«Не вернутся странницы. Они выработали месторождения редких металлов, потребных для строительства виман. А это для них главный вопрос», — так однажды заявил Мутант.

«И слава богу!» — ответил я и подумал, что несмотря на тысячелетия прогресса, племя странниц не утратило свой кочевой образ жизни. В отличие от нашего рода оратаев, по-прежнему занятого решением вопросов о земле, для рода странниц главный вопрос — металлы и элементы, необходимые для виман.

В нашем святом Ирии народы можно, грубо говоря, разделить на два вида: миролюбивых потомков земледельцев и агрессивных потомков кочевников. Существуют, конечно, некоторые вариации. Например, слияние монголоидных аваров-кочевников с неметами и их потомками, германскими племенами, что расселились к северу от Альпийских гор, в итоге привело к созданию гремучей смеси — и последовала экспансия немцев, перенявших от рыжеволосых неметов агрессивность и отчасти воспринявших римские традиции. Немцы сокрушили западных славян и русов, и в памяти о нашей прародине — острове Руяне — остались только легенды и сказки. Не люблю я южных немцев, когда они, накачавшись пивом, распевают горделивые песенки. А наших предков из русов можно отнести к чистой расе арийцев-земледельцев. Их вынужденные миграции объясняются, в первую очередь, нашествиями врагов. В средневековье вопрос о земле — наиглавнейший. До сих пор его решают в нашем святом Ирии.

Многих, в их числе и меня разбирало любопытство и желание разыскать русов, но на повестке дня народного вече в Уралграде был поднят вопрос о нефти. Бригады уже завершали реновацию подземного завода, что поодаль от берега Урала. Назрело требование отправить экспедицию в восточные отроги, где некогда велась добыча «чёрного золота». Для буксира и транспорта, доставленного Мутантом требовалось дизтопливо и масла. Спецы заверили меня: «Всё будет!» По их словам, здешнее оборудование позволяет выгнать любые фракции. Не из любопытства, а в качестве пилота флайера, присоединился и я к группе изыскателей. Так уж сложилось, что никто ещё не превзошёл меня по часам налёта. В принципе, координаты заброшенного участка добычи были известны, но и только.

Летели над тайгой, но в отличие от светлых и чистых кедровых и сосновых лесов, что в Зауралье, под крылом флайера мы видели ели, лиственницы, пихты. Девственные леса! Хаос из крест-накрест поваленных деревьев! Не десятилетиями, а столетиями в распадках царит непроходимый бурелом. Из гнили вырастают могучие деревья — в два-три обхвата. Несмотря на начало лета, там внизу и сыро и мрачно, а подлесок и кусты наверняка в рост человека. Можно даже представить зловонный запах гнили.

Пролетели над вымершей таинственной деревушкой, в которой не заметили ни людей, ни дымков. Тайга возвращала себе бывшее обиталище людей: сквозь крыши, покрытые мхом, кое-где пробились молодые деревца. Мох облепил и чёрные лодки, что лежали на берегу одного из многочисленных притоков Урала.

Через час лёту, сверившись по карте, я стал тыкать указательным пальцем вниз.

Мы увидели огромное рукотворное пространство мёртвых земель с мачтами молниеотводов. Мощное ограждение отделяло мёртвые земли от девственного леса. В центре узрели белые строения сферической формы, систему трубопроводов, а поодаль от них — контейнеры и площадку для флайеров.

— Экология, однако! — воскликнул кто-то за моей спиной.

Я посадил флайер, и мы шумною толпой направились к сферическим зданиям. Как и следовало ожидать, входные двери были закрыты, а прорезь в двери ясно подсказала, что требуется ключ.

— Отойдите, князь! — попросил Илья Великанов, мастер, как говорится, от бога.

Нет, не стал сметливый Илья крутить отмычками в замке, а легонько приподнял грязный пластиковый коврик — и близстоящие увидели прозрачную нишу. Из неё-то Илья извлёк плоский ключ, сунул его в прорезь — и дверь отворилась.

— Когда-то и в наших деревнях ключи оставляли под ковриком. Эх, были времена, прошли былинные! — воскликнул Илья.

— Народ доверчив был, Илья. Никто никого не обманывал.

Взглянув на меня, Великанов покивал головой. Был момент — в первую нашу встречу в Уралграде, — когда обнял он меня, будто родного человека, и долго жаловался на обманщиков Сергия и Александра. К тому времени уже ходила молва о новом «справедливом» князе и защитнике от злых ведьм. Не столько злых, сколько похотливых извращенок. Дело прошлое. Не бог, и не я, а Мутант наказал Анастасию, её подругу и их партнёра-ублюдка. Подруга, что некогда изумила покойного учителя математики, была аналогом Анастасии, а точнее, биороботом. В ванне её вырастила Жива по образу и подобию Анастасии. А по чьему образу и подобию Жива вырастила свою третью ипостась — парня, что вечно танцевал, — я не спрашивал. Дважды вырубал ублюдка ударом в солнечное сплетение. Когда он приходил в сознание, то совершенно не помнил, что с ним произошло.

Мне стало невмоготу от затхлого воздуха в помещениях поста управления, и я вышел из здания подышать да поразмышлять, а кроме того, не видел смысла толкаться среди спецов и техников, делая умный вид. Они уже приобрели некоторый опыт при наладке химпроизводства под Уралградом. Вскрытие любого объекта требовало серьёзных мер безопасности, облачения в умопомрачительные скафандры и выполнения работ по регламенту, вбитому в наши мозги. Эти работы были отнюдь не внове для специалистов.

Созерцая унылый серый пейзаж с мачтами молниеотводов, представлял ад, творимый природой в этом месте, забытом богами и богинями. Неудивительно, что борги при постройке заводов на Земле прилагали всевозможные усилия и изыскивали решения в целях защиты от грозовых ливней и молний. Подобно сказочным гномам, они строили цеха под землёй и под так называемыми замками. Здешний мир таил в подземной глуби и толще множество тайн. Но мы видели, как тщательно все эти потаённые мощности, цеха, производственные линии были упрятаны и законсервированы. Богиня Жива не передавала тайны переселенцам из средневековой эпохи, вероятно, не желая открывать неразумным сии подземные ящики Пандоры. Их сокровенные тайны не были предназначены и для нас; нам лишь приоткрыли занавес над тайнами и привили навыки и толику знаний, необходимых для выполнения работ в качестве операторов.

Всем рулила Анастасия, земная тварь, в которую перевоплотилась Жива. Мутант не соизволил рассказать, как эта баба яга вышла в дамки. Догадаться совсем не трудно. Феерическое восприятие Анастасии и иллюзии, придуманные его воображением, сыграли с ним дурную шутку. Лопух ты, Мутант! Тебя превратили в пажа при царице. Твоя баба по твоему хотению обрела немыслимую власть, а тебе оставила разбитое корыто.

Тебя, Мутант, не терзали физически и ментально. Терзали нас. Помню первый вечер и ночь после прибытия и вселения в наши дома. Сыграли нам, уставшим, отбой — и, засыпая как колонисты, мы никак не ожидали, что побудку нам устроит не добрая Анастасия, а коварная Баба Яга. Властные программы её воздействия на меня, Святослава, и компанию рабов работали даже при её отсутствии. Что представлял из себя наш мир при её правлении? Два концлагеря без ограждений. Территорию её влияния покрывала сеть кристаллов, предназначенных для управления боргами. Дорвавшаяся до власти тварь по полной использовала это древнее изобретение.

«У неё были либеральные взгляды», — так однажды Мутант обмолвился о ней. В этом нет ничего удивительного: фашисты и твари вылезают именно из болота либералов.

На девятый день после гибели корабля Живы со всеми её возрождёнными ипостасями потухли кристаллы — и каждый борг, включая и меня, испытал страшные боли, нечто вроде ломки, что скручивает нутро наркоманов. У русских есть хороший навык: клин клином вышибать. Потому мы и напились до умопомрачения. Оторопь берёт, когда думаешь, что и поныне мог бы влачить долю раба.

В серой атмосферной среде, что окружала меня, происходило странное движение. Налетел порыв ветра, и природа заиграла, ускорилось движение облаков.