К Зимину тоже наведался офицер ГРУ и тоже продемонстрировал фоторобот Антона Волкоффа. Илья Дмитриевич Антона никогда не видел, о чем и сказал… На вопрос: а не проявлял ли кто-нибудь пристальный интерес к югославским делам? — Зимин ответил, что, в общем-то, нет… Хотя, был один человек…А что за человек? — Некто Павел Большаков. В прошлом опер МУРа, а нынче частный детектив…В какой конторе «детективит»? — Не помню. Что-то такое американское — то ли «Нью-Йорк», то ли «Бродвей».

Спустя два часа офицеры ГРУ уже знали, что Павел Большаков — директор детективного агентства «Манхэттен». Спустя еще час возле агентства встали машины ГРУ, а в агентство заглянул «клиент» — капитан Кавказов.

Кольцо розыска уже сжималось вокруг Волкоффа, но он об этом не догадывался.

Разумеется, он не думал, что в русской контрразведке работают дураки. Разумеется, он отдавал себе отчет, что после перестрелки на даче русские могли насторожиться… Но у них нет ни одного факта, который может привязать Антона к этим делам. Задержанные бандиты? Эти будут молчать. «Авторитетный друг» сам говорил: мои скорее язык себе откусят, чем начнут трещать — омерта, блин! Ребятишки из «Манхэттена»? Этим тоже треп ни к чему. Да и вообще — люди опытные, как вести себя на допросе — знают.

Таким образом Волкофф себя успокоил и в нарушение всех служебных инструкций, ничего не сообщил о происшедшем резиденту. Он был очень авантюрен по натуре и жаждал славы. Он считал, что операция не окончена… Если бы Антон Волкофф доложил резиденту о ЧП, то был бы мгновенно отозван, переведен на более спокойную работу — резидент был гораздо опытнее и мудрее Антона, уважал законы разведки. Но резидент о происшествии в садоводстве ничего не знал. Он вообще почти ничего не знал о миссии Волкоффа. Резиденту сообщили только, что в Москве будет работать агент Бостон и при необходимости Бостону нужно оказывать поддержку. Однако Бостон за поддержкой не обращался.

Антон долго думал, что можно сделать в сложившейся ситуации, потом связался с «авторитетным другом». Авторитету совсем не светило продолжать сотрудничество с заокеанским «партнером». Он чувствовал, что сотрудничество пахнет совсем тухло. Но Антон прозрачно намекнул, что ИМ известно про Калининградский транзит, по которому из страны уходит металл, а обратно поступает кокаин… Можно было бы просто грохнуть этого Антона. Но что это изменит? Он ведь не сам по себе — за ним система!

Авторитетный друг, которого мы будем звать скромно — Мишаня, вынужден был принять предложение Антона… Он скрипел зубами от необходимости считаться с этим мозгляком в очечках. Одним ударом рукопашник Мишаня мог отправить Антона в нокаут, или даже убить. Он мог приказать своим боевикам изрешетить Антона из обрезов. Но за долбаным очкариком стояла система.

Встреча Антона и Мишани состоялась в маленьком ресторанчике, с которого группировка Мишани получала. Ради беседы американского разведчика и русского бандита в ресторанчике объявили санитарный день — Антон и Мишаня обедали в пустом зале. На улице у входа стояли автомобили с боевиками, но внутрь с Мишаней прошел только один телохранитель. Сам авторитет выглядел довольно мрачно. Он сидел за столиком, грузный, массивный, в дорогом английском костюме и черной шелковой рубашке без галстука. На волосатой груди висел золотой крест с хорошим жемчугом… В Нью-Йорке такой «прикид» сильно уважают наркоторговцы-латиносы. Антон, мысленно посмеиваясь, вида, однако, не подал.

— Что такой сердитый, Михаил? — спросил он, здороваясь за руку с авторитетом. Его ладошка утонула в лапище авторитета.

— Перебрал вчера, — солгал Мишаня. Он почти не употреблял спиртного, качался и вообще вел здоровый образ жизни. А мрачен был потому, что в придачу к той массе проблем, которые присутствуют в жизни авторитета его уровня, вдруг добавилась еще одна — исчез Артур. Около полудня бригадир вышел из дому, сел в свой БМВ, намереваясь поехать к Мишане, но до него не доехал. Телефон Артура не отвечал, и все это было более чем странно…

— Бывает, — усмехнулся Антон. Он видел досье на Мишаню и знал, что тот почти не пьет.

— Ну, чего хотел-то, ковбой?

— Дело нужно довести до конца.

— До какого конца? До Лефортово?

Антон непринужденно рассмеялся и ответил:

— Ценю твой юмор, Миша.

— Какой, на хер, юмор? Ты пацанов под пули подставил. Двое так и не вернулись… Хорошее кино? — раздраженно произнес Мишаня. Антон посерьезнел, сказал:

— Ты пытался выяснить?

— Убиты оба.

Информацию, что Студент и Потрох убиты в перестрелке, принес завербованный Кавказовым продажный мент. По большому счету это Мишаню устраивало больше, чем если бы Студент и Потрох попали в лапы ментам. На мертвых легче перекладывать вину.

— Это точно? — спросил Антон.

— Проверяем, — нехотя отозвался авторитет.

— Чья была засада?

— Хрен его знает. Вроде как ментовская… Твой клиент на Автозаводской с омоновцами схлестнулся. Пострелял.

— Расстрелял омоновцев? — искренне удивился Антон. Мишаня посмотрел исподлобья: дурак он, что ли?… Информации, которую принес ссученный мент, Мишаня не особенно доверял. Он ментам вообще не доверял. Использовал при необходимости, подкармливал с ладошки, но не доверял. Слова мента косвенно подтверждал Губарик. Но все это нужно было проверить. А такие проверки в пять минут не делаются… Да еще и Артур пропал!

Мишаня не знал, что проверка не только не прояснит ситуации, а еще больше, ее запутает. Потому что генерал Сухоткин уже запустил информацию о том, что операцию в садоводстве негласно проводил Главк уголовного розыска МВД… или группа розыска Управления конвойной охраны ВВ. Знающие люди понимали, что это значит: и орлы из Главка, и розыскники внутренних войск — вконец отмороженные. Сами операции проводят, ни с кем ни хрена не согласовывают. И стреляют не особенно задумываясь.

— Короче, — сказал Мишаня, — чего тебе из-под меня надо?

— Надо провести обыск на той даче.

— Ты не с ума ли съехал, земляк?

— Нет, земляк, не съехал… Я все сделаю сам. Мне нужно, чтобы вы мне немного помогли, подстраховали.

Мишаня посмотрел на Антона тяжелым немигающим взглядом. Немногие выдерживали… Но Антон выдержал.

Артур Бриневский с погонялом Брюнет в это время ехал на «точку 8». Ехал Артур совсем некомфортно — в багажнике своего БМВ. В наручниках, с кляпом во рту и мешком на голове.

День начался для Бриневского со звонка Мишани: дуй ко мне, Артур, разговор есть. Артур сел в БМВ и поехал. В трехстах метрах от дома в зад бээмвухи тюкнулась дряхлая «копейка» с каким-то молодым обормотом за рулем. Артур остановился, вышел из машины и осмотрел царапину на бампере… Вот, блин, совсем чайник охренел! Артур вытащил из «копейки» перепуганного пацана лет двадцати и несильно, для острастки, стукнул в морду… Вернее, он собирался стукнуть, но не успел. Земля вдруг поднялась на дыбы, и Бриневский со всего маху грохнулся на асфальт.

Очухался уже в багажнике БМВ.

На «точке 8» его очень грубо выбросили из багажника на асфальт. Пнули ногой, и чей-то голос приказал:

— Вставай, урод. Приехали.

С Артуром сознательно обходились очень грубо. Его настроились ломать. Причем ломать так, чтобы Бриневский даже не понял, кто же его захватил: бандиты или прибандиченные менты. Охаживая Артура ногами и рукоятками пистолетов, его загнали в подвал.

В подвале прицепили наручниками к кольцу в стене и только после этого сняли мешок и вырвали кляп. У Артура болела голова, сильно болели челюсти… Он судорожно сглотнул и присел на корточки. Попытался рассмотреть людей, которые его захватили, но мешал свет лампы, направленной в глаза. К нему подошел человек, остановился напротив:

— Где Антон?

— Ты кто такой? — ответил Артур. Человек ударил его ногой в грудь. Бриневский разглядел, что брюки у человека форменные — милицейские. И ботинки, кажется, тоже ментовские.