Старшие родичи таинственно разводили руками, отец по обыкновению заперся в лаборатории и знать ничего не желал о делишках внешнего мира, а вот Солу не сиделось. Хотя бы выяснить, что происходит и чем это грозит в дальнейшем, было необходимо. Конечно, зачарованные замки его народа, отгородившиеся от всего мира непроходимыми северными горами, выстоят практически при любом раскладе, но вампир никогда не забывал о том, с кем соседствуют с виду такие мирные земли.

   Здесь, почти у полярного круга, где по все той же логике вещей полагалось бы лежать вековым льдам, всегда было неожиданно тепло и тихо. Те полгода, что считались местным днем, можно было в свое удовольствие наблюдать бескрайнюю серую пустошь, присыпанную невесомым пеплом, что начиналась сразу же за полосой холмов и тянулась до самого горизонта. Только почти в двух днях пути, там, куда изредка забредали лишь разведчики да самые отчаянные искатели приключений на свою задницу, мерно колыхалось более темное марево, пронизанное белесыми нитями. Сумеречный туман, таивший в себе нешуточную опасность, мерно дышал, как огромное живое существо. Именно из-за него здесь всегда было тепло - Сумерки вообще приносили с собою оттепели, хотя почему так происходит, не мог объяснить никто из живущих. Именно от него, а никак не от загорных королевств, отгородились неприступными стенами вампирские твердыни, которые Солан со свойственным ему несколько солдатским юмором именовал "хуторами". Спрятались за цепью холмов, сплошь покрытых магическими и механическими ловушками, отгородились щитами и бастионами, ощетинились оружием и заклятиями. Потому что плавно колышущаяся серость, что имела скверную привычку заполнять все мало-мальски приметные лощины и канавы, была обитаема. И периодически из нее лезло такое, что даже вампирам становилось тошно. Не говоря уж о милой привычке тумана переносить в пространстве попадавшие в него объекты, спонтанно телепортируя их то на несколько верст, а то и на другой конец континента. Последнее Солан ощутил на собственной шкуре, неосмотрительно сунувшись в клок бледной дымки совсем близко от дома, а выйдя посреди сидхийских пещер. Вояж получился... познавательным, мягко говоря. А единственный объективный плюс от него - крошечный живой комочек, его дочь - был потерян для Сола, казалось, навсегда.

   Поняв, что в родных пенатах толком ничего не выяснит, Солан собрался в дорогу. Информацию можно было добыть многими способами, и частично он это уже сделал - за определенную мзду многие люди и нелюди собирали для любопытного вампира сведения, а то и просто сплетни. Во всем этом ворохе по большей части ненужной словесной шелухи красной ниткой проходило общее для всех слово: Сумерки. Серо-сизые мутные клубы видели теперь в разных концах Каланоя круглый год, а не только в четко определенные тринадцать дней межсезонья. А иногда и не только их. Кошмарные твари, прятавшиеся в тумане, проложили дорожку в мир разумных, и она с каждым днем становилась все шире. Что, мягко говоря, не радовало. Но это было лишь следствием, причину которого еще предстояло отыскать. Соваться с вопросами к святым отцам из Грейса было откровенной дурью - мало того, что их религия, хоть и брала начало в культе Салмара, бога этих самых Сумерек, сейчас скорее напоминала балаган пополам с высокой политикой, так это еще и нарушало шаткий нейтралитет. На покой сородичей Солану было плевать с высокой горки, авось еще спасибо скажут за внеплановую разминку, если к ним придут агрессивно настроенные рыцари. Но ведь на "хуторах" жили отнюдь не только вампиры. В основном там обитали человеческие маги и колдуны,чудом избежавшие поголовного истребления одаренных в Грейсе и окрестностях, и нелюди, точнее, полукровки и квартероны, которых Церковь тоже не особо жаловала. Красноглазые хозяева северных крепостей беженцам были только рады - любая магия, отличная от силы крови, могла стать козырем в случае непредвиденных обстоятельств. Да и такие полезности, как телепортация, доступная человеческим волшебникам, были весьма приятны и экономили уйму времени.

   Перво-наперво Сол отправился в Ирис, точнее, его столицу - Варнару. Вечный город был символом Восьмерки богов верховного пантеона Лайкарры. И хотя вампир не являлся верующим, да и не принадлежал ни к одной из сотворенных Восемью рас, но в Храме всех Богов могли найтись ответы и для него.

   В главном святилище Салмара все окутывала легкая дымка, напоминающая сумеречные туманы, но не грязно-серая, а чуть голубоватая, как от сжигаемых сухих трав. Она стекала вниз по поддерживающим свод колоннам, будто вода, и опускаясь к самому полу, скрадывая мозаичные узоры на камне. Льющийся сквозь цветные витражи купола солнечный свет частью рассеивался, подсвечивая туман и предавая ему местами яркие и насыщенные, а местами недобрые, кроваво-красные оттенки. Но сходство было, к счастью, чисто внешним и никакая голодная тварь из дымки вылезать не спешила.

   Не то помариновать просителя у служителей человеческого бога считалось правилом хорошего тона, не то откровенно вампирская внешность Солана не внушала жрецам доверия, но добиваться встречи с кем-то из высокопоставленных служителей ему пришлось неделю. Наконец жрецам надоело постоянно наблюдать неизменно наглую клыкастую рожу на всех богослужениях, - а Сол в храме в буквальном смысле поселился, обжив подозрительно похожую на чей-то саркофаг уютную каменную плиту в одном из нефов и беззастенчиво гоняя курьеров в ближайший кабак за едой и добрым гномьим пивом, - и ему предоставили возможность пообщаться с кем-то из храмовой верхушки. Первым с конца, судя по всему.

   На прямо поставленный вопрос, что за маразм творится в ведомстве людского небесного покровителя и благодетеля, орчанку ему в тещи, иерарх только ресницами хлопнул, аки красна девица. А затем попытался выставить невежливого посетителя вон. Солан уперся, пообещав не только поселиться в храме, но и непотребных девиц привести, жрец поднажал. От всех доводов и упоминаний разбушевавшихся тварей из тумана служитель божества отбрехивался, как пойманный за руку конокрад, а до прямых обвинений Солан решил не доходить. Становилось ясно, что с этим красавцем каши не сваришь, и вампир уже всерьез начал задумываться, не применить ли магию и что ему за это будет. Служитель Салмара это понял (не иначе, он когда-то и впрямь был вором, по крайней мере, чутье у него было феноменальное) и поспешно проводил опасного посетителя прямиком к верховному жрецу, после чего сбежал от греха подальше.

   Раньше Солану как-то не доводилось общаться с предводителем культа человеческого бога, а потому он сейчас с интересом разглядывал сидящего перед ним мужчину. Тому уже было крепко за шестьдесят: короткие, ежиком торчащие волосы успели стать совершенно седыми, лицо изрезали морщины, особенно заметные в уголках глаз - жрец часто ехидно щурился. Все еще яркие, пронзительно-голубые глаза были умными до противного, а выражение их и вовсе напомнило Солану родимого деда, отчего вампиру слегка взгрустнулось. Один из патриархов семейки Ниан был той еще язвой, а жрец людей, несмотря ну куда менее солидный возраст, многотысячелетнему вампиру в этом вряд ли уступал.

   - И как тебе саркофаг, жестковатым не показался? - не утруждая себя приветствиями, поинтересовался жрец, не слишком стараясь скрыть усмешку.

   - Благодарю, ничуть, хотя сервис мог быть бы и лучше, - в тон собеседнику откликнулся Солан, демонстративно расправляя смятый плащ. Дескать, могли бы и койку помягче выдать, и постирать, и поесть принести...

   - Нет ничего идеального. Здесь, как ты мог заметить, все же не бордель, как ни прискорбно, - притворно вздохнул пожилой мужчина. И тут же, не давая опомнится, сменил тему: - Так что тебя, говоришь, привело?

   На морщинистом лице играла все та же слегка ироничная доброжелательная улыбка, но взгляд стал жестким и холодным, как у опытного стрелка.

   - Любопытство, - развел руками Солан. - И много-много тумана, серенького такого.