— Нет, говоришь? — широко улыбнувшись, прошипел Мага. Улыбка эта была злобной. Даже не улыбка — рот растянулся в сторону ушей, но глаза сузились до предела, и оттуда плеснула бешеная ненависть. И предвкушение чего-то страшного. Так улыбаются садисты перед началом любимого занятия.

— А если мы сейчас поищем, и найдем? — продолжил он. — Ты согласен, что все, что найдем, наше будет?

Лейтенант даже опешил. Все это так ярко напомнило ему школу… Ее не самые приятные стороны. Вот так некоторые особо «выдающиеся» старшеклассники вытрясали у них мелочь, полученную от родителей на еду. Маленькому Валере тоже пришлось это пережить. Но деньги так просто он не отдал. Он вступил в драку с парнем, который был головы на две выше его. Понимая, что в обмене кулачными ударами ему ничего не светит, Валера прорвался к телу нападавшего, и впился зубами в его руку, там, где она была защищена только рубашкой.

Старшеклассник бил его изо всех сил, но Валера, даже отупев от ударов, держался как бульдог, не разжимая челюстей. В конце концов, не выдержал именно его противник: он позорно завизжал, зарыдал, начал просить отпустить его… На крики сбежались не только ученики разных классов, случайно находившиеся неподалеку, но и вышли учителя.

Валера не сказал, из-за чего он полез в драку. Само собой, промолчал и старшеклассник. После этого Валеру трогать перестали — поняли, что больно хлопотно. И зачем рисковать, когда вокруг полно гораздо более сговорчивых мальчиков.

— Это уже не дружба, это уже грабеж, — спокойно сказал Бессарабов своим гостям.

— Нет, — снова ощерился Расул. — Это нормальная плата за то, что ты живешь на нашей земле. Мы здесь хозяева, а ты, чтобы иметь право здесь жить, должен нам платить.

Расул встал, подошел к окну, взял с подоконника маленький радиоприемник, повертел в руках, и повернулся к Маге:

— Вот, можно взять, для начала. У него тут наверняка еще что-то есть ценное.

Валера понял, что если он сейчас ничего не сделает, то потом никогда в жизни сам себе этого не простит.

— Положи приемник на место, — сказал он. — Это не твое.

— Чего? — прошипел Мага, — да я сейчас тебя опетушу прямо тут.

— Ну, рискни здоровьем, — зло ответил лейтенант, и отступил к стенке.

Мага бросился на него, попытался ударить в лицо, но не попал, а скользнул по уху. Валера же ударил снизу — под ребра. Мага отшатнулся от удара и посерел.

Расул метнул в лейтенанта приемником, который все еще держал в руках. Валера уклонился, приемник ударился об стену, его пластмассовый корпус раскололся, развалился, и составные части с проводками вывалились на пол.

Теперь Расул с Магой вдвоем нападали на Бессарабова. Однако он стоял лицом к стенке, обойти его они не могли, а на каждый их удар он отвечал своим. Видя перед собой такую решимость стоять до конца, Расул попытался закончить все одним ударом. Он схватил из-под стола пустую бутылку, и бросился на противника, целя ему в голову. Валера снова уклонился, а Расул промазал, ударил со всего маху по металлической спинке кровати, и бутылка разлетелась на осколки.

Драка, тем не менее, протрезвила противников. Убивать лейтенанта «гости» явно не намеревались, а справиться с ним только кулаками у них не получалось. Видимо, приличный синяк под глазом у Маги, и разбитые губы у Расула резко поубивали охоты продолжать.

— Ладно…, мы еще вернемся! — пообещал тяжело дышащий Расул.

Во рту у него Валера заметил три блестящих желтых зуба. «Неужели золотые?», — мелькнуло в голове у лейтенанта. — «У «бедного» пэтэушника? Или просто обычный цирконий, а блестит как золото? И где зубы потерял? Рот, может, гнилой, или в драках выбили?».

Мага внезапно отошел к столу, перевернул его на пол, плюнул, и тоже добавил со своей стороны:

— Ты не жилец тут. Убирайся отсюда. Или пожалеешь, лейтенантик.

Они открыли ногами дверь, и ушли. Валера еще некоторое время постоял на месте, пока сердце колотилось, как бешеное, потом подошел к двери, и закрыл ее на ключ. Вечера он не боялся, должны были подойти остальные жильцы общаги, и местные вряд ли бы сюда сунулись в такое время. Но вот что будет дальше…

«Они знают обо мне все», — с тревогой подумал Бессарабов, — «подкараулят где-нибудь обязательно».

Но потом он успокоился:

— Да пошли они! Чего мне их бояться? Никогда я никого не боялся! Получили по морде, теперь, наверное, успокоятся.

После этого он вернул стол на место, выбросил в контейнер на улице разбитую посуду, потом даже замыл следы крови на полу. Осмотрел себя в зеркало. Ухо слегка распухло, но на лице синяков не было. На теле оказалось много гематом, особенно на ногах, которыми он блокировал удары ног своих противников.

Была ссадина на подбородке, но ничего серьезного — ее он просто обработал перекисью водорода, как научила его еще в детстве мама.

В общем и целом, бой для него, не считая разгрома в комнате, закончился, как он думал, лучше, чем для местных. У тех последствия были написаны прямо на лице, и, как он злорадно надеялся, болели значительно сильнее, чем у него.

Надеждам на то, что все самое страшное и неприятное уже позади, оправдаться было не суждено. Местного менталитета лейтенант не учел. («Не те книжки в школе читал», — сказала бы его школьная учительница литературы). Да, большим любителем книг и чтения лейтенант не был. И, как оказалось, зря.

На следующий день к нему в казарме подошел солдат, из местных — но не из его батареи. Звали его все Хасри, а вот имя это или фамилия — Валера не знал. Солдат сообщил, что прапорщики ждут его около ларька «Кавказ». Там у кого-то какой-то праздник, и они его приглашают на пару стаканов.

Ничего необычного в этом сообщении не было. Такое уже бывало, тем более, что у «Кавказа» было поставлено несколько столиков, на которых удобно было размещать выпивку и закуску.

Бессарабов даже обрадовался такой новости. Все-таки после вчерашнего происшествия чувствовал он себя довольно паршиво, и просто посидеть в веселой компании было бы совсем неплохо. (Где-то в глубине души крутилось еще одно соображение: если я с ними пью и гуляю, может быть, они мне и помогут, в случае чего?).

В общем, Валера вышел за КПП, прошел до угла, повернул направо, прошел еще пару десятков метров, причем последние десять метров он ушел уже по инерции, все укорачивая шаг… И остановился.

Вот тут его ждали. И уже не два человека, хотя и Расул, и Мага стояли в самом центре компании, а семь.

Валера непроизвольно оглянулся. Сзади подходили еще двое.

«Какие же они все одинаковые!» — почему-то мелькнула мысль. — «Одинаковые черные джинсы на всех, темные рубашки, темные туфли». Лейтенант успел только стать спиной к каменному забору, и они бросились на него — молча, но все одновременно. Они просто снесли его всей своей массой, навалились, повалили на землю, и начали бить ногами.

Возможно, если бы их было меньше, это закончилось бы для Бессарабова совсем плохо. Но нападавшие мешали друг другу, и потому не все удары доходили до цели; или они были не настолько сильны, насколько бы это хотелось бьющему. Потом раздался громкий женский крик, затем закричал что-то гневное, (но не по-русски), мужчина, и наподдавшие отступили.

Только Мага подошел к лейтенанту, наклонился, ударил в ухо, и прошипел:

— Это еще не все, еще встретимся. Это только начало.

Все местные парни пошли вниз по улице — спокойно, пересмеиваясь, с осознанием достойно выполненного долга.

Валера попробовал подняться, встал, но голова закружилась, ноги были как ватные, они само собой подогнулись, и Бессарабов снова сел на землю. Он сидел долго, прислонившись к стене, и к нему не подошел ни один человек. Прошли мимо девчонки в черных платках — местные школьницы, увидев его, похихикали, показывая на него пальцами, и пошли дальше.

Когда туман в глазах окончательно прошел, лейтенант смог подняться на ноги, и заковылять в сторону части. Его разрывали на части страх и ненависть. Страх — потому что здесь ему еще предстояло служить и служить. Ненависть… Понятно, почему. Особенно бесил солдат — провокатор.