— Да.

— Держите на прицеле вход. Но не стреляйте, пока я вам не скажу.

Я сложил руки рупором около рта и трижды издал крик орла — так громко, чтобы он был слышен по крайней мере на полмили. Через несколько секунд раздался такой же крик, и тоже трижды, из дома. Это был ответ Виннету на мой предупреждающий сигнал. А еде через несколько секунд из травы поднялись многочисленные темные фигуры, и округа огласилась воем, в котором я узнал сигнал шайенов к атаке.

Что они здесь делали? Как они попали сюда с истоков Репабликан-Ривер? Если они хотели напасть на ферму, значит, они откопали топор войны — так же, как осэджи. Впрочем, нам нечего было их бояться — мы были их друзьями. Вы помните, что рассказывал Шако Матто Олд Уобблу тогда, под деревом с копьем. Хотя я не был с Виннету в той войне шайенов с осэджами, но ни один индеец не мог быть другом Виннету и при этом врагом Шеттерхэнда.

Странно было, что они не напали прежде всего на лошадей, как это обычно делают индейцы. Целью нападения был именно дом, что указывало на какие-то особые причины. По всей видимости, они собирались подкрасться к двери дома и, распахнув ее, ворваться внутрь, однако я успел предупредить тех, кто внутри, и, значит, нападение было сорвано.

Меня очень волновало то, что могло случиться. Пока они продолжали стоять перед домом, хотя это было небезопасно, потому что его защитники могли начать стрельбу из окон. Потом они прекратили свои завывания и рев, и наступила полная тишина. Как я и предполагал, Виннету решил начать переговоры. Он открыл дверь, выступил вперед и произнес своим звучным голосом:

— Я слышу военный клич шайенов. Это я, Виннету, вождь апачей, который курил с вами трубку дружбы и мира. Как зовут предводителя воинов, которых я вижу перед собой?

Из полукруга, который образовывали воины от одного угла дома к другому, раздался один голос:

— Вич Панака — Железный Нож — предводитель шайенов.

— Виннету знает всех выдающихся воинов шайенов, но среди них нет Вич Панаки. С каких пор тот, кто называет себя так, стал вождем своего племени?

— Он скажет это только тогда, когда захочет.

— Хочет он сделать это сейчас?

— Нет.

— Почему? Разве он стыдится своего имени? Почему здесь появились шайены? Чего они хотят?

— Нам нужен Шако Матто.

— Уфф! Откуда они знают, что он здесь?

— И об этом им не надо говорить.

— Уфф, Уфф! шайены, кажется, могут только реветь, а не говорить! Виннету привык, что ему отвечают, когда он спрашивает. Если вы ему не ответите, он уйдет обратно в дом и будет спокойно ждать, что произойдет.

— Нам нужен Шако Матто, осэдж. Выдайте его нам, и мы уйдем.

— Для шайенов будет лучше, если они сразу уйдут, не дожидаясь выдачи вождя осэджей.

— Мы не уйдем, пока вы нам его не выдадите. Мы знаем, что в доме находятся Виннету, Олд Шеттерхэнд, а также молодой вождь найини-команчей Апаначка, которого вы нам тоже должны выдать.

— Вы хотите убить Шако Матто?

— Да.

— И Апаначку тоже?

— Нет. С ним ничего не случится. С ним кое-кто хочет просто поговорить. Потом он пойдет, куда захочет.

— К вам не выйдет ни он, ни Шако Матто.

— Тогда мы будем считать Виннету и Шеттерхэнда врагами и убьем их!

— Попробуйте, но вряд ли это вам удастся.

— Виннету, видно, совсем обезумел. Он не видит, что наших воинов больше восьмидесяти? Мы даем вождю апачей час, чтобы посоветоваться с Олд Шеттерхэндом. Если через час нам не будут выданы Шако Матто я Апаначка, вы все умрете. Хуг!

Прежде чем Виннету успел ответить, случилось нечто, чего ни он, ни предводитель шайенов совсем не ожидали. И в этом был виноват я. Все обстоятельства этого неожиданного нападения показывали, что мы имеем дело с очень неопытными людьми. Нападая на дом, они выстроились перед ним дугой, словно нарочно подставляясь поудобнее обстрелу из окон; это, конечно, было ошибкой. Апач тоже явно с презрением относился к этим восьмидесяти индейцам, называя их не «воины шайенов», а просто «шайены»; тут уж я слишком хорошо знал своего Виннету. Разве должны мы относиться к этим людям как к старым, опытным воинам? Это мне и в голову не пришло бы. Самым лучшим мне показалось побыстрее окончить дело; не надо им давать возможности похвастаться, что мы обходились с ними как с настоящими воинами. Поэтому я незаметно от них выскользнул из загона, лег на землю и пополз в траве за спинами воинов, пока не оказался около Железного Ножа. Мне удалось проделать это довольно легко и быстро, потому что все взгляды шайенов были устремлены не назад, а вперед, на дом. Едва только их предводитель сказал свое последнее властное «Хуг!», как я вскочил, ринулся сквозь строй индейцев и встал рядом с вождем. Пока шайены не оправились от моего неожиданного появления, а Виннету не успел ответить как полагается на этот смехотворный ультиматум, я громко сказал:

— Не надо ждать целый час нашего решения, шайены могут выслушать его прямо сейчас. Это я, Олд Шеттерхэнд, шайены хорошо знают мое имя. Если среди вас есть хоть один, кто решится поднять на меня руку, пусть выйдет вперед!

Как я ожидал, так и вышло. Воцарилась напряженная тишина. Если мое смелое, на первый взгляд, даже безрассудное появление было для них только неожиданностью, то теперь мое заявление просто ошеломило их, тем более что я стоял перед ними так спокойно, словно за стойкой бара, хотя в руках у меня не было ружья. Не медля ни секунды, я взял за руку вождя и сказал:

— Вич Панака через несколько минут узнает, что мы решили делать. Он пойдет со мной!

Я взял его крепче за руки и пошел с ним к дому. С моей стороны это было просто наглостью, которая, впрочем, сделала свое дело: индейцы были так смущены, что не делали никаких попыток сопротивляться. Как ребенка, я подвел вождя к Виннету, который взял его за другую руку. Вдвоем мы ввели, вернее, втащили индейца в дом и закрыли дверь.

— Скорее дайте свет, мистер Харбор! — крикнул я, входя в темную комнату. Сначала вспыхнула спичка, а затем Харбор зажег и лампу, при свете которой мы могли рассмотреть лицо Железного Ножа. Оно нам понравилось в этот момент.

Все произошло так быстро, что шайены только теперь осознали, какую большую ошибку они совершили. Мы услышали их крики и вопли, однако нимало не волновались, потому что, пока их вождь был в нашей власти, нам нечего было бояться каких-нибудь выпадов со стороны индейцев. Я пододвинул вождю стул и сказал дружелюбно:

— Вич Панака может сесть! Мы друзья шайенов и рады видеть его у себя как гостя.

Ему эти слова показались тоже, наверное, очень странными, поэтому он без возражений сел. Он, пришедший с восьмьюдесятью воинами, чтобы захватить небольшую ферму, через десять минут после первого воинственного крика в самом деле был уже в ней, правда, не как победитель, а практически как пленник или заложник, и теперь он не мог не уловить иронии в моих словах. Моя дерзость, которая заслуживала, конечно, порицания, все-таки предотвратила кровопролитие и сделала ситуацию даже в чем-то забавной. В итоге все козыри были у нас, шайены же остались ни с чем.

По выражению лица Виннету и по его взгляду я понял, что заслужил его похвалу. В глубине души я просто ликовал, но сказал лишь несколько слов:

— Я вижу все, что хочет мне сказать мой брат, но в ответ говорю одно: он — мой учитель, а я всего лишь ученик. — Мы без слов пожали друг другу руки.

Шайен тем временем сидел, не смея поднять глаз. Напротив него сидел Шако Матто, который, бросив на него мрачный взгляд, спросил:

— Узнает ли меня вождь шайенов? Я Шако Матто, вождь осэджей, выдачи которого вы требуете. Как он думает, что мы с ним сделаем?

На скрытую угрозу, которая прозвучала в этих словах, последовал ответ:

— Шеттерхэнд назвал меня гостем.

— Так сказал он, не я. Вы потребовали моей смерти, теперь я имею право потребовать твоей.

— Олд Шеттерхэнд защитит меня.

На это заявление, относящееся ко мне, я строго ответил: