Опять помолчали.

– Так что, это ваша земля? – Александр обвёл вокруг рукой.

– Моя.

«Даже не спрашивает, как мы здесь оказались! С ним не прокатит придуманная мной сказка с Божественным Провидением и переселением нас в одно мгновение из Австралии на его землю в Россию».

– И как же вы оказались на моей земле, да со всем этим хозяйством? Неделю назад здесь никого не было, – проговорил Пётр Иванович.

«Вроде бы умный мужик, хоть и молодой. Расскажу всё как есть. А дальше видно будет».

– А сейчас какой год?

– 1892-й. От Рождества Христова. 27 июня.

– М-да. Пётр Иванович, что случилось, сами не знаем. Собрались мы на даче у моего отца отметить его день рождения – 6 июля 2012 года. Ночью – гроза, молнии. Утром проснулись непонятно где. Да ещё и отца моего молнией убило. Да так, что и следов никаких не осталось. Может, тоже куда-нибудь перенесло. Вот, хоть год узнали, в какой перенеслись. Всё как на духу рассказал. – Александр даже хотел перекреститься, но вовремя вспомнил, что некрещёный и крест не носит. Только махнул от отчаяния рукой.

Опять помолчали.

«Стоит ли мне признаваться, кто я такой? Ведь если узнают, так сразу стимул бороться за жизнь резко уменьшится. Будут на меня оглядываться, во всём ждать помощи. Даже не ждать, а требовать. Пожалуй, пока погожу открываться. Но помощь, конечно, окажу», – размышлял Пётр Иванович.

– Значит, на 120 лет назад попали. И как там, в будущем, жизнь?

Александр перевёл дух.

«Вроде, контакт налаживается. С ходу не отверг моё объяснение. Теперь надо рассказать, сколько разных необычных для этого времени вещей мы имеем и как можем вместе ими распорядиться, если нам хоть немного сейчас помочь».

И Александр начал, не вдаваясь в подробности, рассказывать о жизни в будущем, напирая на знания, которыми они обладают, и различные технические новинки.

Проговорили часа два. Пётр Иванович рассказал, какие, по его мнению, ожидают попаданцев самые главные сложности:

– отсутствие документов;

– отсутствие правдоподобной легенды появления их в России;

– отсутствие объяснения наличия у них множества артефактов, не принадлежащих к этому времени;

– незнание реальностей жизни в этом времени;

– разговорный язык изобилует множеством незнакомых слов, что обязательно насторожит собеседников-аборигенов.

Александр со всем согласился и попросил помочь им как-нибудь легализоваться. Также предложил продать велосипеды, что позволит получить некоторые денежные средства.

Пётр Иванович обещал подумать и на днях снова приехать к ним.

Предварительно договорились для любопытствующих называть попаданцев репатриантами из Австралии, приглашёнными Петром Ивановичем для работы на его предприятиях, а постройки на участке и наличие складированных стройматериалов – подготовкой к строительству новых производств. Такая легенда позволит хоть на первое время их прикрыть.

На обратном пути Прохор, мучимый любопытством, всё же решился спросить Петра Ивановича о людях, к которым они заезжали.

– Прохор, ты разве не знаешь, что «большие знания – большие печали»? Но тебе, как помощнику, скажу: эти люди из далёкой Австралии. Я пригласил их для работы на моих предприятиях, которые я задумал сильно расширить. Это опытные специалисты в деревообработке и химии. С их помощью за несколько лет у меня будет не три лесопилки и фаянсовая фабрика, а огромное производство, продукцию с которого я буду поставлять в Санкт-Петербург и за границу. Они – русские люди, долгое время прожившие за границей и решившие вернуться в Россию. Но это большой секрет. Нельзя, чтобы об этом узнало много народу, иначе мне не дадут развернуться, переманят этих людей себе. И все мои затраты на их перевозку сюда с материалами и новыми механизмами пойдут прахом. Конечно, скрыть их пребывание у меня на землях долго не удастся, но если об этом говорить как о чём-то незначительном, обыкновенном, то люди поговорят – и забудут. Мне надо выиграть несколько лет, не менее трёх, а после этого уже изменить кому-нибудь что-то будет невозможно. Понял?

– Понял, барин. Я пригляжу за этим.

– Вот и отлично.

Вернувшись в усадьбу, Пётр Иванович первым делом познакомился с содержимым маменькиного ларца с деловыми бумагами. Кроме уже известных ему трёх лесопилок и фаянсовой фабрики, а также земли с лесом вдоль Мсты, он стал обладателем долей в «Санкт-Петербургском коммерческом банке» и «Русском для внешней торговли банке», владельцем собственного дома на Церковной улице в Санкт-Петербурге, собственного дома на улице Бояна в Новгороде и половиной доли в торговом товариществе купца второй гильдии Долинникова, занимающегося реализацией продукции, производимой предприятиями Бецких.

Петру Ивановичу стало ясно, что надо первым делом ехать в Санкт-Петербург к стряпчему Круглову Акиму Ниловичу, вот уже двадцать лет ведущему дела семьи Бецких, адрес его оказался в ларце, и выяснить подробности вступления во владение наследством и взаимоотношения с купцом Ефремом Фёдоровичем Долинниковым, о котором впервые узнал.

Наличных денег в доме оказалось около 500 рублей.

«На поездку хватит, – решил Пётр Иванович. – Пока не буду брать на продажу велосипед, предложенный Александром. Надо узнать, где такие вещи продаются и сколько стоят. Но перед отъездом надо заехать к попаданцам и дать им хотя бы 50 рублей. Пошлю я лучше к ним Прохора с деньгами, а сам поеду в Санкт-Петербург на поезде. До Чудово из Новгорода доберусь по узкоколейке, там пересадка на поезд „Москва – Санкт-Петербург“. А из памяти Петеньки знаю, что расписание поездов „Новгород – Чудово“ и „Москва – Санкт-Петербург“ и обратно состыкованы между собой, так что потери времени незначительны».

Выехав с утра на следующий день в Новгород, уже через три часа он вошёл в свой дом, немного отдохнул и пообедал, поехал на вокзал наводить справки. Выяснилось, что можно сесть на поезд в Чудово в час дня. Он прибудет туда полпятого пополудни, а в пять часов можно пересесть на поезд до Санкт-Петербурга с приездом в столицу в десять часов вечера. До поезда оставалось еще два часа, поэтому Пётр Иванович, купив билет в первый класс, вернулся домой, где приказал подготовить ему с собой в дорогу еды и велел подавать экипаж в начале первого.

Загрузившись уже в вагон поезда «Москва – Санкт-Петербург», Пётр Иванович оказался в купе с семейством коллежского советника Тита Власьевича Прохорова, состоявшим из жены Натальи Ивановны и дочери Ксении шестнадцати лет, возвращавшимися из столицы, где они были в гостях, домой.

Познакомившись, разговорились. Пётр Иванович рассказал о себе, упомянул смерть маменьки и посетовал, что бумаги на наследство надо выправлять после встречи со стряпчим Кругловым Акимом Ниловичем и это займёт продолжительное время, что не очень хорошо в связи с его планами расширения производства. Оказалось, Тит Власьевич наслышан об Акиме Ниловиче. Он предложил Петру Ивановичу помощь в ускорении оформления необходимых бумаг, поскольку служил помощником начальника одного из департаментов в Министерстве внутренних дел. Пётр Иванович с благодарностью согласился.

Ксения была довольно умненькой и симпатичной девицей, так и стрелявшей глазами на Петра Ивановича. Наталья Ивановна не преминула пригласить его в гости, надеясь на продолжение знакомства. Уже пора было думать о дальнейшей судьбе дочери, а Пётр Иванович, молодой горный инженер, дворянин и владелец земельных наделов и предприятий, показался ей достойной парой для дочери.

По прибытии на Николаевский вокзал в Санкт-Петербурге, Пётр Иванович договорился о встрече с Титом Власьевичем, поблагодарил Наталью Ивановну за приглашение, тепло распрощался с Ксенией и на извозчике отправился в свой дом на Церковной улице.

На следующий день с утра Пётр Иванович встретился с Акимом Ниловичем, обсудил состояние дел и попросил помощи в скорейшем оформлении наследства.