— Здравствуй Листик!
— Моё уважение. Госпожа баронесса!
— Ага! А где?.. — Заозиралась Листик, — Тором, и не только мне, а и моим друзьям! Гренд, Вильма, девочки садитесь за вон тот стол! А с чем сегодня уважение?
— Сегодня не только как обычно — с вишнями, сегодня ещё уважение с яблоками и сливами! — Улыбнулся Тором и закричал на кухню, — уважение для госпожи баронессы!
— Это как? Как это уважение с вишнями и… — Не поняла Сильма, а захихикавшая Листик указала на подавальщицу, что вынесла поднос с большим пирогом.
— Торому, видно сказали, что я буду не одна вот он и расстарался! Вот какое большое сегодня уважение!
К пирогам было подано молоко в больших кружках. К угощавшимся подсел и хозяин корчмы и стал расспрашивать, как прошёл баронский суд. Листик рассказала, рассказала и про неудачную охоту Грумта. Но из её рассказа слушатели поняли, что охота была очень удачна — подстрелить из арбалета гарымзу ещё никому не удавалось. А когда Грумт с Листиком принесли шкуру гигантской змеи и развернули её, все ахнули. А корчма Торома была полной, многие пришли поговорить перед ярмаркой, да и просто промочить горло, всё‑таки пиво в «Перекрёстке трёх дорог» было лучше и вкуснее чем самодельное домашнее. Да и купцы, направляющиеся по дороге к Ларнийскому перевалу, останавливались в корчме и гостинице Торома. Шкуру змеи рассматривали, щупали, удивлялись и хвалили покрасневшего Грумта.
— Мастерский выстрел! Попасть в гарымзу не возможно! Так до сих пор считалось, а тебе парень, удалось это невозможное сделать! — Говорил староста Подгорцев, при этом хитро посматривал на Листика, он догадался, кто помог Грумту.
— Ага! Видите, как здорово попал, прямо в глаз! Шкура совсем целая! — Кивнула девочка.
— Листик, а как это совсем целая? — Усмехнулся Тором.
— Ну, бывает же не совсем целая? Значит и совсем целая может быть! — Объяснила девочка.
— Ты сейчас куда в замок? Если да, то передай Терлину…
— Знаешь, Тором, я, наверное, тоже на ярмарку съезжу, посмотрю, как там. — Задумчиво произнесла Листик.
Увеличившийся обоз в сопровождении дружинников барона Дрэгиса прибыл в Тронск без происшествий. Те, кто побогаче, разместились в больших и малых гостиницах, а остальные ночевали в телегах со своим скарбом. Сильма не стала исключением, в гостинице для неё было дорого, а шкуру гарымзы надо было ещё продать. Эта шкура вызвала ажиотаж среди купцов, за неё сразу предложили семьдесят золотых — цену невиданную для простых селян из дальней деревни, но лейтенант Гильемо посоветовал не спешить, ещё не все купцы съехались.
Тронск был небольшим королевским городком, расположенным у самого пограничья. Но раз в полгода население города увеличивалось почти в трое, на ярмарку съезжались селяне из многих пограничных баронств, селяне из внутренних областей королевства и множество купцов, стремящихся купить лесные диковинки. На этот раз такой диковинной стала шкура гарымзы.
День начался как обычно, к телеге Сильмы подошли не только покупатели, но и просто любопытные. Листик тоже была тут, среди остальных девочек и ни чем от них не отличалась, разве что — цветом волос. Она была в том платье, что дала её мать Грумта. А вот Вильма щеголяла в новом платье, сразу ей купленном. Выбирали это платье все — Сильма, Листик, младшие девочки, даже Грумт высказал своё мнение, но последнее слово осталось за Вильмой. Платье, действительно, было очень нарядное, и теперь девочка стояла немного в стороне, стараясь его не запачкать.
Подошедшим покупателям и просто зевакам Листик очередной раз в лицах рассказывала о том, как Грумт подстрелил эту змею, краснеющий и смущающийся мальчик стоял немного в стороне. Девочки, раскрыв рты, тоже слушали, хотя они эту историю уже слышали много раз, но в устах Листика она звучала почти как волшебная сказка. Крик Вильмы заставил Листика замолчать и развернуться в ту сторону. Крупный мужчина, обхватив девочку, куда‑то тащил, новое платье было порвано.
— Ну что ты упираешься? От тебя не убудет. А я не обижу, — гудел мужчина, не обращая внимания на окружающих. А те, хоть и выражали своё возмущение, но помешать ему и не пытались. Неуловимым движением Листик преодолела разделяющее её и Вильму расстояние и маленький кулачок встретился с подбородком громилы. Тот, разжав руки, отлетел в сторону.
— Ха! Римта бьют, — засмеялся ещё один мужчина из компании пяти подобных себе. Они были одинаково одеты — крепкая и добротная одежда с нашитыми металлическими пластинами, такая же как и того наглеца, что ударила Листик. Похоже, это была форма дружинников одного из окрестных владетелей.
— И кто бьёт? Какая‑то малявка! Такого силача! — Продолжил смеяться тот же дружинник, но став серьёзным, строго сказал:
— Может Римт и не прав, но оставлять безнаказанным нападение на дружинников герцога Вэркуэлла нельзя! Взять её и всыпать плетей, так чтоб помнила!
Два его товарища попытавшиеся схватить Листика, улетели вслед за Римтом, оставшиеся дружинники потянули мечи из ножен.
— Что здесь происходит? — Прозвучал чей‑то властный голос.
— Вот, ваша милость, она на нас напала, — пояснил дружинник скомандовавший всыпать плетей.
— Вот эта малявка одна на шестерых и вы не можете с ней справиться? — Скептически поднял бровь, роскошно одетый мужчина, сидящий на коне, впереди группы всадников, одетых, так же как и шестеро вступивших в конфликт с Листиком.
— Ага, — ответила девочка и легко, с места запрыгнула на коня к этому всаднику. Проделала она это настолько быстро, что никто ничего не успел сделать. А Листик, сидя на корточках перед ошалевшим от такого, разодетым седоком, ласково произнесла:
— Не надо мне мешать! Или ты хочешь стать моим испытанием?
Разодетый всадник, побледнел, он увидел проступившую на щеке девочки татуировку. А та, улыбаясь, продолжила:
— Вот и славно, будешь себя хорошо вести, дольше проживёшь. А теперь прикажи своему человеку, возместить той селянке стоимость порванного платья. Один золотой. Ну же!
— Эй, ты! Отдай этой девке золотой! — Закричал дрожащим голосом всадник.
— Но ваша милость… — Попытался возразить поднявшийся на ноги Римт, — у меня нету столько!
— Я сказал, отдай! — Сорвался на визг пышно одетый, а Листик тряхнула головой, так, чтоб стали видны её остренькие ушки, назидательно сказала:
— Если хозяин такой скупой, что у его слуг нет денег, то он сам должен заплатить. Справедливо? Тогда плати!
Всадник дрожащей рукой достал монету и бросил её к ногам всхлипывающей Вильмы. Листик похлопала, ещё больше побледневшего мужчину по плечу:
— Приятно иметь дело с понятливыми клиентами, ах да, ты ещё не мой клиент. Но кто знает… Кто знает…
Девочка без видимого усилия прыгнула с коня на телегу и громко, подражая ярмарочным зазывалам, закричала:
— А кто купит шкуру гарымзы! Не дорого всего сто пятьдесят золотых! Предложившему лучшее платье — скидка!
Разодетый всадник не слушал девочку, он, как только девочка убралась с его коня, поскакал прочь. Его дружинники последовали за ним.
— Боюсь, вы нажили себе врага, — сказал один из купцов, зрителей произошедшего, — это герцог Вэркуэлл, он обид не прощает!
— Листик, а чего он так испугался? — Спросил Грумт, — так поскакал, будто демона увидел! И этот демон за ним погнался!
— Ага! — Засмеялась Листик, — чтоб напугать, не надо быть демоном, достаточно сделать вид, что показываешь демона тому, кто боится его увидеть.
— Это как? — Не понял Грумт.
— Один мой знакомый… — Листик хотела сказать мастер–вор, но поглядев на внимательно слушавших её купцов, сказала, — клоун, ну артист, что показывает разные смешные штуки, говорил — достаточно всего лишь казаться б ольшим, чем ты есть на самом деле, чтоб добиться желаемого. Блеф называется.
— Но позвольте, — попытался возразить один из купцов, — блеф это когда в игре в карты…
Листик, молча, показала на поднятую, герцогом Вэркуэллом и его дружинниками, пыль. Если бы купцы, да и остальные, кто видел, как Листик разговаривала с герцогом, но не понял, в чём же смысл этого разговора, слышали самого Вэркуэлла, то поняли бы, о чём шла речь. А герцог, так и не оправившийся от испуга, говорил капитану своей дружины:
