в Версале называют "апартаменты свиты". Наконец, одинчиз пажей пожаловал с

просьбой Ее Величества принести второй том книги, которую я обещала

привезти королеве. Это был условный знак. Я вручила пажу том какого-то

нового романа, не знаю даже какого именно, и осторожно двинулась в путь в

сопровождении своего "лакея".

Мы вошли на половину королевы. Госпожа Мизери провела нас в личные

покои Ее Величества, где королева ожидала нас. Она вышла к нам навстречу, преисполненная вежливым достоинством.

— Господин граф, — обратилась она к нему, — насколько мне известно,

Версаль хорошо знаком Вам.

— Мадам, более двадцати лет я поддерживал доверительные отношения с

предыдущим королем. Он удостаивал чести слушать меня со вниманием,

использовал мои скромные возможности в некоторых ситуациях, и я думаю, он

не сожалел о том, что был связан со мной.

— Вы выразили желание через мадам д'Адемар связаться со мной. Я питаю

к ней глубокую привязанность и не сомневаюсь в том, что то, о чем Вы хотите

рассказать мне, достойно нашего внимания.

— Полагаясь на свою мудрость, — сказал граф торжественным голосом, —

королева поймет важность слов, которые я собираюсь сказать.

Энциклопедистская партия жаждет власти и собирается полностью свергнуть

духовенство, а чтобы обеспечить это, они хотят низложить монархию. Эта

партия в поисках лидера среди членов королевской семьи остановила свой

выбор на герцоге Шартрском. Этот принц станет марионеткой в руках людей, которые без всякого сожаления пожертвуют им в тот момент, когда он

перестанет быть для них полезным. Ему будет предложена корона Франции,

однако, он взойдет не на трон, а на виселицу. Но до этого дня возмездия

совершатся бесчисленные жестокости и преступления! Законы перестанут быть

защитой для людей добропорядочных, но станут служить террору тьмы. Ее

служители захватят власть руками, запятнанными в крови. Они уничтожат

Католическую Церковь, дворянство и магистрат.

— В таком случае не останется ничего, кроме королевства, — нетерпеливо

перебила королева.

— Не останется и королевства!.. А лишь голодная и жадная республика с

топором палача вместо скипетра.

При этих словах я уже не могла себя сдерживать и позволила себе, в

присутствии королевы, прервать графа:

— Монсеньор, — вскричала я, — отдаете ли Вы себе отчет в том о чем и

кому Вы говорите все это?

— Воистину,— прибавила Мария-Антуанетта, заметно волнуясь,— мне не

приходилось выслушивать подобных речей.

— Я взял на себя смелость рассказать об этом в силу опасности

обстоятельств, — хладнокровно заметил граф Сен-Жермен, — и пришел сюда

вовсе не с намерением высказывать свое почтение королеве, от которого она, должно быть, уже устала, но с той лишь целью, чтобы указать на опасности, угрожающие монархии, если, конечно же, не будут вовремя приняты

существенные меры для предотвращения катастрофы.

— Вы самоуверенны, монсеньор, — сказала Мария-Антуанетта

раздраженно.

— Я глубоко сожалею о том, что расстроил Ваше Величество, однако, я

способен говорить только правду.

— Монсеньор, — с напускной игривостью заметила королева, — не

откажитесь признать, что и правда иной раз становится невыносимой.

— Я полагаю мадам, что это особый случай. Однако, Ваше Величество

позволит мне напомнить о Кассандре, предсказавшей некогда падение Трои, и о

том, как ей не поверили, и каковы были последствия. Так вот, я — Кассандра, а

Франция — царство Приама. Пройдет еще несколько лет обманчивой тишины.

Но затем во всем королевстве проснутся силы, жаждущие мести, власти, денег, которые будут свергать все на своем пути. Их с радостью поддержат мятежные

толпы, а некоторые высоко поставленные государственные лица свяжут с ними

свои честолюбивые намерения. Дух безумия овладеет горожанами, разразится

гражданская война со всеми вытекающими из нее ужасными последствиями.

Францию ожидает бойня, разврат, грабеж и повальное изгнание граждан.

Возможно, потом кое-кто будет сожалеть о том, что не выслушал меня.

Возможно, меня призовут вновь. Однако, время будет уже бесповоротно

упущено... и в спокойном некогда мире будет властвовать всесокрушительный в

своем безумии шторм.

— Признаюсь, монсеньор, Ваша речь поражает меня все больше и больше.

И если бы я не знала о доверии, которое испытывал к Вам предыдущий король, и о том, что Вы искренне оказывали ему кое-какие услуги, то я... Так Вы

действительно хотите переговорить с королем?

— Да, мадам.

— И непременно без участия господина Морепа?

— Он — мой враг. А кроме того я ставлю его в ряд тех, кто позднее погубит

королевство, но не по умыслу, а по немощи.

— Вы слишком строго судите человека, который заслужил доверие света.

— Он — больше, чем премьер-министр, мадам, и благодаря своему

положению несомненно окружен льстецами.

— Если Вы настаиваете на исключении этого человека из числа

присутствующих при Вашей беседе в королем, то я боюсь, что Вам вообще не

удастся добиться аудиенции, ибо Его Величество и шагу не ступит без своего

главного советника.

— Я всегда готов услужить королю, искренне желающему использовать мои

способности. Однако, я не являюсь подданным Его Величества, и поэтому

всякое повиновение с моей стороны — акт сугубо добровольный.

— Монсеньор, — сказала королева, не способная вести долгих серьезных

разговоров, — где Вы родились?

— В Иерусалиме, мадам.

— И... когда?

— Королева наверняка простит мне мою слабость. Я не люблю говорить о

своем возрасте, потому что это несет мне одни несчастья.

— Что же касается меня, то Королевский Альманах не дает мне

возможность иметь такую слабость. До свидания, монсеньор. Теперь все будет

зависеть от воли короля.

На этом аудиенция закончилась. Мы вышли, и по дороге домой Сен-

Жермен сказал мне:

— Я вероятнее всего покину Вас, мадам, на долгое время. Через четыре дня

я уеду из Франции.

— Что вынуждает Вас к столь спешному отъезду?

— Королева передаст супругу все, что я ей рассказал. Людовик XVI, в свою

очередь, повторит все слово в слово господину Морепа. Этот министр выпишет

ордер на мой арест, а начальник полиции приведет его в исполнение. Я

прекрасно знаю, как быстро это делается, и не имею ни малейшего желания

оказаться в Бастилии.

— Разве может это Вас напугать? Вы улизнете из нее через замочную

скважину.

— Я предпочитаю не прибегать без необходимости к чудесным методам.

Прощайте, мадам.

— А если король все же пожелает принять Вас?

— В таком случае я вернусь.

— Но как Вы об этом узнаете?

— У меня для этого достаточно средств. Не волнуйтесь об этом.

— Однако, Вы считаете, что моей репутации ничто не угрожает?

— Успокойтесь, ей ничто не грозит. Прощайте.

Он переоделся и удалился. Я же осталась в глубоком волнении. Королева

велела мне не покидать замка и дожидаться ее дальнейших распоряжений... Два

часа спустя пришла госпожа Мизери от Ее Величества с просьбой явиться. Что

можно было ожидать хорошего от предстоящей аудиенции? Сам король был у

Марии-Антуанетты. Она показалась мне смущенной. Людовик XVI, напротив, в

игривой манере подошел ко мне, взял мою руку и грациозно поцеловал (при

желании он был невероятно мил).

— Госпожа д'Адемар, — сказал он мне, — что же Вы со своим магом

наделали?

— Вы имеете в виду графа Сен-Жермена? Он отправился в Париж.

— Ваш граф весьма серьезно встревожил королеву. Скажите, а наедине с

Вами он говорил в том же тоне?

— Нет-нет. Пожалуй, без подробностей.

— Я Вас не обвиняю в происшедшем. Но впредь поберегите покой