— По крайней мере, ты сюда ребят не вписываешь!

— А они-то тут причём? Есть я и ты… а теперь нет. Друзья мне не дети, чтобы я указывала с кем им общаться. Сами поймут.

Я развернулась в сторону выхода, но Тёма поймал моё запястье. Я повернула к нему негодующий и одновременно злой взгляд.

— Не желаю тебя слышать! – завизжала я так, что ему пришлось отпустить мою руку.

Я сразу же, не теряя и секунды, двинулась подальше от него.

Черт, проход на улицу закупорен, а это значит, что придётся торчать в раздевалке! Вот отстой!

Я быстро дошла туда и открыла дверь, готовясь к потоку слёз боли, а потом гнева и опять боли. Но кто-то тут и так уже всхлипывал и слёз в глазах как не бывало.

Я моментально достала палочку, пуская вперед себя световую сферу. Двинулась медленно следом за ней.

Когда я завернула за угол, то обронила в ужасе палочку и лишь тусклый свет светящейся за окном луны дал разглядеть то, что ввело в меня ужас.

В общих чертах, стена, где ранее было окно – отсутствовала. Казалось, будто здесь недавно прошёлся торнадо. Обломки скамеек и вешалок. Фонтан воды из поломанной трубы в трёх местах из уже несуществующей душевой. Среди прочего под ногами что-то хрустело и это были осколки стекла. Много осколков. Больших и маленьких. В стенах, ещё целых, были выбоины, будто кто-то крушил стены.

И вот среди всего этого лежала хрупкая фигурка девочки. У неё были разодраны костяшки на руках, и я в ужасе, даже паники глядела на всё это. Как? Как такая хрупкая девочка могла натворить такое? Или это всё же не она?

Я подошла поближе и увидела рядом с лежащей на полу девочкой другую первоступенницу. Именно она плакала. Она держала пострадавшую за руку и пыталась разбудить, трясся её за плечо. Боже, девочка, что была пострадавшей, если это было так, была Женей!

Прикрыв в ужасе рот, я подошла ещё ближе. Что, черт побери, тут произошло?

Было холодно и мокро. Помимо фонтана из трубы с улицы шёл дождь, капающий внутрь, отчего здесь было мерзко и грязно.

Плачущая девочка представляла собой жалкий вид. Её некогда красивые кудряшки собрались в один ком где-то на затылке. Вся косметика пошла страшными разводами на лице. Все её попытки разбудить Женю - были бесполезны. Я уже сейчас понимала, что мы имеем результат того же преступления, что и в прошлый раз. Только девочка этого не знала.

Прочистив горло, я положила девочке на плечо руку. Она вздрогнула, а потом, повернувшись, ещё больше разревелась.

— Что тут произошло? – Всё-таки выдавила я из себя, участливо глядя на девочку. Кажется, её звали Олесей.

Девочка с секунду глядела на меня, а потом прижалась ко мне, заикаясь, будто её сейчас кто-то за это убьёт, скороговоркой шептала:

— Он-на сказа-зала, что ей нездоровится. Го-во-ворила, что всё сны… Я ей сказала сего-годня, ид-дд-ди, посс-сиди в раздевалке, а по-потом возвращайся, когда-да полегчает. – Она замолчала, и я терпеливо ждала продолжения, пытаясь ей хоть как-то помочь своим присутствием. – Я ждала её, - ускорилась она, уже без заикания, - целый час, а она всё не приходила! Я пошла тогда искать её, и уже почти вошла сюда, когда услышала крики. Она с кем-то кричалась, но дверь, дверь мне не поддавалась, я что только не делала, как её не колотила… Но никто, никто не услышал всего этого или не замечал. А потом она так закричала, так… Что моё сердце ушло в пятки и дверь со всего маху распахнулась и я обнаружила всё это… И чью-то тень, что взорвала одним лишь поднятием руки стену и скрылась в ночи… Я пыталась её пробудить, но, но… Она жива и не жива одновременно. Это возможно?

— Это называется комой, - почему-то мой голос показался мне спокойным и безжизненным. – Говоришь, видела фигуру? Какую?

— Было темно… Но… я уверена, мужская…

— Рост?

— Не слишком высокий, но не мальчик… Кто-то взрослый.

Я кивнула и снова погладила Олесю по спине.

— Слушай меня. – Она отстранилась и поглядела мне в глаза. – Кто бы это ни был, мне кажется, ты будешь его следующей жертвой. Ты видела его, а значит, свидетель. Будь осторожна. Внимательна. Никуда одна не ходи, ты меня понимаешь?

Олеся смущенно и испуганно кивнула.

— А теперь я вызову кого-нибудь взрослого, а ты сядь на скамью перед дверью, чтобы быть у меня на виду. Хотя не думаю, что этот маньяк попробует повторить сегодня нападение…

Девочка послушно села и съёжилась, глядя на растрёпанную и такую бледную и хрупкую фигурку Жени на поле. Я отвела взгляд и взялась за ручку двери. Два раза вздохнула и открыла дверь.

Что и следовало ожидать, за дверью все веселились, танцевали, толкались, ходили туда-сюда… В общем, никто просто не подозревал о трагедии, что случилась так близко к ним.

Я поглядела на фигурку Олеси на скамейки, и, набрав побольше воздуха в легкие, стала кричать:

— СКОРЕЕ! ПОЗОВИТЕ МЕДСЕСТРУ, А ЛУЧШЕ И ДЕРЕКТОРА С ДЕЖУРНЫМ УЧИТЕЛЕМ!

Ближние ко мне ребята обернулись. Они поглядели на меня, а потом заметались по залу. Началась всеобщая паника. Каждый хотел сообщить первым о том, что что-то случилось в раздевалке, где замешана королева школы. Это была сенсация! Жаль, они не понимали, что простая, по их мнению, сенсация на самом деле настоящая трагедия.

Захлопнув дверь, я уселась с Олесей. Та ничего не говоря, дрожащей рукой вложила мне в руку клочок бумаги и я сразу его развернула и в ужасе уставилась на текст. Он был также непонятен, как и предыдущий, он снова что-то говорил… но что?

«Он душит тебя. Не знаешь, что и делать с ним. Хочется крушить, кричать и убивать… Срываешься. Ненавидишь. Мстишь… Всё не имеет смысла, кроме этой жажды… Этой невыносимой жажды…»

Как и в прошлый раз ничего не ясно. Только одно – это точно имеет дело к этим нападениям, но что это все значит? Причём здесь месть, убийства? А в прошлый раз что-то, чего ты боишься… Будто это… Я даже не представляю… Угадай-ка, черт побери!

Дверь распахнулась и к нам с Олесей прибежала целая толпа учителей. У всех были взволнованные лица, но когда они увидели сломанную стену и Женю, то одним стало дурно, что они ушли, а другие, что вынесли первый шок, побелели в лице.

Олеся прижалась ко мне, и я охотно её обняла. Я её понимала, как это всё страшно и плохо.

Отделившись от других учителей, что минут тридцать сканировали всю раздевалку, к нам подошла Елизавета вместе с Сергеем, у которого как обычно на плече сидела куница, обнюхивающая всё кругом.

— Эмма, Олеся, – окликнула нас заботливым голосом директриса. – Я задам вам пару вопросов, а после Сергей проводит вас в медпункт, где вы проведете ночь. Это ужасно, то, что вы увидели.

Олеся сглотнула, но смогла-таки выдавить из себя благодарную улыбку. Директриса посмотрела на Сергея и тот кивнул.

— Олеся, я полагаю, Женю нашла ты? – спросила Елизавета, усаживаясь рядом с нами.

Олеся посмотрела на меня, и я ей в знак поддержки кивнула, чтобы она не боялась рассказывать.

— Да.

— А вызвала учителей?..

— Эмма.

— Хорошо, с этим разобрались. Что ты видела, когда пришла сюда и почему не позвала нас сразу?

— Я была в ступоре. И ужасе. Я боялась, что в любой момент может появиться Он. – прошептала Олеся.

— Кто этот «он»? – многозначительно поглядела Елизавета на Сергея. Тот хмурился и стал глядеть на дыру в стене.

— Тот, кто не пускал меня, тот, кто сделал это с Женей, тот, кто сломал стену и устроил здесь такой бедлам. Это был мужчина. Но я не видела, как он выглядел, только цвет глаз – полностью черный, такой ужасный черный…

Олеся затряслась, и Елизавета сразу её прижала к себе.

— Думаю, ты сказала нам всё, что знаешь. – Елизавета подняла глаза на меня. – У тебя есть что добавить?

Я крепко сжала в руках записку и отрицательно покачала головой. Я не знала, почему я вдруг решила, что это не стоит им говорить, но я это сделала – умолчала и скрыла, возможно, главную улику!