— Они нас схватили!

— Кто?!

— Космопехи! Меня и Маринку! Они нас на «Сульдэ» тащат! Тим… Ой! Отстань! С-скотина «интеровская»!

— Илья! — докричалась Марина. — Не поддавайтесь! Это они специально, чтобы Тима посговорчивей был! Они…

Радиофон донёс звуки возни и отключился. Сихали посмотрел на бледного Илью — Змей был страшен. Он сжимал и разжимал кулаки, словно готовясь давить и терзать.

— Чтобы нам поспеть на космодром, — ровным голосом проговорил Тимофеи, — нужен гиперзвуковик…

Белый присвистнул.

— Ближайший знаешь где? — сказал он. — На палубе «Ришелье»! Там стоит эскадрилья космоатмосферников.

— Эрго, — сделал вывод Браун, — нам туда.

— Ты чё?! — вытаращился Белый. — Сдурел?

— Я с тобой! — вскинул руку Рыжий. — Уж мы им…

— Я как все, — криво усмехнулся Купри.

Сихали потёр подбородок, скрипучий от щетины, и отрывисто скомандовал:

— Едем к танку.

Общими усилиями поставив краулер на гусеницы, фридомфайтеры мигом расселись.

— Илюха, разворачивай!

Змей резко крутанул дугу руля, так, что из-под гусениц метёлочками сыпануло леденьё, и направился обратно, след в след. Шурики помалкивали, только Белый порой головой покачивал, словно до сих пор не мог прийти в себя от изумления. Купри мрачно сопел, а Сихали чувствовал, как леденеет у него нутро, как ровно бьётся сердце, — такого приступа холодной ярости он не испытывал уже давно.

Пронёсшись мимо подбитых, помалу остывавших «Драконов», краулер спустился ниже, перевалил морену и съехал по обледенелому скату, искрошенному гусеницами.

Заглохший танк обнаружился в начале расселины, меж двух отвесных ледяных стен цвета сочной синевы. Многотонная, опасная глыба металлопласта закупоривала весь проход — ни туда ни сюда.

— Илья, глянь, — сказал Сихали, спрыгивая на мёрзлый грунт.

Тугарин-Змей молча кивнул, грузно подбегая к моторному отделению «Дракона».

— Да там никого нет! — крикнул Рыжий, не поняв слова командира. — Я ж говорю — пересели «интеры», а мы сразу…

Верхний люк на громоздкой башне стоял открытым, от танка не веяло теплом, не доносилось и звука малого, как вдруг Тимофей ухватил краем глаза мелькнувшую тень. В следующее мгновение из-за люка показалась рука с бластером. Раздался выстрел.

Рыжий вздрогнул, хватаясь за грудь, с изумлением накрывая ладонью дымящийся прожог.

— Вот оно как бывает… — пролепетал он.

— Шурка! — завопил Белый, бросаясь к другу.

Тугарин-Змей разлаписто полез на башню. Он буквально выдернул из люка хлипкого «интера» и швырнул его вниз. Грянувшись спиной о смёрзшиеся камни, тот взвизгнул и, поскуливая, пополз, как сидел, — отталкиваясь одной ногой, перебирая руками, таращась на Сихали, поднимавшего бласт.

— Не-ет! — заверещал «интер» на чистом русском языке. — Не надо! Мама-а!

Тимофей выстрелил в него, целясь туда же, куда попало Рыжему, — под сердце. «Международник» опрокинулся на спину, его руки разъехались, а голова перекатилась набок. Мёртв.

— Шурка-а! — ныл Белый, лихорадочно расстёгивая мягкий распах на комбинезоне Рыжего. Под ним всё пропиталось кровью.

— Глупо, правда? — просипел Ершов. — И так мало… Прям обидно…

— Шурка!..

— Умер, — глухо сказал Купри.

Белый застонал, зажмурился, ударил себя по колену кулаком. Сумрачный Илья подхватил податливое тело Рыжего под руки и буркнул:

— Хватайся.

Шурик, шмыгнув носом, взял друга за ноги и понёс до ближайшей расщелины. Вчетвером они завалили могилу колотым песчаником.

— Мы вернёмся за ним, — пообещал Сихали. — Змей, что с танком?

— Щас я…

Угрюмый Илья нырнул за толстую дверцу моторного отделения. Пять минут длилось ритмичное позвякивание, стуки и грюки, а потом глухо засвистели турбины, подняли вой, плавно переходящий в глухое, утробное клокотание.

Тугарин-Змей вылез наружу, обтирая руки тряпкой в синих разводах ку-смазки, и буркнул:

— Залазьте.

Сихали, закинув лучемёт за спину, взобрался на чудовищный трак. Хватаясь за скобы, подтянулся до верха башни, нырнул в люк. Внутри «Дракон» не успел ещё остыть, да и всё вокруг было оклеено мягкими панелями, сохранявшими тепло.

Тимофей устроился на сиденье в командирской башенке, где был панорамный экран. Он гнал от себя все мысли, гнал жалость, гнал боль. Друга он уже потерял. Любимую женщину он утратить не должен. Ни за что в жизни.

Илья, пригибаясь под заряжающим устройством, прошёл на место инженера-водителя. Купри, на пару с Белым, продолжавшим тяжко вздыхать, стали осваивать пост УАС.

— Жми, — обронил Сихали, и Харин стронул с места громадный танк.

«Дракон» задним ходом выбрался из узкой расселины, развернулся на месте и покатил, грузно качаясь на ухабах. Выехав на шоссе, Илья поставил танк на воздушную подушку — с громовым шипением «Дракон» вздыбился над полотном дороги и заскользил, разгоняясь, помчался, сдувая снег и камни, в сторону моря.

20 декабря, 16 часов 45 минут.

АЗО, Порт-Эймери.

Танк проносился по-над ледником Эймери, не замечая застругов и трещин. Потом вернулся на шоссе. На перекрёстке, там, где от трассы отходила дорога к станции Дейвис, «Дракона» занесло на повороте. Илья сбавил обороты, танк чуть «присел», заколотил провисшими траками по снежным горкам, обретая сцепление, и вышел из заноса, помчался далее по восточному берегу залива Прюдс — Берегу Ингрид Кристенсен.

Сихали было муторно. Получив двойной удар — увидав смерть Рыжего, прознав об опасности, грозившей Наташе и Марине, — он устоял, не сдался. «Настоящий боец, — говаривал Станислас Боровиц, — не тот, кто марширует от победы к победе, а тот, кто держит удар. Отметелили тебя, изваляли в пыли, пустили кровь? А ты встань, утри сопли — и бей!»

Выходит, я — настоящий, — подумал Тимофей и усмехнулся криво. Господи, до чего ж тошно… Стан, Борька Сегаль, Рыжий. Скольких ещё он потеряет, прежде чем побьёт своих врагов?..

— Глянь на экран-карте, — подал голос Купри, — где там этот долбаный «Ришелье» стоит?

Браун кивнул и включил экран-карту навигатора. Дал увеличение. Ещё. Вот он! Авианосец, названный в честь кардинала, стоял у самого ледяного барьера. Припай, подавленный военным ледоколом, разошёлся льдинами — похоже было на битые тарелки, осколки которых усеяли чёрную скатерть.

Комиссар засопел над левым плечом Тимофея.

— Вон они, космоатмосферники, — ткнул он пальцем в экран-карту. — Раз… два… три… четыре. Четыре штуки.

— Они что, — заговорил молчавший до этого Белый, — на самом деле в космос летают?

— Да куда там… Суборбитальный полёт — это максимум того, на что они способны. Главное, что выдают по двадцать пять махов![100]

Склонившись ещё ниже, Купри прищурился.

— Вот тут лучше всего, — постучал он пальцем по экран-карте, задевая ногтем середину палубы «Ришелье», левым бортом почти касавшегося ледника. — Здесь высота барьера — сорок метров. Самое то!

— Направление дайте, — прогудел Харин. — Точное.

— Пока держись шоссе, — сказал Сихали. — Хотя… Давай сходи помаленьку. Курс — норд.

— Ага…

«Дракон» плавно свернул с дороги на ледяную обочину. Плоская лента трассы «Прюдс — Порт-Эймери — Дейвис» скоро затерялась среди твердокаменных снежных дюн. Одна белая пустыня разостлалась вокруг.

Ещё час бешеной гонки по леднику — и вдали поднялись белые модули военного лагеря, выставленные на самом краю снежного поля. Правее вздувались красные купола «Порт-Эймери».

— Курс! — потребовал Илья.

Сихали протараторил цифры точного направления. Прикинув, какова масса «Дракона», он крикнул:

— Змей, выдерживай девяносто кэмэ в час!

— Понял…

Танк скользил над поверхностью ледника, с воем и громом одолевая последний километр. Из-за края обрыва уже поднималась надстройка авианосца.