Литмир - Электронная Библиотека

— Стоп! — сказал он. — День кончился, и мы теперь можем немного поваляться, завернувшись в одеяла! Что скажешь, Пит Холберс, старый енот?

Здесь следует заметить, что словечко «енот» вообще широко распространено среди охотников Запада, охотно используется в дружеской беседе и имеет множество разных оттенков значения, кроме одного — обидного.

— Ну, если ты так считаешь, Дик, — пробурчал тот в ответ, напряженно вглядываясь в потемневший горизонт. — Только не лучше ли нам проехать еще милю-другую-третью-пятую? Во всяком случае, там, у Полковника, две пары умелых рук и пара хороших ружей пригодились бы больше, чем здесь, на лугу, где жужжат жуки да мотыльки порхают вокруг носа, как будто и нет на свете ни одного зловредного индейца.

— Жуки там или краснокожие — какая разница! Главное, что двое среди нас еще и не пробовали толком прерию, и нужно дать им отдых. Ты только глянь, как гнедой Пи… Петера Вольфа — черт, ну и имечко! — как он пыхтит, как будто у него в глотке Ниагарский водопад! А рыжий, тот, что под Зандерсом, — с того вода ручьями льет. Так что спешиваемся, а на рассвете — в дорогу!

Оба немца явно не привыкли к такой длительной скачке и действительно устали, так что с энтузиазмом откликнулись на призыв толстяка Хаммердала. Лошадей привязали на длинные лассо, и после того, как был съеден скромный дорожный ужин и распределены караульные смены, путники, за исключением первого часового, стали заворачиваться в одеяла и укладываться в густую траву.

На следующее утро вся компания продолжила путь. Оба траппера были сосредоточенны и молчаливы, не произнося ни одного лишнего слова, кроме самых необходимых, ведь теперь дело происходило не в уютной харчевне, где можно беззаботно потешать друг друга долгими рассказами, а в прерии, где каждую секунду приходилось быть настороже, тем более что весть, которую принес Виннету, была достаточным основанием для того, чтобы держать в узде даже самые словоохотливые языки. Вот так и Зандерсу на протяжении целого дня пути приходилось сдерживать себя и помалкивать. Когда же вечером на прилавке он все же попытался получить ответы на интересовавшие его вопросы, то столкнулся в лице двух старых охотников с такой «тугоухостью», что вынужден был не солоно хлебавши завернуться в одеяло и лечь спать.

Так в молчании и скачке по прерии прошло четыре дня, когда наконец на пятый день в один прекрасный момент Дик Хаммердал, ехавший впереди, вдруг не остановился, слез с лошади и принялся внимательнейшим образом разглядывать траву. Уже через несколько секунд он воскликнул:

— Эй, Пит Холберс, можешь меня поджарить и съесть, если совсем еще недавно здесь не проезжал какой-то всадник! Слезай-ка с коня и иди сюда!

Холберс ступил ногой на землю, затем пронес правую ногу над спиной своего крутобокого жеребца и, согнувшись в три погибели, стал изучать едва заметный след.

— Ну, если ты так считаешь, Дик, — одобрительно пробурчал он, — то я думаю, что это был индеец.

— Индеец это был или не индеец — какая разница! Вот только лошадь белого всадника оставляет совсем другие следы. Садись-ка обратно в седло и предоставь это дело мне!

Хаммердал пошел в том направлении, куда вели отпечатки лошадиных копыт, а его опытная и понятливая кобыла медленно и абсолютно добровольно семенила следом за ним. Через несколько сот шагов он остановился и обернулся назад:

— Слезай опять, старый енот, и скажи мне, с кем мы здесь имеем дело!

И он указал рукой на землю. Холберс нагнулся над указанным местом и, внимательно изучив его, ответил:

— Если ты считаешь, Дик, что это был вождь апачей, то я, пожалуй, с тобой соглашусь. Такая зубчатая бахрома, как на этом кусочке, что зацепилась за кактус, была на его мокасинах тогда, в салуне. Другой такой я еще не видел ни у кого из краснокожих — у тех она обычно прямая. Вот здесь он слезал с коня, чтобы приглядеться повнимательнее, и на колючке остался кусочек бахромы. По-моему… Эй, Дик, взгляни-ка сюда, правее! Это еще чья нога здесь побывала?

— Клянусь твоей бородой, Пит, этот проклятый дикарь явился вон оттуда, а здесь повернул в сторону! Что скажешь на это?

— Хм, вождь апачей читает прерию, как книжку, и ему сразу же бросились в глаза чужие следы. А сам он следов почти не оставляет — кто знает, сколько времени мы уже скачем его же путем, да так до сих пор ничего и не заметили!

— Заметили мы или не заметили, уже неважно. Теперь мы их все-таки нашли, и этого достаточно. Однако краснокожий не станет вот ни с того, ни с сего шляться по прерии. Где-то поблизости должна быть его лошадь, а там, может, рядом сидит еще целая шайка этих дикарей и замышляет какую-нибудь чертовщину. Давай-ка оглядимся хорошенько, нет ли вокруг чего-нибудь такого, на что можно сориентироваться!

Он внимательно оглядел горизонт, но ничего стоящего не обнаружил и только недовольно покачал головой. Потом обернулся к своим спутникам и сказал:

— Слушайте-ка, Зандерс, этот футляр, что висит у вас на боку, — почему бы вам его не открыть? Или там внутри птичка, которую вы боитесь упустить?

Зандерс, оставаясь в седле, раскрыл футляр, достал оттуда подзорную трубу и протянул ее толстяку Хаммердалу. Тот раздвинул ее, поднес к глазам и принялся заново исследовать окрестности. Через короткое время он обернулся к своему товарищу и сказал, хитро поблескивая глазками:

— Вот тебе трубочка, Пит Холберс, и скажи-ка мне, что это там за темная полосочка тянется на севере по горизонту?

Холберс последовал его указанию. Затем отнял от глаз подзорную трубу и задумчиво почесал свой длинный и острый нос.

— Если ты считаешь, Дик, что это железная дорога, которая ведет в Калифорнию, то ты, пожалуй, не так глуп, как кажешься!

— Глуп?.. Дик Хаммердал — глуп?! Эй, приятель, я вот тебя сейчас как пощекочу железом между ребер, так из тебя весь твой длинный дух разом и выскочит! Это же надо, сказанул: Дик Хаммердал — глуп! Хотя, глуп он или не глуп, не имеет вообще никакого значения, главное, что дешевле, чем он есть, его не купишь! Ладно, с этим кончено. Скажи-ка мне лучше, мудрец ты африканский, что общего между железной дорогой и тем краснокожим, что шастал здесь по прерии, а?

— Хм! Как по-твоему, Дик, когда можно ждать ближайшего поезда?

— Точно не скажу, но думаю, что уже сегодня к вечеру.

— Значит, индейцы нацелились как раз на него.

— Пожалуй, ты прав, старый енот. Но с какой стороны он пойдет — с этой или с той?

— Лучше бы тебе сгонять в Омаху или Сан-Франциско — там тебе все справки дадут, а у меня с собой расписания нет!

— Да я на это и не надеялся. Хотя, с востока он приедет или с запада, неважно. Главное, что он приедет, и вот тут-то они его и хапнут! Другое дело, будем ли мы сидеть и ждать, пока его пассажиры останутся без скальпов. Что скажешь?

— Думаю, Дик, что мы просто обязаны этому помешать.

— Абсолютно с тобой согласен. Тогда — спешиваемся, и вперед! Человека в седле заметят скорее, чем пешего. Надо еще выяснить, в какой норе они засели. Только чтоб оружие держать наготове! Если они нас заметят, то первое, что нам понадобится — наши ружья!

Они медленно и с величайшей осторожностью продвигались вперед. Следы, с которыми соединился и след вождя апачей, привели их к железнодорожной насыпи и затем потянулись вдоль нее. Так они шли, пока не увидели в отдалении волнообразные возвышения земной поверхности.

Дик Хаммердал остановился.

— Где эти негодяи прячутся, конечно, неважно, но пусть меня жарят на медленном огне так долго, пока я не стану таким же сухим и жестким, как мистер Холберс, если они не засели вон за теми холмами. Дальше нам нельзя, потому что…

Слова застряли у него в горле, и в ту же секунду он вскинул свое старое ружье, которое, впрочем, тут же снова и опустил. По ту сторону насыпи возникла рослая фигура, одним кошачьим прыжком перемахнула через рельсовый путь и в следующую секунду оказалась лицом к лицу с четырьмя путниками. Это был вождь апачей.

136
{"b":"18384","o":1}