдотья Панаева.
Но литература потребовала новых жертв. Проходит совсем немного времени, и Некрасов предлагает приниматься за новый роман. Он уже продумал тему и основные направления сюжета. Им же было найдено название для нового романа – «Мертвое озеро». В этой работе гораздо большая доля участия досталась Панаевой. Некрасов написал всего две-три главы. Поэтому подписи под выходящими главами поменялись. Теперь Н. Станицкий был на первом месте. Тема нового панаевско-некрасовского произведения оказалась более известной Авдотье Яковлевне. Актерская среда, быт закулисья, театральные нравы. Роман вышел в 1851 году и стал так же популярен, как и предыдущий.
Общий труд их и сблизил. В 1848 году совместное проживание в одной квартире, совместная работа в журнале, совместное написание романа, можно сказать, естественно привели к совместной спальне Некрасова и Панаевой. Ее супружеская жизнь с Иваном Панаевым давно превратилась в фикцию. И вот она наконец наставила ему рога. Сначала их связь была тайной, потом открытой. Некрасов последовательно и решительно отнял у Панаева сначала совладение журналом, потом совладение женой.
Однако он долго добивался ее взаимности. Искренне страдал, даже думал с горя броситься с обрыва в Волгу, когда ездил в родное имение. Писал много лирических стихотворений.
Как долго ты была суровой,
Как ты хотела верить мне,
Как верила и колебалась снова…
Одно из них, правда, оказалось довольно циничным.
Зачем же тайному сомненью
Ты ежечасно предана?
Толпы бессмысленному мненью
Ужель и ты покорена?
Не верь толпе – пустой и лживой,
Забудь сомнения свои,
В душе болезненно-пугливой
Гнетущей мысли не таи!
Грустя напрасно и бесплодно,
Не пригревай змеи в груди
И в дом мой смело и свободно
Хозяйкой полною войди!
На самом деле она давно была хозяйкой в своем доме. Где и Некрасов почувствовал себя хозяином.
Счастливый день! Его я отличаю
В семье обыкновенных дней;
С него я жизнь мою считаю,
Я праздную его в душе моей.
Он добился своего. Как это часто бывает, Авдотья полюбила Николая позже, но зато крепче. Потом придет момент, когда она станет искать с ним сближения, а он будет от нее бегать. Но до этого было еще далеко.
Последние годы царствования Николая I с 1848 по 1855-й отмечались ужесточением режима и названы в истории «мрачным семилетием». Для Некрасова этот период оказался счастливым в личном плане. Его стихи становились все лучше. Не огорчало даже то, что охранка приставила к нему негласное наблюдение. Огорчало только то, что посреди удач и успехов на него вдруг нападала ужасная хандра, падение настроения. Это было следствием болезни. У поэта хватало сил ее одолевать, а у его новой музы Авдотьи хватало сил поддерживать его в такие моменты.
Сама Панаева тоже расцвела в творческом плане. Совместная работа над «Тремя странами света» и «Мертвым озером» вдохновила ее на индивидуальное творчество. В 1852 году она написала повесть «Семейство Тальниковых». На автобиографическом материале о детстве в актерской среде.
Некрасов высоко оценил творчество своей подруги и предложил напечатать повесть в составленном им «Иллюстрированном альманахе», написав к ней предисловие. Но цензурный комитет запретил выпуск альманаха, и, как выяснилось, именно из-за повести Панаевой. Министр Бутурлин лично наложил свою резолюцию: «Не позволяю за безнравственность и подрыв родительской власти».
Однако начинающую писательницу это не могло остановить, она стала регулярно печатать свои рассказы все под тем же псевдонимом Н. Станицкий. При этом, сделавшись писательницей, она оставалась… фантастически безграмотной. Писала «дерзский», «счестное число», «учавствовать». И Некрасов безропотно исправлял ее грамматические ошибки.
Кроме того, на ее плечах лежало множество забот по ведению политики журнала, организации приемов и обедов для нужных людей. Здесь очень пригодились ее актерские навыки, полученные в детстве. С важными чинами она была великосветской барыней, с бедняками – сама простота и сердечность. Авдотья стала типичной хозяйкой литературного салона.
И при этом она сохраняла статус замужней женщины. Официальный муж всегда оставался рядом. Безвольный ветреник удивительно быстро смирился со своим положением и вскоре уже занимал в своей квартире лишь одну комнату, милостиво отведенную ему Некрасовым. При этом то ли по врожденному благородству, то ли из отсутствия гордости, он не жаловался на изменение своего статуса. «Я сам был своим злейшим врагом. Я сам испортил свою жизнь», – признавался он друзьям.
Деньги, вложенные Панаевым в «Современник», вернулись к нему уже через год. Вернулись и ушли сквозь пальцы, как песок. В отличие от Некрасова он был никудышным бизнесменом. Девицы, друзья, вложение денег в сомнительные предприятия и, наконец, известная русская беда – пьянство. Иван Иванович вскоре обанкротился и из прелестного ветреника, богача превратился в банального приживальщика.
